Соседка заказала себе большую чашку шоколада с ликером, а кофе должны были принести чуть позже. Когда она допивала шоколад, сразу оценив его обжигающее блаженное тепло, молодой человек, отложив газету и вежливо улыбнувшись, спросил на прекрасном русском языке:
-- Как вам живется в Париже, не скучаете по России, по Москве?
Хотя молодой человек и был сама любезность и вопрос не содержал ничего неприятного, она ощутила, как все похолодело внутри, и она по-женски остро почувствовала надвигающуюся беду. Тут гарсон как раз принес кофе, и Натали получила на какой-то момент передышку, чтобы собраться с мыслями, но ничего оригинального в голову не приходило; неожиданно сковавший ее страх парализовал не только волю, но и все тело, и она, чтобы продлить паузу, попросила официанта принести ей рюмочку коньяку, после чего, повернувшись к соседу за столиком, вместо ответа с улыбкой спросила сама:
-- Как вы угадали, что я не француженка? Вы прекрасно говорите по-русски. Вы россиянин, москвич?
-- Нет, я американец, из Лос-Анджелеса. Кроме русского, знаю еще французский, английский, итальянский.
-- Вы не ответили на главный вопрос, как вы угадали, что я русская? Многие принимают меня за француженку, говорят, что язык у меня неплохой...
-- Да, французский у вас неплохой, -- согласился Карлен, изучающе разглядывая молодую женщину, -- но я почувствовал в нем именно русский акцент. Однако узнал я вас не по акценту. У меня профессия такая -- много знать, я охотник за чужими тайнами. -- Он уже почувствовал, как соседка внутренне насторожилась, напряглась. Это было почти незаметно, но ведь он был профессионал, а она -- вряд ли. -- Вас я знаю по Москве, вы представляете для меня интерес, и я намерен задать вам несколько вопросов, -- нарочито спокойно говорил Карлен, видя, как смятение, растерянность и даже страх меняют красивое лицо собеседницы. В разведке при допросах или дознании непременно наступает "момент истины", и этот момент не следовало упускать. Чем ошеломительнее атака, тем вероятнее шанс на удачу.
-- Любопытно, любопытно, -- только и нашлась что сказать с улыбкой Наталья и потянулась к чашечке с кофе, чтобы скрыть смятение, однако жест получился жалким, движения потеряли былую уверенность, и вся она сникла.
Она пожалела, что зашла в "Гранд-отель", потом тут же поняла, что от этого разговора, явно переходящего в допрос, ей было не отвертеться и совсем не случайно этот американец оказался рядом за столом. А молодой человек, словно задавшись целью испортить ей настроение, неторопливо продолжил:
-- Мне очень понравилась ваша недавняя свадьба в Москве, в "Пекине". Роскошная, многолюдная, а какие гости! Да и жених ваш человек в определенных кругах известный. Между прочим, вы вместе прекрасно смотритесь. -- Он достал из кармана и протянул ей несколько свадебных фотографий. -- А тут случайно встречаю вас в Париже и с удивлением узнаю, что у вас и здесь недавно появился муж -- мсье Робер, человек тоже небезызвестный. Как тут могут не возникнуть вопросы? Вы не находите?
Наталья впервые видела эти снимки: она в подвенечном платье у "Пекина", рядом с Константином Николаевичем. Выходит, этот молодой человек действительно много знает о ней... Но уже готовая расплакаться или сорваться на крик от надвигающейся истерики, она все-таки взяла себя в руки и спокойно спросила:
-- Кто вы? И почему вас интересует моя личная жизнь?
Карлен, как и всякий человек, живущий на Западе, сразу среагировал на этот выпад, на эти слова: "личная жизнь". Это табу, запретная зона, куда заказан вход посторонним. Но он не растерялся, не выпустил инициативу из рук.
-- Вы правы, ваши браки -- хоть в Москве, хоть в Париже -- это, разумеется, ваша личная жизнь, и она меня мало волнует, поверьте, я не моралист. -- Он сделал паузу, вертя кофейную чашечку в руках, словно ожидал вопроса, но Наталья молчала. -- Меня интересует другое. Вы повсюду рассчитываетесь крупными наличными суммами в долларах, и сегодня в "Эрмесе", и чуть раньше в "Себастьяне". -- И он пододвинул к ней журнал, открытый на нужной странице.
Наталья, видимо, впервые видела снимки, сделанные в автомагазине "Себастьян" в день приобретения "мазерати". Тогда она подумала, что позирует случайному покупателю, которого привела в полный восторг своим внешним видом и богатой покупкой. В то утро, особенно рядом с кабриолетом, она казалась себе голливудской звездой, не меньше! Выходило, доснималась! Эти фотографии -- свадебные и журнальные, -- специально подобранные, конечно, смущали ее, но она, не понимая, чего же хочет от нее этот настырный американец, и зная, что атака -- лучшая защита, агрессивно ответила:
-- А что, разве возбраняется оплачивать покупки наличными? Я не вижу тут никакого криминала...
