Барбара Гордон - Польский детектив

— Да, я выдаю зарплату шестого и двадцать шестого. Но, разумеется, и в другие дни реализую чеки на свои личные нужды и на закупку сырья.

— Сколько составляет средняя зарплата?

— По-разному бывает. Смотря какая продукция. Если технология простая, и рабочие, и я зарабатываем меньше. При выпуске трудоемкой продукции, требующей высокой точности, картина иная. Все это сказывается на размерах двухнедельной зарплаты. Общая сумма колеблется от шестидесяти до восьмидесяти тысяч злотых.

— И никогда не бывает больше?

— Нет.

— А более крупных сумм на иные цели вы не берете?

— Нет. Все финансовые операции я стараюсь проводить путем перечислений.

— Странно, — сказал подполковник. — Мы совершенно уверены, что нападение совершено с целью ограбления. Удивительно только, что бандиты пошли на такой риск ради сравнительно небольшой суммы.

— А… совсем забыл, — добавил Кобылкевич. — Я собирался ехать в горы и в связи с этим намеревался получить не шестьдесят пять, а целых семьсот тысяч злотых. Но в понедельник вечером мне позвонили и сказали, что поездку следует отложить.

— Простите, — сказал капитан, — выезжая в Закопане, вы всегда берете с собой такую сумму на мелкие расходы?

Кобылкевич рассмеялся.

— Вы меня не так поняли, очевидно, я недостаточно ясно выразился. Как вы, вероятно, знаете, моя фабрика производит парусники, но прежде всего мачты для яхт. Мачты клеятся из сосны, но не из обычной, а горной.

— Той, что растет в горах?

— Да. Сосна — дерево довольно хрупкое, ломкое… Обычная сосна, независимо от того, где произрастает, легко дает трещины. А горная растет на открытых пространствах и подвергается постоянному действию ветров. Специалисты говорят, что благодаря этому она хорошо «изгибаема». Древесина приобретает особую эластичность, гнется, но не деформируется и всегда возвращается в прежнее состояние. Для изготовления мачт мы используем исключительно такие сосны. Хотя лесов в Польше достаточно, горная сосна у нас — редкость. Даже на больших лесопилках на тысячу метров перерабатываемой древесины приходится едва лишь несколько метров горной сосны. Это очень дорогое сырье, пользующееся огромным спросом.

— Понимаю, — согласился подполковник, — но какое это имеет отношение к вашей поездке в Закопане?

— Да я вовсе не собирался в Закопане! Каждую весну я езжу в горы, но не в Татры, а в Силезские Бескиды в район Живеца. Пожалуй, во всей Польше нет лучше условий для горной сосны. Вместе с браковщиком одной из местных лесопилок мы ходим по деревням и ищем подходящие экземпляры. Покупаем у владельца дерево, расплачиваемся наличными. Дерево помечаем. Позднее, после оформления документов, владелец рубит дерево и привозит на лесопилку, где оно обрабатывается и сохнет до зимы. Зимой я перевожу материал в Варшаву. Поскольку я стараюсь сразу запастись материалом, на целый год, то обычно провожу в Бескидах дней десять, а сырья покупаю на шестьсот тысяч злотых.

— Вы покупаете сосну еще на корню, в лесу, и не боитесь, что вас обманут?

— Иногда и такое бывает. Я куплю сосну, а владелец потом продаст ее кому-нибудь другому. Однако ради такого редкого и ценного материала приходится идти на риск. Кроме того, я туда езжу не первый год, знаком со многими местными жителями и знаю, кому можно верить, а кому нельзя.

— Кто-нибудь знал, что вы собираетесь ехать в горы?

— Многие. Прежде всего мои рабочие, ну и знакомые, друзья. Я своих планов не скрывал. Да и с какой бы стати?

— А о том, что вы берете с собой большую сумму денег, тоже было известно?

— Работники фабрики прекрасно знают цены на горную сосну и знают также, что я ее покупаю у крестьян. Делаю я это, как уже говорил, каждый год. Многие могли даже слышать, как в пятницу то ли в субботу я звонил в банк и предупреждал, что во вторник возьму крупную сумму. Правда, это было вовсе не обязательно делать, но я не хотел без предупреждения предъявлять чек на сумму большую, чем обычно. А вдруг в тот день у банка оказались бы еще другие крупные выплаты — зачем доставлять людям излишние хлопоты?

— Откуда вы звонили?

— От себя, с фабрики.

— Где стоит телефон?

— Моя фабрика состоит из двух цехов: столярного и лакировочного, там же — склад готовой продукции. Однако, как правило, готовые яхты мы или держим во дворе под брезентом, или сразу же отправляем заказчикам. Мачты и оснащение для яхт, которое мы производим, хранятся на складе, откуда клиенты их и забирают. В этом же помещении фанерой отгорожена небольшая комнатка — моя контора. Там и стоит телефон.

