Он даже посоветовал ей продолжать работать в модных журналах, так как был не богат и ему трудно содержать их обоих. Любовь к Лу заняло такое огромное место в жизни Мэгги, что она была на все согласна.
В течение следующих шести месяцев она видела Лу едва ли десяток раз. Он всегда куда-то спешил, а она не задавала вопросов. Она была рада их кратковременным встречам, аккуратно вела хозяйство, готовила для него, когда он возвращался, и продолжала неплохо зарабатывать, позируя для журналов. Вдруг как-то он откуда-то позвонил ей по телефону, и, сказав, что собирается в Швейцарию, спросил, не хочет ли она поехать с ним. Потеряв голову от радости, она только лишь сумела воскликнуть: «Держи меня, я падаю».
Он вернулся на следующий вечер с билетом на самолет и очаровательной дамской сумкой синего цвета. Это был первый подарок, который Брэди ей сделал, и она зацеловала его. Он намекнул ей без обиняков, что сумка недолго будет принадлежать ей.
Перелет из Нью-Йорка в Женеву превзошел все ожидания Мэгги. У них был первый класс. Многоопытный Брэди пользовался на протяжении всего полета вниманием стюардессы, которая безотказно обслуживала их шампанским и всевозможными закусками.
Прибыв в Женеву, Брэди снова отправил Мэгги с багажом в таможню. Сам же он отправился в местное отделение агентства Герца, где взял напрокат «мерседес».
Через некоторое время появилась Мэгги.
— Не думаю, что буду в восторге от этих швейцарцев. Совсем не как у нас. Заставили раскрывать чемоданы, перерыли все вещи… настоящие животные.
— Не обращай внимания. Нас ждет машина. Пошли. — И махнув рукой носильщику, который укладывал чемоданы на тележку, повел Мэгги к стоянке, где уже стоял «мерседес». Выехав на широкую автостраду и направляясь к центру города, Лу подумал, что, возможно, сможет обходиться без чар Мэгги, если ему когда-нибудь нужно будет перевезти что-нибудь через швейцарскую границу.
А на другом конце океана, в Парадиз-Сити, Клод Кендрик и Луи де Марнэ обсуждали свое будущее.
— Имея такие деньги, мой дорогой Клод, — говорил Луи, — почему бы вам не продать галерею и не отойти от дел. Подумайте, что можно сделать с тремя миллионами. Как припеваючи можно зажить! Даже я бы охотно купил галерею, если, конечно, цена будет умеренная. Ну как?
— Да так. Ты не понимаешь, что говоришь. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, сколько стоит галерея. Ты? Без меня она у тебя совсем захиреет.
— О, я бы попробовал. — Крысиные глазки Луи сузились. — Я бы рискнул! Как насчет полумиллиона?
— Да одна только эта комната стоит больше, — сказал Кендрик, указывая рукой на развешанные картины и другие произведения искусства. — Прекрати, Луи, говорить об этом, а то я рассержусь. Я не собираюсь продавать галерею ни тебе, ни кому-нибудь другому. Завтра нужно лететь в Цюрих. Если бы ты знал, как я ненавижу эти перелеты.
— А завещание у вас есть? — спросил Луи с хитринкой в голосе. — Подумайте только обо всех этих несчастных случаях и авиакатастрофах. Каждый день о них полно в газетах!
— Если ты сейчас же не уберешься вон, я швырну в тебя чем-нибудь, — зарычал Кендрик, выходя из себя.
— Я только хочу оказать вам услугу. Нечего кипятиться. Это плохо отражается на печени.
Кендрик схватил пресс-папье, но Луи оказался проворнее и уже выскользнул, хлопнув дверью.
Кендрик выругался ему вслед, зажег сигару и погрузился в мысли о завтрашнем полете.
От Хэддона были хорошие новости. Сумка Лепски удачно миновала французскую таможню. Они были теперь с Дювайнами в Монако, а через три дня приедут в Монтрэ. Хэдцон сказал, что Лу Брэди тоже остановился в этом отеле и возьмет у Дювайна сумку, затем, без промедления, отправится в Цюрих, где встретится с Кендриком в отеле «Эдон». Вроде бы все хорошо, но Кендрик был пессимистом и всегда ожидал осложнений. Может, на швейцарской таможне проверят сумку и найдут икону. Может быть, Брэди угодит в аварию по дороге из Монтрэ в Цюрих. А, может быть, и тут Кендрика обдало холодным потом, самолет, на котором он полетит, упадет в океан. В жизни всегда масса проблем. А может это, чудовище Радниц не захочет расстаться со своими миллионами и придумает что-нибудь, чтобы надуть его и забрать икону. От такого человека можно ожидать всего.
Он достал из кармана шелковый платок и вытер потный лоб. Было над чем подумать. Он переполошился бы еще больше, если бы мог в этот момент оказаться в «Монтрэ Паласе».
