– Сентября?
– Да.
– Вы хотели сказать – июля? Как это – сентября? Мы столкнулись с машиной двадцать девятого июля – в тот вечер, когда я дрался с Майами Кидом.
– Не знаю. Вас привезли шестого сентября.
– Не может быть. Не мог же я пролежать без сознания больше месяца, прежде чем меня нашли.
Доктор улыбнулся:
– Конечно нет. На самом деле вас обнаружили почти сразу. Дорожный патруль услышал звук столкновения, хотя самой аварии не видел. На место происшествия они прибыли через пять минут после аварии. Через час вас привезли в больницу.
Я облизал губы. Рот мой неожиданно пересох.
– Доктор, а вы меня не обманываете?
Он покачал головой:
– Нет. Я вас не обманываю. – Он присел на край кровати. – Но вам не стоит беспокоиться на этот счет. Со временем все прояснится. Сейчас у вас налицо все признаки сотрясения. У вас была серьезная черепно-мозговая травма. Вам повезло, что вы остались в живых. Некоторое время вас многое будет смущать: даты, люди, которые были с вами в машине и которых не было. И вообще ваше прошлое может показаться вам странным, но со временем все встанет на свои места. Сейчас вы убеждены, что авария произошла двадцать девятого июля. Вам кажется невероятным, что она могла случиться шестого сентября. Но не волнуйтесь. Примерно через неделю ваша память восстановится. И главное – не давайте полиции запугивать вас. Я им все объяснил, и они поняли. Они хотят, чтобы вы помогли им по мере сил, но теперь они знают, что если вы ошибаетесь, то не намеренно. Все, что вам сейчас нужно, – это не волноваться и отдыхать. Поправка – дело времени.
Он был хороший парень и старался, чтобы мне было как можно лучше, но я не мог не беспокоиться. Я-то знал, что дрался с Кидом двадцать девятого июля и авария случилась тем же вечером. Что бы доктор ни говорил, этот факт изменить нельзя.
– Не хочу с вами спорить, доктор, – сказал я. – Но сделайте мне одолжение, а?
– Хорошо. Что вы хотите?
– Делла – эта девушка, с которой я был. Она тоже здесь, да? Она скажет вам, что это было двадцать девятого июля. Спросите ее мужа. Он скажет то же самое.
Доктор стал чуть менее любезен.
– Видите ли, вот в чем дело, – сказал он. – Муж… Вы должны быть ко всему готовы, не правда ли? В машине нашли только ее и вас. Никакого мужа не было.
У меня гулко застучало сердце.
– Хорошо, мужа не было, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Тогда спросите ее. Она-то вам скажет. Вы ведь не станете говорить, что ее тоже не было? Спросите у нее!
Он провел рукой по своим гладким черным волосам и больше уже не улыбался.
– Пару дней назад вы еще недостаточно хорошо себя чувствовали, – мягко произнес он. – Теперь же я могу вам сказать. У нее был перелом позвоночника. Когда вас нашли, она была мертва.
В полдень ко мне пришел лейтенант полиции Билл Рискин. Если бы сестра мне не сказала, я бы ни за что не поверил, что он полицейский. Ему было лет пятьдесят – невысокий, с печальным морщинистым лицом и яркими глазками, которые внимательно разглядывали меня из-за роговых очков. Шляпу он нес в руке, шел на цыпочках, а говорил тихим, мягким голосом.
К этому времени я стал пуглив, как нервная лошадь. Я был готов взвиться, если бы шляпа на пол упала. Наверное, поэтому они и выбрали Рискина. Если бы на меня напустили того толстого сержанта, я бы съехал с катушек.
Лейтенант Рискин подтащил к моей кровати стул и сел, скрестив свои короткие ножки. Я увидел, что он носит ботинки и белые носки, а лодыжки у него тонкие, как спички.
– Ну, мальчик, как ваша голова? – спросил он.
Я ответил, что голова в полном порядке. Я комкал простыню, потел и подозревал его, как и всех остальных. Я уже начал подумывать – когда они скажут мне, что я сумасшедший?
– Доктор сказал, что вы расстроились, – начал детектив. – Не надо расстраиваться. Вы не первый, кто сильно ударился головой и начал все путать. Вам надо махнуть на все рукой и предоставить нам разбираться. Мы лишь хотим выяснить, как обстояло дело. Девушка погибла. Может, какая-то машина вас и задела, но она не остановилась, и мы имеем побег с места происшествия. Наша задача – найти этого парня и научить его больше так не делать. Мы скорее его найдем, если вы нам поможете. Вы ведь хотите, чтобы мы его нашли, верно?
Все это звучало разумно, но ему было меня не запутать. Перед тем как потерять сознание, я видел, как другая машина перевернулась и врезалась в дерево. Если меня нашли через пять минут после аварии, как сказал доктор, его бы нашли тоже.
Я сказал, что хочу, чтобы нашли вторую машину и водителя.