-- Нет, не возбраняется, -- согласился Карлен. -- Но вы повсюду расплачиваетесь долларами одной серии, в крупных купюрах. А известно ли вам, что эта самая серия, более двадцати миллионов, доставленная из подвалов Федерального резервного банка Америки для коммерческих структур России, была украдена полтора года назад в аэропорту Шереметьево? -- уверенно сблефовал Карлен и, не отрывая взгляда от ее глаз, спросил в упор: -- Откуда у вас эти деньги?
Она ожидала, видимо, какого угодно вопроса, только не этого. Хотя еще там, в Москве, обнаружив в тайнике у мужа, в мастерской на Кутузовском, эти доллары, почувствовала, что с ними что-то не так. Но чтобы деньги были краденые и их могут разыскивать, такое ей и в голову не приходило, ведь они тратили их давно и по всему свету, включая и Париж. Если бы она чувствовала, подозревала это, у нее рука не поднялась бы украсть их. Зачем ей рисковать молодой жизнью, когда у нее было все! И все принадлежало ей законно -- жена за грехи мужа не ответчица, она знала это. Теперь крайней оказывалась она, ей могут предъявить обвинение. Но терять свободу, такую прекрасную, Париж, идти в тюрьму ей не хотелось, и от отчаяния она выпалила не раздумывая:
-- Это не мои деньги...
-- А чьи же? -- понимая, что вот он настал, "момент истины", и надо жать до упора, уже более строго спросил Карлен, чувствуя, что Наталья потеряла контроль над собой.
И она шепотом простонала:
-- Фешина Константина Николаевича.
-- Где он проживает, чем занимается и есть ли у него кличка? -- пытался как можно быстрее выудить главное Карлен, пока женщина находилась в шоке. И чтобы придать разговору официальность, выложил на стол портативный магнитофон, на который записывал всю беседу.
-- В Москве, на Кутузовском проспекте, -- она назвала дом, квартиру, номер телефона, -- по профессии он художник. Друзья, обращаясь к нему, называли его иногда Тогларом, но я не знаю, кличка ли это.
Видя, что она неожиданно побледнела, Карлен предложил:
-- Вы не возражаете, если мы выйдем на свежий воздух и продолжим разговор в другом месте?
Наталья безвольно поднялась, и они вместе покинули кафе. Не прошли они и несколько шагов по тротуару, как Карлен услышал сзади знакомый автомобильный гудок, явно адресованный ему, и, оглянувшись, увидел улыбающуюся Беатрис в припаркованной у "Гранд-отеля" машине. "Молодец!" -мысленно похвалил ее Карлен, а вслух, обращаясь к Наталье, предложил:
-- Здесь моя машина с водителем, она подбросит нас на стоянку, где вы оставили свою "мазерати". Не возражаете?
-- Спасибо. Я, наверное, и не дошла бы пешком, так болят ноги и спина, -- призналась Наталья, и они направились к белому "рено".
Карлен услужливо открыл ей дверцу и сам сел рядом.
Когда они вышли из машины около платной стоянки, Карлен взял свою спутницу под руку:
-- Я предлагаю продолжить нашу непростую беседу хоть у вас дома, хоть у меня в "Палас-отеле", это недалеко, тоже на Елисейских полях, только в другую сторону.
-- Лучше у вас, тем более если это рядом. Я так устала и скорее хочу покончить с этим кошмаром, -- обреченно согласилась Наталья. От былого ее великолепия не осталось и следа.
-- Боюсь, что быстро не получится, вы влипли в очень неприятную историю. Кража в таких масштабах расценивается не просто как уголовное преступление, но как подрыв экономики государства -- в Америке к деньгам особое отношение. Если мы решили поехать в "Палас-отель", я отпущу машину...
Татлян отошел к "рено" и попрощался с Беатрис, пообещав ей вечером обязательно позвонить. Вернувшись к Наталье, он увидел, что та совсем сникла, и предложил:
-- Вы не возражаете, если я сяду за руль?
Наталья, не говоря ни слова, протянула ему ключи. 7
В номере, помогая гостье раздеться, Карлен понял, что она держится из последних сил, -- в такие минуты от человека можно ожидать чего угодно. "Стадия непредсказуемости", кажется, так говорили его учителя в Иллинойсе. Надо было срочно снять это нервное напряжение, и Татлян позвонил в ресторан, заказал бутылку хорошего коньяка, закуски, лучшие на русский манер: рыбу, икру, заливное, свежие овощи и кофе, непременно в кофейнике на спиртовке -разговор мог затянуться. Наталья безучастно слушала его разговор по телефону, не пытаясь осмотреться вокруг, а апартаменты были неплохие -- на стенах висели старинные картины, хрустальная люстра даже представляла антикварный интерес, как и две бронзовые скульптуры в углах на изящных консолях из старого красного дерева. Но ничего этого молодая женщина не замечала, погруженная в свое смятение.
