Кэрол Дуглас - Черная часовня

© 2001 by Carole Nelson Douglas

© ООО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2015

Выход в свет этой книги стал большой радостью. Коллеги в академических кругах за глаза прозвали меня «редактором вне закона». В каком же преступлении меня обвиняют? Лишь в том, что мне потребовалось несколько лет на подготовку издания следующей, пятой части дневников Пенелопы Хаксли, описывающих жизнь единственной женщины, которой удалось перехитрить Шерлока Холмса, – якобы покойной Ирен Адлер, персоны, достойной всяческого уважения. Даже мой издатель и читатели присоединились к мольбам об очередном томе.

Ходят слухи, будто задержка публикации доказывает, что содержание дневников – не более чем выдумка, и что мне становится все труднее продолжать обманывать общественность.

Однако шумиха и слухи, как всегда, далеки от истины. Причиной задержки является поразительная природа изложенных ниже событий, на проверку достоверности которых у меня ушли годы.

Кроме того, разбирая материалы мисс Хаксли, я столкнулась с еще одним документом из совершенно чужеродного источника, если можно так сказать. Эта записная книжка или тетрадь в переплете желтого цвета, по-видимому, была изъята или, скорее, просто попала в руки лиц, упомянутых в дневнике. Текст написан не на английском, поэтому мне пришлось искать квалифицированного переводчика, знакомого с особенностями языка девятнадцатого века, который согласился бы дать подписку о неразглашении информации как об источнике, так и о содержании переведенных им записей.

Пусть мои критики знают, что я самоотверженно тружусь над тем, чтобы подготовить к выходу в свет следующий том дневников, непосредственно связанный с данным изданием, представляемым наконец вниманию широкой публики.

Ирен Адлер Нортон. Примадонна родом из Америки, единственная женщина, умудрившаяся обвести вокруг пальца самого Шерлока Холмса в рассказе Артура Конан Дойла «Скандал в Богемии». Главное действующее лицо серии книг, начинающейся романом «Доброй ночи, мистер Холмс!».

Шерлок Холмс. Всемирно известный лондонский сыщик-консультант, прославившийся своими способностями в области дедукции.

Годфри Нортон. Британский адвокат, ставший мужем Ирен незадолго до того, как они бежали в Париж, спасаясь от Холмса и короля Богемии.

Пенелопа (Нелл) Хаксли. Осиротевшая дочь английского приходского священника, спасенная Ирен от нищеты в Лондоне в 1881 году. В прошлом – гувернантка и машинистка; делила квартиру с Ирен и работала у Годфри, до того как пара поженилась. Сейчас проживает вместе с ними близ Парижа.

Квентин Эмерсон Стенхоуп. Дядя воспитанниц Нелл в пору ее службы гувернанткой; в настоящее время британский агент в Восточной Европе и на Среднем Востоке, вновь появляется в романе «Железная леди».

Джон Х. Уотсон. Доктор медицинских наук; бывший сосед и настоящий компаньон Шерлока Холмса в расследовании преступлений.

Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн. Наследный монарх Богемии, в прошлом ухаживавший за Ирен Адлер и опасавшийся, что та расстроит его свадебные планы. Нанял Шерлока Холмса, желая заполучить компрометирующую фотографию, на которой запечатлен вместе с примадонной. Ирен ускользнула от Холмса, пообещав никогда не использовать фотографию против короля. Судьба свела их вновь в романе «Новый скандал в Богемии».

Инспектор Франсуа ле Виллар. Сыщик из Парижа. Поклонник Шерлока Холмса, автор перевода монографий Холмса на французский язык. Сотрудничал с Ирен Адлер Нортон по делу Монпансье в романе «Авантюристка».

Барон Альфонс де Ротшильд. Глава крупнейшего отделения международного банковского альянса; владелец широкой сети агентурной разведки в Европе, наниматель Ирен, Годфри и Нелл для выполнения различных заданий, большей частью описанных в романе «Новый скандал в Богемии».

Из желтой тетради

Сегодня вечером он голоден.

