– Может быть, он рассчитывал направить полицию по ложному следу?
– Тогда почему он этого не сделал? Он ведь только говорит, что что-то сзади прижали к его лицу и носу, а потом он больше ничего не помнит. Я не вижу здесь никакого ложного следа. Более того, это все похоже на правду.
– Что же, – сказал я, посмотрев на часы. – Думаю, что нам пора отправляться на станцию. Может быть, во Франции мы найдем больше улик.
– Возможно, mon ami, но я в этом сомневаюсь. Мне все еще кажется невероятным, что премьер-министра до сих пор не нашли на этом небольшом клочке земли, где его, должно быть, невероятно сложно спрятать. Если его не смогли найти армия и полиция двух стран, то как это смогу сделать я?
На Чаринг-Кросс нас встретил мистер Додж:
– Это детектив Барнс из Скотленд-Ярда и майор Норман. Они поступают в ваше полное распоряжение. Удачи вам. Дела плохи, но я все еще надеюсь. А теперь мне пора.
И он быстро удалился. Мы немного поболтали с майором Норманом о том о сем. В центре небольшой группы людей, стоявших на платформе, я заметил невысокого господина с лицом, похожим на мордочку хорька, который разговаривал с высоким, светловолосым мужчиной. Это был старый знакомый Пуаро – детектив-инспектор Джепп, который считался одним из лучших офицеров Скотленд-Ярда. Он подошел к нам и весело поприветствовал моего друга:
– Слышал, вы тоже занимаетесь этим делом. Непростая работенка. Пока им удается скрываться со своим пленником. Но я не могу поверить, что это продлится долго. Наши люди рассматривают каждую травинку под лупой, да и французы не отстают. Меня не оставляет чувство, что осталось подождать всего несколько часов.
– То есть если он еще жив, – мрачно добавил высокий детектив.
Лицо Джеппа вытянулось.
– Да… но мне почему-то кажется, что он еще жив.
– Да, да, он жив, – покивал Пуаро. – Но успеют ли его вовремя найти? Я, как и вы, тоже не верил, что его можно так долго прятать.
Раздался свисток, и мы все прошли в пульмановский вагон. С медленным, как бы ленивым рывком поезд тронулся. Это было странное путешествие. Сотрудники Скотленд-Ярда держались все вместе. Были разложены карты Северной Франции, и нетерпеливые пальцы скользили по дорогам и населенным пунктам на них. У каждого была своя любимая теория. В Пуаро не осталось ничего от его обычной словоохотливости. Он сидел, глядя прямо перед собой, и на лице у него застыло выражение озадаченного ребенка. Я беседовал с Норманом, который показался мне достаточно интересным собеседником.
По прибытии в Дувр поведение Пуаро вызвало у меня искреннее удивление. Поднимаясь на борт корабля, мой маленький друг изо всех сил вцепился мне в рукав. Порывы ветра были очень сильными.
– Mon Dieu, – прошептал он, – это ужасно.
– Смелее, Пуаро, – прокричал я в ответ. – Вы добьетесь успеха. Вы его найдете, я в этом уверен.
– Ах, mon ami, вы неправильно меня понимаете! Сейчас меня больше всего волнует это ужасное море! Mal de mer – это невероятные страдания!
– Ах вот как, – сказал я, сильно озадаченный.
Когда мы почувствовали, как заработали двигатели, Пуаро застонал и закрыл глаза.
– У майора Нормана есть карта Северной Франции, если она вам понадобится.
Пуаро нетерпеливо покачал головой.
– Нет, нет, ни в коем случае! Оставьте меня, мой друг. Понимаете, для того, чтобы думать, желудок и мозг должны быть в абсолютной гармонии. У Лавержье есть прекрасный метод борьбы с mal de mer. Вы очень медленно вдыхаете и выдыхаете, считая до шести между каждым вдохом и выдохом, и при этом двигаете головой слева направо – вот так.
Я оставил его наедине с этой гимнастикой и поднялся на палубу.
На палубе Пуаро вновь появился, когда мы медленно входили в Булонскую бухту. Он был, как всегда, аккуратен и улыбался во весь рот. Шепотом он сообщил мне, что система Лавержье совершила «просто чудо»!
Указательный палец Джеппа все еще рисовал воображаемые маршруты на его карте.
– Ерунда какая-то! Машина выехала из Булони – и вот здесь она исчезла. Я думаю, что премьер-министра пересадили в другую машину, понимаете?
– Ну что же, – сказал высокий детектив, – я все-таки займусь портами. Десять к одному, что они тайно переправили его на борт корабля.
– Это слишком примитивно, – покачал головой Джепп. – И потом, сразу же был дан приказ закрыть все порты.
День только начинался, когда мы пришвартовались. Майор Норман дотронулся до руки Пуаро:
– Вас ждет военная машина, сэр.
– Благодарю вас, месье. Но в данный момент я не планирую уезжать из Булони.
– Что?
