Делла ехала по середине дороги. Спидометр показывал семьдесят шесть миль в час – на таком повороте это очень много.
– Смотри! Впереди машина! – крикнул я, увидев встречный отсвет фар.
Делла переключила фары и убрала ногу с акселератора.
Встречная машина летела, как посланец ада. Она выскочила прямо перед нами. Я услышал визг покрышек по асфальту позади нас и, обернувшись, увидел, что «кадиллак» останавливается. «Бентли» резко взял вправо. Я глянул вперед. Встречная машина шла как раз по середине дороги, и ее огромные фары слепили нас.
Делла резко взяла руль еще больше вправо. Колеса запрыгали по обочине. Я увидел, как девушка отчаянно крутит руль, пытаясь удержать машину.
Водитель встречного авто, кажется, не видел нас.
Я услышал, как закричал Пол.
Машина была прямо перед нами. Проносясь мимо, она задела нас крылом. Делла закричала. Послышался скрежещущий, скребущий звук. Машина, задевшая нас, крутясь, пролетела по дороге и врезалась в заросли пальм. Почувствовав, что наш автомобиль переворачивается, я схватился за переднюю панель. Лобовое стекло внезапно покрылось паутиной трещин. Раздался хруст ломающегося дерева, потом сильный удар; ослепительный белый свет закрыл мне обзор. Среди хруста и скрежета я услышал крик Деллы, а потом белый свет погас, и на меня опустилась тьма.
Запахи эфира и йодоформа подсказали мне, что я в госпитале. Я сделал усилие и приподнял веки, которые, как мне показалось, весили целую тонну. Надо мной стоял тощий высокий парень в белом халате. За ним виднелась толстая медсестра. На ее лице было усталое, измученное выражение.
– Как вы себя чувствуете? – спросил тощий парень, склоняясь ко мне. – Вам лучше?
Он очень беспокоился, и у меня не хватило мужества сказать ему, что я чувствую себя просто отвратительно. Я выдавил из себя улыбку и закрыл глаза.
Перед моим взором вспыхивали искры. Я чувствовал, как уплываю в туманную темноту. Я не сопротивлялся. Зачем волноваться? Умираешь только один раз, подумал я.
Темнота окружала меня со всех сторон. Время стояло на месте. С края бытия я скользил в мир тумана и молчания.
Мне показалось, что я пробыл во тьме достаточно долго, но через некоторое время свет замерцал снова, и я осознал, что лежу в кровати, и почувствовал простыню, которая меня покрывала. Потом я понял, что передо мной белая ширма. Со всех сторон кровать закрывали высокие белые ширмы, и это меня беспокоило. Кажется, я припомнил – кровать отгораживают ширмами, когда пациент собирается отдать концы.
Еще я осознал, что рядом со мной сидит какой-то плотный человек. Шляпа у него была сдвинута на затылок, он жевал зубочистку, и его мясистое небритое лицо имело усталое выражение. На нем было написано крупными буквами, что он – полицейский.
Он не сразу заметил, что я открыл глаза, а когда заметил, подался вперед, чтобы внимательно посмотреть на меня.
– Я бы ни гроша не выиграл, если бы ставил на вас, – с отвращением сказал он. – Кому, может, и везет, но только не мне. Вы пришли в себя, когда я уже собрался закрывать лавочку.
Из-за ширмы появилась медсестра. Она тоже посмотрела на меня – это была не та толстушка, а миленькая блондинка.
– Привет, – сказал я, и мне показалось, что мой голос звучит откуда-то издалека.
– Вам нельзя разговаривать, – строго произнесла она. – Закройте глаза и постарайтесь уснуть.
– К черту «уснуть»! – вскрикнул полицейский. – Он должен говорить. Не вмешивайтесь, сестра. Он сам хочет говорить, а, парень?
– Привет, ищейка, – сказал я и закрыл глаза.
Когда я в следующий раз открыл их, надо мной стоял тощий парень в белом халате.
– Как мои дела, доктор? – спросил я.
– Отлично, – ответил он. – Вы просто творите чудеса.
Я поморгал, чтобы сфокусировать на нем взгляд. Он был молод и полон энтузиазма. Мне он понравился.
– Где я? – спросил я и попытался поднять голову, но она оказалась слишком тяжелой.
– Вы попали в аварию. Не переживайте. Вы отлично поправляетесь.
Из-за его спины появился полицейский.
– Я могу с ним поговорить? – спросил он раздраженно. – Только один или два вопроса. Это ему не повредит.
– Покороче, – сказал доктор, – у него было сильное сотрясение.
Он отошел, и полицейский занял его место. В левой руке он держал блокнот, а в толстых пальцах правой – дюймовый огрызок тупого карандаша.
– Парень, как тебя зовут? – спросил он. – Да ты не переживай. Нам просто надо все выяснить.
– Джон Фаррар, – сказал я ему.
– Адрес?
– У меня нет.