Он вернулся домой, хоть и сложно назвать это место домом: изможденный, потерянный, одетый не в ту рубашку, что была на нем, когда он уходил. Я требую, чтобы он помыл руки. (Никак не приучится мыть руки.) Стекая, вода пузырилась розовым: что это было, он не мог объяснить.

Он бродяга, как и я. Бездомный и свободный, словно волк в лесах, словно ястреб в небе.

Иногда я думаю, что он бог, а я дьявол.

Иногда – что он дьявол, а я бог.

Что победит, добро или зло?

Кто победит, Господь или дьявол?

Мне нравится этот неуклюжий язык – источник богопротивных забав: убираем «о» из слова «добро», и получаем «бог». Теперь убираем «д» из слова «добро», приставляем ее к слову «зло» и получаем «дьявол»[2].

Еще одна игра в слова: англичанам, как наиболее противоречивым созданиям Господа (или дьявола?), она особенно понравится. Если прочитать слово «бог» задом наперед, на английском, конечно (ведь для любого англичанина нет другой страны, кроме Англии, и нет большего повода для чванства, чем все английское), то получим слово «пес»[3].

И вот мы получаем еще одну игру: слова «бог» и «дьявол», заменяем на «господин» и «зверь».

Так что я – его господин.

Так что он – мой зверь.

И кто из нас двоих в большей мере бог или в большей мере дьявол, чем другой? Он, она. Ты, я. Добро или зло? Когда пишешь на чужом языке, можешь творить с ним все что угодно. Когда живешь в чужом краю, тебе все прощается. Отсутствие бога уничтожает и дьявола, так что к нам мораль неприменима.

Я веду эти записи: я пою торжество зверства, падение богов и ангелов, триумф дьяволов.

Это мой эксперимент. И последний вопрос: что сильнее, жизнь или смерть?

Ответ не так очевиден, как хотелось бы думать цивилизованному миру.

Из дневника. 18 мая 1889 года, суббота

Надо быть сильной. Надо зафиксировать свои впечатления, пока они не потускнели.

И все же… немудрено, что мои записи больше напоминают неверные старушечьи каракули, а ведь мне нет еще и двадцати пяти. Я не могу унять трясущуюся руку, как не могу унять и дрожь во всем теле, несмотря на жаркий огонь, пылающий в камине, у которого я сижу.

Я надеялась, что чуждая всем условностям жизнь, которую я вела до сих пор, подготовит меня к встрече с неприятными вещами – теми, которые людям, ведущим жизнь размеренную и обыденную, покажутся отвратительными и странными. Дикими. Шокирующими.

Но такое… как начать рассказ о таком?

Начни сначала, говорю я себе. Я горжусь тем, что внутри совсем не похожа на ту неопытную девчонку, которую видят во мне старые подслеповатые глаза окружающих. А ну-ка, выше нос, малышка! Ты же королева перевоплощений! К тому же мир должен узнать правду. Когда-нибудь.

Как странно: когда на тебя сваливается невыносимое, ум зацикливается на посторонних вещах.

Вот я стою одна на пороге, никем не замеченная, и вижу, что в центре этой ужасной комнаты стоит самый странный предмет мебели, из когда-либо виденных мной. Нечто вроде кресла цирюльника в версальском стиле.

Кресло цирюльника. Фраза вызывает воспоминания о Суини Тодде[5], «демоне-парикмахере», убийце с Флит-стрит в Лондоне – последнем городе, посещенном мной до того, как я оказалась здесь.

А мысль о Суини Тодде, в свою очередь, превращает кровавые разводы, покрывающие обивку кресла, в нечто большее, чем… зловещий вышитый узор.

Я принуждаю свой разум зарегистрировать увиденное и, не позволяя себе отвести взгляд, внимательно рассматриваю фигуры, находящиеся в кровавом кресле.

Мне не забыть своих первых мыслей – настолько они были несвойственны для меня, повидавшей много мерзостей на своем коротком веку:

Только бы не потерять сознание!

Только бы не стошнило!

Только бы не сойти с ума!