– Да, мы разместимся вот в этом отеле на набережной.
Свои слова мой друг немедленно сопроводил делами. В гостинице он потребовал отдельную комнату, которая и была ему предоставлена. Мы трое проследовали вслед за ним, удивленные и ничего не понимающие.
– Настоящий сыщик должен вести себя совсем по-другому, не так ли? – Пуаро быстро взглянул на нас. – Я вижу, что вы думаете. Он должен быть полон энергии. Он должен носиться туда и обратно. Он должен простираться на пыльной дороге в попытке изучить следы шин через увеличительное стекло. Он должен собирать остатки сгоревших спичек и окурки сигарет. Ведь именно об этом вы сейчас подумали, разве нет?.. Но я, Эркюль Пуаро, говорю вам, что все это не так! – Казалось, он бросает нам вызов. – Настоящая работа ведется здесь. – Он постучал пальцами по лбу. – Понимаете, мне вообще не надо было уезжать из Лондона. Достаточно было спокойно расположиться у себя в квартире. Ведь все, что имеет значение, это маленькие серые клеточки у нас в голове. Исподволь и кропотливо они ведут свою работу, пока я неожиданно не прошу подать мне карту, указываю пальцем на точку и говорю – премьер-министр здесь! И он действительно здесь! Используя метод и логику, можно добиться чего угодно. Это поспешное путешествие во Францию было ошибкой – все равно что принимать участие в детской игре в прятки. Но теперь, хотя, может быть, уже и поздно, я примусь за работу так, как надо, то есть изнутри. Умоляю вас, друзья мои, не шумите.
И в течение пяти долгих часов мой маленький друг сидел абсолютно неподвижно, лишь изредка мигая своими кошачьими глазами, которые наливались зеленым светом.
Инспектор из Скотленд-Ярда смотрел на него с плохо скрытым презрением, майор Норман весь измучился и очень нервничал, а мне самому казалось, что время течет убийственно медленно. Все, что делал Пуаро, сейчас напоминало фарс. Втайне я беспокоился за своего друга. Если уж ему суждено было потерпеть неудачу, то я бы предпочел, чтобы это произошло не так нелепо.
Наконец я встал и как можно тише прошел к окну, откуда стал наблюдать за ежедневным паромом, который, испуская клубы дыма, двигался вдоль берега.
Неожиданно меня привлек голос Пуаро, раздавшийся где-то в районе моего локтя:
– Mes amis[90], давайте начинать!
Я повернулся и увидел, что с моим другом произошли серьезные изменения. Глаза его сверкали от нетерпения, а грудь раздулась до невероятных размеров.
– Я был полным идиотом, друзья! Но теперь я наконец вижу свет в конце туннеля.
– Я вызову машину, – сказал майор Норман, поспешно направляясь к двери.
– Это ни к чему. Мне она не нужна. Благодарение Богу, ветер успокоился.
– Вы хотите сказать, что пойдете пешком, сэр?
– Нет, мой молодой друг. Я не святой Петр. Я предпочитаю пересекать море на лодке.
– Пересекать море?!
– Вот именно. Когда ты используешь в своей работе метод, то надо начинать с самого начала. А началось все в Англии. Поэтому мы и возвращаемся в Англию.
В три часа пополудни мы опять оказались на станции Чаринг-Кросс. Пуаро не обращал на наши протесты никакого внимания и только продолжал твердить, что начинать с самого начала – это не потеря времени, а единственный правильный способ. По дороге он вполголоса пообщался с майором Норманом, и по прибытии в Дувр тот отправил целый ворох телеграмм.
Благодаря специальным пропускам, которые были у Нормана, мы добрались до Лондона в рекордно короткое время. Там нас уже ждала большая полицейская машина, в которой находились несколько полицейских в штатском. Один из них протянул моему другу лист бумаги, покрытый машинописью. На мой вопросительный взгляд Пуаро ответил: «Это список сельских медпунктов, расположенных в границах определенного радиуса к западу от Лондона. Я запросил его из Дувра».
Мы быстро пронеслись по улицам Лондона и выехали на шоссе в Бат; пролетели Хаммерсмит, Чизик и Брентфорд. Теперь я стал догадываться, куда мы так стремимся. Через Виндзор в Аскот. Мое сердце застучало быстрее. В Аскоте жила тетка Дэниелса. Но в этом случае мы ехали за ним, а не за О’Мэрфи. Когда мы остановились у ворот ухоженной виллы, Пуаро выскочил из машины и позвонил в звонок. Я увидел, как на его лице появилась недоуменная гримаса; он явно был чем-то недоволен. На звонок ответили. Моего друга провели внутрь, а через несколько минут он появился вновь и уселся в машину с коротким резким взмахом головой. Мои надежды постепенно умирали. Было уже больше четырех часов. Даже если Пуаро удалось собрать какие-то свидетельства против Дэниелса, то какая от них была польза, если только ему не удастся вытрясти из него точное название места, где во Франции прятали премьер-министра.