Швейцар в ливрее сбегал по ступенькам к открытой двери, около которой остановился «опель рекорд».
Высокий, худой мужчина с волосами цвета соломы смотрел на нее из открытого окна своей машины.
— У меня в багажнике вещи, — сказал он сухо. — Здесь можно припарковать машину?
— Конечно, сэр, — ответил швейцар, обходя машину и доставая из багажника огромный чемодан, который почему-то был очень легким для своего размера.
Серж Хольц вышел из машины, поднялся по ступенькам и подошел к окошку портье. Дядя снабдил его фальшивым паспортом на имя Ганса Рихтера, который он передал портье.
— Очень рад, что вы остановитесь у нас, сэр. Вы на несколько дней?
— Да, — Хольц, как всегда, был немногословен. Портье заполнил полицейскую карточку и передал ее Хольцу с ручкой. Тот подписал ее вымышленным именем.
— Мои друзья мистер и миссис Лепски прибывают послезавтра. В каком номере они будут жить?
Портье раскрыл журнал.
— Номер 245, сэр, а ваш 249. Как видите, это почти рядом.
Хольц кивнул и направился к лифту в сопровождении портье. У себя в номере он запер дверь, положил чемодан на кровать и вынул из него синюю сумку, которую положил в стенной шкаф, затем запер его дверь и опустил ключ в свой карман.
Подойдя к окну, он посмотрел вниз на шумную улицу, затем взгляд его скользнул дальше к озеру и к цепи простирающейся за ним гряды гор.
Итак, подумал он, конец путешествия. Два дня ожидания, а потом работа.
Дорога по длинной монотонной автостраде на юг Франции утомила обоих Лепски, хотя Кэррол и не выражала этого вслух, боясь расстроить Дювайнов, делавших все, чтобы угодить им, но Том не прекращал ворчать до тех пор, пока Кэррол решительно не потребовала, чтобы он замолчал.
Они ехали по плоской однообразной сельской местности, лишь иногда проезжая маленькие городишки с узкими улочками и тоскливые грязные небольшие деревушки. На следующий день они добрались до Монте-Карло, где остановились в отеле «Метрополь». Но и здесь их ожидало разочарование. Кэррол так много читала о юге Франции с его роскошными пляжами, виллами, казино, модными магазинами. К своему ужасу, она увидела, что Монте-Карло тесен по застройке, с полупустыми зданиями. Улицы его заполнены старыми почтенными толстыми людьми, а магазины были полной противоположностью парижским. Даже Пьер с его изобретательностью и находчивостью не мог подсластить этой горькой пилюли.
Лепски был удивлен, когда увидел, что к 21.00 город как бы вымирает. Единственным местом жизни тогда оставалось казино. Тут они встретили старых разжиревших женщин, просаживающих за ночь огромные деньги, а иногда и целые состояния. Сексуальных красоток, которых так любил Том, нигде не было видно, Пьер объяснил это тем, что сезон уже прошел. Вот если бы Лепски приехали на месяц раньше, все было бы иначе.
Но Лепски от этого не было лучше. В последний вечер их пребывания в отеле, после обеда в ресторане «Отель де Пари», Лепски отправились спать раньше обычного. Им так надоело казино, что они мечтали только о том, чтобы скорее наступило утро и они могли отправиться в Монтрэ. Дювайны же, заядлые картежники, пошли в казино, где вдвоем оставили более тысячи франков.
— Как тебе нравится путешествие? — неожиданно спросил Том.
— Ах, Том, я думала, что оно будет более волнующим, — сказала, наконец, она. — Париж мне понравился, но я очень расстроена поездкой на юг. Теперь я хотя бы знаю, что это такое, а то все говорят по-разному.
— Конечно. — Лепски задергался на кровати. — Но если бы мы оставались в Париже, подумай, сколько бы денег мы сэкономили, тем более если бы остались дома.
— Но это мои деньги, и я трачу их как хочу, — обрезала его Кэррол.
— Конечно, конечно, — поспешно согласился Том.
— Подожди, дай только доберемся до Швейцарии. Я видела фотографии гор и озер… фантастика.
— И ночью жизнь продолжается?
— Конечно, — уверенно заявила Кэррол, искренне надеясь, что это именно так. — Конечно, в Монтрэ оживленная ночная жизнь. Но ты забываешь, Том, одну вещь.
Мы встретили двух подлинно любящих нас друзей. А это немало. Клодетта обещала мне писать, когда мы вернемся в Штаты.
— Да, конечно. Но меня что-то беспокоит в связи с ними.
Кэррол села на кровати.
— Что ты хочешь сказать?
— В Пьере есть что-то натянутое и фальшиво навязчивое. Уж очень он обтекаемый. Я не перестаю спрашивать себя, во имя чего он так старается, тратит на нас деньги? Так ведь себя ведут, когда хотят подсунуть испорченный товар.
