Кэрол Дуглас - Черная часовня

– Сэр, – подал голос барон, – заверяю вас, что моя семья безгранично ценит вашу поддержку.

– А я – вашу, – ответил принц, слегка хохотнув. – Вы, банкиры-мошенники, не раз вытаскивали коронованные головы Европы из финансовой и политической петли. Кроме того, вы устраиваете лучшую охоту и подаете лучшие сигары в своем замке Ферьер.

Барон скромно потупился. Я поняла, что мне довелось услышать о делах, прознать о которых не мечтают даже журналисты.

Ирен, однако, проявляла все больше нетерпения, слушая этот обмен любезностями, пусть даже он и происходил между принцем и бароном. Она не имела привычки робеть в присутствии особ королевской крови еще со времен первого визита в Богемию.

– Господа, – перебила она, – если вы хотите избежать антисемитских волнений, убийцу необходимо остановить до того, как публика начнет подозревать, что Джек-потрошитель снова в деле. Преступник должен быть пойман и опознан.

– Хорошо сказано, но это будет не так просто сделать, – заметил барон.

Ирен посмотрел на Берти непреклонно, как матери смотрят на непослушных детей. Опыт оперной дивы и в этот раз пригодился ей.

– Ваше королевское высочество! – Таким тоном гувернантка могла бы обратиться к шаловливому малолетнему баронету. – Правда ли, что вы находились в доме свиданий в момент совершения убийства и что именно вас, а не Джека-потрошителя, ожидали две ныне покойные жертвы преступления?

– О Всевышний, да, – прошептал в ответ Берти, после чего, спотыкаясь, направился в сторону камина и тяжело опустился в кресло.

Но Ирен насела на него, как королевский прокурор в парламенте:

– Но в сам момент преступления вас… развлекали в других покоях.

– Да. – Он посмотрел на нее с покорностью разоблаченного преступника. – Кто вам сказал?

– Никто мне не говорил. С первой минуты, как мы зашли в тот дом, было очевидно, что там пытаются скрыть следы присутствия человека очень высокого положения. Я просто представила себе самое высокое положение, какое доступно моему воображению.

Берти моргнул:

– Б-б-бедняжки. Такие м-м-молодые и красивые. Обе такие жизнерадостные. Очаровательные создания.

Мне показалось, что, несмотря на жаркий огонь, полыхающий в камине, принц дрожит.

Ирен перевела взгляд на барона Альфонса, вместе со мной наблюдавшего, как она вытягивает признание из принца:

– Барон, вам первому сообщили об этом.

– Его высочество ужинал со мной, перед тем как отправиться в то заведение. Мой кучер все еще находился в конюшне, когда принц сбежал.

– Я не сбежал, мой дорогой Альфонс. – Взгляд Берти был прикован к пламени. – Я ретировался со всем возможным достоинством.

– Вы поступили правильно.

– После этого вы, – снова обратилась Ирен к барону, – послали за мной, чтобы я допросила молодую женщину, Пинк, обнаружившую жертв вместо принца? Или же она обнаружила их после принца? – Она перевела взгляд на явно смущенного наследника престола.

– Я ничего не видел, хвала Всевышнему. И я восхищаюсь вами, мадам, если вы сумели выдержать то, что, как мне описали, там творилось… Я бы не смог… вынести подобное. Такие очаровательные, такие юные. Ах!

– Вы чего-то не договариваете. – Черты лица Ирен заострились. Как всегда, когда ей нужно было получить точный ответ, она повернулась к барону Ротшильду.

Тот медленно кивнул:

– В Лондоне. Не так давно. Ходили слухи.

– Слухи, которые делают присутствие принца в доме свиданий еще более опасным?

– Да. Изощренные лживые обвинения, столетиями преследовавшие мой народ. Только на этот раз их жертвой стал принц Уэльский – возможно, из-за дружественных связей с нашей семьей, а также из-за нашего благосостояния. – Барон поджал тонкие губы. – Ничто из сказанного не должно выйти за пределы этой комнаты: я надеюсь на ваше понимание и на благоразумие вашей спутницы. – Ротшильд бросил быстрый взгляд на принца, после чего, почти шепотом, поведал нам кошмарную правду: – Появились слухи, что в истории с Потрошителем замешана королевская семья. А именно – принц Эдди.

Не успела я прошептать: «Принц Эдди», как Ирен уже произнесла вслух:

– Принц Эдди. Наследник наследника престола.