Рискин кивнул и внимательно посмотрел на меня:
– Это правда, что вы ехали на попутных машинах?
– Да.
– И девушка разрешила вам вести машину?
Я ничего не ответил. Я не мог понять, почему им так хотелось, чтобы я признал, будто это я был за рулем; может, они хотят повесить на меня смерть Деллы? Я опять начал дергаться.
Он еще раз мягко повторил вопрос и даже подбодрил меня улыбкой.
– Да не я вел машину! – воскликнул я, повышая голос. – Вела она. Я сидел рядом с ней, а муж ее сидел сзади! Сколько раз я должен повторять вам это, ребята?
Я думал, что сейчас он начнет орать на меня, – но нет. Он просто кивнул и стал еще печальнее.
– Извините меня, молодой человек. Вам не надо тек переживать. Успокойтесь. Я так понимаю, мы не сразу разобрались, кто был за рулем.
– Черта с два! – ответил я. – Этот ваш сержант…
– Бог с ним, с сержантом. Он по-другому разговаривать с людьми не может. Это система. А я вот к ней так и не привык. – И он улыбнулся.
Я все еще относился к нему с подозрением, но все же он мне начал нравиться.
– Где она вас посадила? – продолжал лейтенант. – Вы шли по дороге, и она догнала вас, а вы подняли руку. Так?
– Нет же, вы неправильно поняли. Послушайте, можно я расскажу вам с самого начала все, что случилось?
– Именно этого я и хочу, – сказал он и вытащил блокнот. – Не возражаете, если я кое-что запишу? Я теперь уже не так молод, и память у меня стала похуже. – И он подмигнул мне, показывая, что шутит.
Я все ему рассказал. Я рассказал ему про Питтсбург, про то, как я хотел получить побольше денег, как доехал автостопом до Пелотты, как сломал челюсть Макреди и обманул Петелли. Потом я рассказал ему, как Делла предложила помочь мне, как Пепи и Бенно гнались за нами и как в нашу машину врезалась встречная.
На это потребовалось некоторое время, и к концу рассказа я мог говорить только шепотом, но я так рад был снять этот камень с души, что не очень беспокоился о самочувствии.
Пока я говорил, Рискин не проронил ни слова. Он кое-что записывал, время от времени почесывал ухо, но не прерывал меня.
– Складная история, – сказал он, когда убедился, что мне больше нечего сказать. – Не переживайте так. Не надо беспокоиться. Может, вам лучше вздремнуть? Вы, похоже, устали, как и я. Я-то всегда усталый, только вот шеф не дает мне дремать. – Он поднялся. – Ну, до свидания. Я зайду через день-другой. Если что-нибудь еще вспомните, дайте мне знать.
– Мне нечего припоминать, – ответил я. – Я все вам рассказал.
– Прекрасно. А теперь спите. До свидания.
Я проследил, как он на цыпочках выходит из палаты. До сегодняшнего дня я не очень-то доверял полицейским, но этот парень был совсем не такой, как другие. Я решил, что он самый милый из них всех.
Прошло два дня. Мне становилось все лучше и лучше. Доктор был очень доволен.
– Если так и дальше пойдет, – сказал он, – через пару дней мы поставим вас на ноги. У вас здоровье как у слона, а голова просто гранитная.
Я ухмыльнулся в ответ, но мне было не так уж весело. Меня беспокоило, чем занят Рискин и когда он появится.
– Очень хочу посмотреть город, – сказал я. – Я много слышал про Линкольн-Бич, но никогда его не видел.
Он, кажется, удивился:
– Это не Линкольн-Бич. С чего вы взяли? Это Майами.
– Майами? – Я уставился на него. – Но ведь в Линкольн-Бич должен быть госпиталь, разве нет?
– Конечно. Прекрасный госпиталь. – Доктор улыбнулся. – Почти такой же, как этот.
– Тогда почему меня привезли сюда? Зачем надо было тащить меня лишних две сотни миль до Майами?
– Никаких не две сотни, – терпеливо ответил доктор. – Миль семьдесят. Так как вы были ближе к Майами, чем к Линкольн-Бич, вас и привезли сюда.
Я снова начал волноваться.
– Но перед аварией мы даже до Линкольн-Бич не доехали, – сказал я. – Мы отъехали на несколько миль от Пелотты в сторону Линкольн-Бич, когда столкнулись с этой машиной!
– Не переживайте, – ответил доктор, надевая свою заботливую улыбку. – Через несколько дней все выяснится.
Когда он ушел, я остался лежать и размышлять – неужели удар по голове так повредил мой рассудок, что я сошел с ума? Мне очень захотелось, чтобы Рискин пришел меня навестить. Всякий раз, когда кто-нибудь входил в палату, я поднимал голову, чтобы посмотреть – не он ли это. И всякий раз, когда дверь открывалась, у меня начинало гулко стучать сердце.