– Тебе ведь надо где-то ночевать, а?
– Я ехал автостопом.
Он надул свои толстые щеки и возвел глаза к потолку, словно собрался помолиться.
– Хорошо, ты ехал автостопом. У тебя есть папа, или мама, или жена, например?
– Нет.
Он повернулся и посмотрел на доктора:
– Теперь вы верите, что мне никогда не везет? Из всех ребят, которые попадают в автокатастрофы, мне достается сирота.
– Вы лучше заканчивайте побыстрее, – сказал доктор, считая мой пульс. – Он еще не готов к разговорам.
– Минуточку, – ответил коп, облизывая свой карандаш. – Мне надо кое-что узнать. – Он снова повернулся ко мне: – Хорошо, парень. Значит, тебя никто не ищет. Ну а дама, с которой ты был? Кто она?
Перед моими глазами встал ее образ – угольно-черные волосы, алчный взгляд и аппетитные формы.
– Не знаю. «Зови меня Делла, если тебе надо как-нибудь меня называть». Так она сказала. А фамилию свою она мне не назвала.
Коп застонал.
– Что с ней? – спросил я. – Она ранена?
– С ней все в порядке, – ответил доктор. – О ней не беспокойтесь.
– А ее муж?
– Какой муж? – спросил коп, уставившись на меня.
– Парень, который был на заднем сиденье. Она сказала, что его зовут Пол. Как он?
– О нем тоже не надо беспокоиться, – сказал доктор.
Полицейский провел ладонью по лицу и потряс головой. Кажется, он беспокоился очень сильно.
– Как это случилось? – спросил он. – Может быть, ты все расскажешь? – Но особой надежды в его голосе я не услышал.
Я бы не смог рассказать о Петелли. На это ушло бы слишком много времени. Мне хотелось закрыть глаза и забыть об аварии.
– Нам навстречу ехала машина, – сказал я. – Она ехала очень быстро. Кажется, шофер нас не сразу увидел. Он пытался свернуть, но все равно нас задел. Что с ним случилось?
Коп тяжело вздохнул.
– Теперь уж я отвечу, – с тяжеловесным сарказмом начал он. – О нем тоже не надо беспокоиться. Слушай, парень, давай-ка соберем все, что у нас есть, и посмотрим, что получилось. Если ты ехал автостопом, как ты оказался за рулем этого «бьюика»?
Пришла моя очередь таращить на него глаза.
– Это был «бентли», и за рулем была она. Я сидел с ней рядом, а ее муж, Пол, – сзади.
– Бабушке своей рассказывай! – воскликнул полицейский. Он снял шляпу и вытер лоб тыльной стороной ладони. Потом он снова надел шляпу и яростно дернул за поля. – Ты был за рулем! Она была на заднем сиденье! И никакого чертова мужа там не было! – Он подался вперед и, погрозив мне пальцем, рявкнул: – А ехали вы в сучьем «бьюике»!
Я пришел в волнение.
– Вы не так поняли! – сказал я, хватаясь за простыню. – Говорю вам, она вела машину. Двухдверный «бентли». Нас задела встречная машина. Спросите у водителя. Он вам подтвердит.
Коп сунул мне в лицо блокнот:
– Не было никакой другой машины! Почему ты врешь?
– Хватит, – резко сказал доктор. – На него нельзя сейчас кричать. Оставьте его, сержант.
– Я не вру, – сказал я и попытался сесть. Это меня доконало. В моей голове что-то вспыхнуло, и я провалился в темноту.
Когда я в следующий раз открыл глаза, было светло. Ширму в ногах кровати убрали, но с боков все закрыли. Напротив меня стояла еще одна кровать. По звукам вокруг я определил, что нахожусь в палате.
Я огляделся, чтобы посмотреть, нет ли полицейского. Его не было. Я лежал неподвижно, ощущая, что мне лучше, что голова не болит, хотя все еще тяжелая, а когда я шевелил руками, то мне это удавалось без всяких усилий.
Через некоторое время я стал раздумывать над тем, что сказал мне полицейский. И начал беспокоиться. Другой машины не было, не было и мужа, машина была не «бентли», а «бьюик», и я сидел за рулем. Что он имел в виду? Может, полицейский мне приснился? Может быть, он – часть тумана и тьмы? Наверное, так, или он с кем-то меня путает.
Из-за ширмы вышел доктор и весело мне улыбнулся.
– Можете не говорить, что вам лучше, – сказал он. – Я и так это вижу.
– Я прекрасно себя чувствую, – сказал я. – Как долго я тут лежу?
Он заглянул в табличку в изножье моей кровати.
– Вас привезли в половине двенадцатого вечера шестого сентября. Сегодня двенадцатое сентября. Значит, вы здесь уже шесть дней.
– Сентября?
– Да.
– Вы хотели сказать – июля? Как это – сентября? Мы столкнулись с машиной двадцать девятого июля – в тот вечер, когда я дрался с Майами Кидом.