— Если вы с кем-нибудь разговариваете, те, кто находится поблизости, могут слышать? Полагаю, вы не пользуетесь во время разговора особым кодом?

— Конечно, нет. Но и подслушать разговор не так-то легко. Не забывайте, что, хотя у меня работает только двадцать девять человек, все производство механизировано. Строгальные станки, механические рубанки, механические пилы, токарные станки и тому подобные машины производят такой шум, что часто я и сам не слышу собеседников.

— А ваши знакомые, кроме работников фабрики, могли знать, что вы едете в горы с такой большой суммой денег?

— Трудно сказать. Они могли догадаться, хотя я никому не говорил, что беру в банке семьсот тысяч. Но что с собой я возьму большую сумму, это было совершенно ясно. Все знали, что я еду покупать древесину.

— Да, но при этом могли полагать, что необходимую сумму вы перечислите через банк.

— Многие из знакомых, особенно те, с которыми меня связывают коммерческие и спортивные интересы, прекрасно знают, что я покупаю сосну у крестьян. Я ведь не монополист. Есть и другие фабрички, поменьше. Кроме того, при спортклубах имеются собственные мастерские, которые изготовляют оснащение для парусников. Все приобретают сосну так же и там же, где и я. С той лишь разницей, что у каждого свои способы.

— Как вы провели день накануне нападения? Или давайте копнем еще поглубже. Нападение произошло во вторник. Что вы делали в воскресенье и понедельник?

— В воскресенье утром мы с женой и сыновьями поехали на машине за город, по дороге посидели в кафе. Я только недавно купил этот «форд» и еще не успел им натешиться. Пообедали дома, а потом поехали к друзьям на улицу Тамка на партию бриджа.

— На машине?

— Нет. За картами случается и пропустить рюмочку. Мне не хотелось рисковать, чтобы потом дышать в трубочку.

— У друзей вы говорили о предстоящей поездке?

— Конечно. Но там были все свои. А о деньгах или о том, что я беру с собой такую сумму, вообще разговору не было. Домой мы вернулись после одиннадцати.

— А в понедельник я был на фабрике, потом у меня были дела в городе.

— А после обеда и вечером?

— Я ужинал в «Гранд-отеле».

— С кем?

— Разве это важно?

— Понимаю, — усмехнулся подполковник, — может быть, это и неважно, но мы ищем бандитов, которые чуть вас не убили, и, кроме того, у них на совести жизнь четырех человек. Установив ваши связи, мы, возможно, сумеем напасть на след банды. Бандиты, пытавшиеся вас ограбить, знали, что в желтом портфеле должны лежать семьсот тысяч.

— А там, — обрадовался Кобылкевич, — были только мои перчатки и немного чистой бумаги.

— Вам повезло. Но необходимо выяснить, каким путем бандиты узнали о вашем намерении взять в банке крупную сумму.

— Нет, нет… С той знакомой я о делах не говорил. Так, девица… в меру смазливая, в меру глупая. Я даже о поездке ей не сказал.

— И все же, может быть, вы нам дадите имя и адрес этой дамы?

— Это действительно необходимо?

— Мы гарантируем соблюдение тайны.

— Тогда другое дело. Пожалуйста…

Кобылкевич назвал фамилию и адрес, которые капитан записал в свой блокнот.

— Среди ваших знакомых есть владельцы машин?

— Конечно. Я сам член автоклуба.

— Нас главным образом интересует «вартбург», предположительно черный, довольно старый, выпуска до 1966 года. Затем светло-серая «шкода», выпуска 1968 года. Кроме того «варшава», год выпуска — до 1969-го. И «фиат-125» — новый, вишневого цвета. Да, забыл сказать, «варшава» — зеленая.

— Ну и задали вы мне задачу. Ведь это самые популярные марки и чаще всего встречающиеся цвета. Боюсь, что если я хорошенько подумаю, то припомню очень многих знакомых, у которых есть такие машины.

— Помните также о том, что они могли иметь их несколько лет назад: «вартбург» с 1966 года, «шкоду» с 1968-го и «варшаву» с 1969-го. Что же касается «фиата», его владелец вам наверняка незнаком. Бандиты слишком осторожны, чтобы пользоваться машиной, которую вы видели. Зато, возможно, вы слышали от знакомых, что кто-то приобрел «фиат».

— Не могу назвать ни одной фамилии. Я не ожидал подобного вопроса.

— Ничего. Время у нас есть. Возьмите карандаш и лист бумаги и составьте список знакомых, с которыми вы встречались в течение последних двух месяцев, а также тех, у которых были машины указанных марок. Это поинтересней занятие, чем разгадывание кроссвордов.