В смущении я посмотрела на принца Уэльского. Совершенно сломленный, он пробормотал:

– Просто милый, славный, обычный мальчик, как говорит о нем моя матушка.

Признаться, я не особенно внимательно следила за перипетиями жизни королевской семьи, хотя всегда энергично поддерживала королеву Викторию и ее преемника. Но это было до того, как я познакомилась с принцем Уэльским лично. Если он служит примером для своего сына, как и полагается всякому отцу, то что мог натворить его «милый, славный, обычный мальчик»?

Оба мужчины с искаженными от волнения лицами смотрели на Ирен, когда она немилосердно подвела итог услышанному. Судя по всему, «яблочко от яблони» недалеко упало, и за принцем Эдди, как и за его отцом, закрепилась репутация сердцееда. Возможно, даже слишком буквальная.

Птицы уже вовсю распевали на ветках, когда мы наконец отправились домой в карете барона.

Сидя в салоне, Ирен одну за другой вытащила шпильки из волос, глядя, как восходящее солнце освещает влажные листья высоких тополей. С распущенными по плечам локонами она выглядела не старше милой Аллегры Тёрнпенни, когда я укладывала ту в постельку на Беркли-сквер более десяти лет назад.

Как мне хотелось столь же уютно устроиться на чистых простынях и ни о чем не думать! Но в голове у меня роились образы, звуки и запахи кошмарной ночи, проведенной нами в Париже.

Ирен наклонилась вперед и, уперев локти в обтянутые брюками колени, закрыла лицо руками и стала тереть пальцами виски и лоб.

– Немудрено, что у тебя разболелась голова, – заметила я, – после всего, что нам довелось увидеть сегодня.

– Что на самом деле преследует меня, Нелл, так это то, чего нам не довелось увидеть.

– Ты о Джеке-потрошителе?

– Его не видел никто, кроме его жертв.

Я согласилась:

– Мы как те несчастные свидетели из Уайтчепела или констебли, которые натыкались на еще теплые окровавленные тела. Ты считаешь, нам стоит постараться поймать убийцу во время совершения преступления?

– Только если не останется иного выбора. А в подобном деле, боюсь, так и есть. – Она выпрямилась, снова переполненная энергией. – Нелл, ты много читала об этом чудовище. Скажи, чем преступление в Париже отличается от лондонских убийств?

– Есть несколько отличий, – тут же ответила я. У меня куда лучше получается просто констатировать события, нежели проникать в их смысл. – Во-первых, наше убийство произошло внутри здания, в то время как все лондонские зверства были совершены на улице, за исключением последнего из них – убийства Мэри Джейн Келли. Да и в том случае бедная девушка была убита у себя в крохотной комнатушке, тогда как здесь все случилось в большой зале огромного, полного людей здания.

– Которые, однако, ничего не видели и не слышали.

– Так же было и с Мэри Джейн Келли. Соседу показалось, что он слышал одиночный вскрик: «Убивают!», но при этом он ничего не предпринял.

– По крайней мере сосед согласился дать показания. А обитатели дома свиданий изо всех сил стараются замолчать детали происшествия. Уверена, никто и словом не обмолвится о визите принца.

– Вот это мне совершенно непонятно, Ирен.

– Только это?

Я решила не позволять втянуть меня в спор:

– Я говорю про принца. Он собирался… посетить обеих женщин сразу.

– Да, Нелл.

– Обеих? Одновременно?

– Да, Нелл.

– А я слышала, что он очень галантен с дамами…

– Он распутник, Нелл. Слышала о таких?

– Да, конечно. – Я почувствовала, как щеки заливает краска. – Клуб адского пламени[42]. Королева Виктория посвятила всю свою жизнь искоренению подобных аморальных сообществ.

– Без особого успеха. Ее дядюшки, сын и внук – яркие представители тех самых кружков, которое она так старается искоренить.

– Распутник общается со многими женщинами.

Ирен взмахнула рукой в сторону окна экипажа, за которым слышался радостный птичий щебет:

– Со столькими, сколько птиц на деревьях.

– Разве это не… проявление жадности?

– О, принц Уэльский – очень жадный мальчик.

– И я не совсем поняла ваш с ним разговор. Был в нем какой-то нездоровый подтекст. Я не улавливаю твоего отношения, Ирен! Ты всеми силами старалась сохранить репутацию, когда дело касалось короля Богемии, но с принцем Уэльским позволяешь себе намного больше. Будь добра, объясни мне, в чем разница?