Она хихикнула:
– Мы всегда можем отправиться туда, где можно будет его снять. Не так ли?
– Машина-то ваша, – ответил я.
На следующем пересечении дорог она повернула и прибавила скорость.
– Я знаю одно место. Туда и поедем.
Я сидел, глядя через ветровое стекло вперед, и спрашивал себя – то ли это, что мне нужно? Не знаю. Но девушка свалилась на меня словно с неба и могла сгладить углы событий, ожидавших меня.
– Вы ведь Джонни Рикка, да? – спросила она, ведя машину по узкой дороге, обсаженной королевскими пальмами.
– Откуда вы узнали?
– О вас все говорят. Вы занимаетесь игорным бизнесом в Лос-Анджелесе. Кто-то сказал, что вы были гангстером. Мне очень нравятся гангстеры.
– Что ж, это хорошо. А кто вы?
– Я – Джорджия Харрис Браун. Все меня знают. Мой отец – Холлуэй Харрис Браун, сталелитейный король.
– А ему тоже нравятся гангстеры?
Она рассмеялась:
– Мне никогда не приходило в голову спрашивать у него.
Девушка свернула с дороги, проехала по траве, по песку и остановилась у небольшого пустынного пляжа, огороженного зарослями пальм и пальмочек.
– Хорошее местечко, правда? – спросила она, снимая шляпу и бросая ее на заднее сиденье. Девушка покинула авто. – Я хочу искупаться. Идете?
Выходя из машины, я вдруг подумал, что не стоит этого делать. Мне вообще не следует здесь быть. Мне следует быть там, где меня все видят и где любой, кто ищет Райзнера, мог бы спросить меня, не видел ли я его. Я, наверное, сошел с ума, если поехал с этой блондинкой. Если мне не убраться из казино, самое меньшее, что я могу сделать, – попытаться спасти собственную шею, а этого я как раз и не делаю, сидя здесь, в уединенном местечке с блондинкой, которая была примитивнее, чем любое животное.
– Пожалуй, не пойду, – ответил я. – Я только что вспомнил – мне надо кое-что сделать. Вы не подбросите меня обратно?
Хитрая улыбочка исчезла, словно ее стерли.
– Не понимаю, – сказала она визгливо.
– Ничего, пройдусь пешком. Идите купайтесь.
Я понял, что девушка собирается залепить мне пощечину. Так она и сделала. Я доставил ей удовольствие, дав Джорджии исполнить задуманное. Мне было бы нетрудно поднырнуть под ее руку, но я не хотел расстраивать девушку. Для своего роста у нее был неслабый удар. Щека у меня запылала.
– Пока, – сказал я и ушел. Я не стал оглядываться, а она меня не окликнула.
Я не пошел по дороге, а свернул в пальмовую рощу, возвращаясь напрямую, но не обращая особого внимания на то, где иду. Через некоторое время я понял, что уже довольно долго шагаю, а казино все еще не видно.
Я остановился, чтобы оглядеться. Справа среди деревьев виднелся синий, почти неподвижный океан. Слева поднимался мангровый лес. Теперь я уже не мог понять, в какую сторону иду, и, зная, что мне надо быть как можно скорее у казино, я забеспокоился.
Кусочек пляжа, на который я вышел, был безлюден, как похороны бедняка, и я уже раздумывал, не повернуть ли мне обратно, когда услышал девичий голосок, что-то напевающий. Я подошел поближе.
Девушка пела «Искушение» – когда бы я ни слышал эту песенку, она всегда вызывала у меня волнение. Исполнительница не выкладывалась, как профессиональные певцы, а просто рассеянно напевала, словно думала в этот момент о чем-то другом.
Я осторожно пошел вперед, желая глянуть на нее прежде, чем она увидит меня. Судя по голосу, она была за ближайшим кустом мангровых деревьев.
Мои туфли бесшумно ступали по песку. Я встал за куст и осторожно выглянул.
Девушка сидела на складном стульчике, перед ней находился этюдник; она что-то рисовала акварелью. Я не видел, что именно, – мольберт стоял ко мне обратной стороной, но я не особенно расстроился: единственной картиной, на которую хотелось смотреть, являлась сама художница.
На ней было бело-голубое болеро, оставлявшее живот открытым, белые шорты и белые пластиковые сандалии на пробковой подошве. На ее ничем не прикрытой голове ярко сияли под лучами солнца густые волосы цвета полированной меди. От блондинки она отличалась так же, как ваза династии Мин отличается от той вазы, что вы выигрываете в тире в качестве приза за меткую стрельбу, – девушка была красива, не будучи броской. Впечатление дополняли большие серьезные синие глаза, губы с нужным количеством губной помады на них, полные, щедрые, и вся фигурка, маленькая, аккуратненькая, с выпуклостями там, где им и положено быть.
Я смотрел на нее. Скотч все еще давал мне ложное чувство неуязвимости. Мне показалось, что я вышел из тьмы на свет, оставив за спиной дурной сон. Один взгляд на девушку, тихонько напевавшую для себя, заставил меня позабыть Деллу, Райзнера и недалекое ужасное будущее – все мысли ушли, как грязная вода из раковины, когда вытащили пробку.
Я стоял, наверное, целую минуту, слушая песенку, и наблюдал, как загорелая рука водит кистью. Я гадал, кто эта девушка и как она оказалась в столь неподходящем месте. Потом она, наверное, почувствовала, что я на нее смотрю, потому что резко подняла голову. Увидев меня, она вздрогнула и уронила кисть.
Я вышел из-за куста:
– Извините. Я не хотел вас напугать. Я услышал, как вы поете, и подошел посмотреть.
Не очень остроумно, но на тот момент я ни на что лучшее не был способен. Впервые с той минуты, как я вышел из домика, мой голос не походил на кваканье лягушки.
Девушка наклонилась, чтобы поднять кисточку.
– Я сбился с дороги и, боюсь, заблудился, – продолжал я. – Я хочу найти казино.
– А. – Казалось, она немного успокоилась. – Это нетрудно. Вы, наверное, шли через мангровую рощу?
– Да. – Я шагнул в сторону, чтобы посмотреть, что она рисует. Море, песок, пальмы: картина, полная жизни. – Здорово. Очень похоже.
Кажется, это ее развеселило, и она рассмеялась:
– Так и задумано.
– Да, но не все так могут.
Я пошарил по карманам в поисках сигарет, вытащил две и одну протянул ей.
– Нет, спасибо. Я не курю.
Я закурил.
– А далеко я от казино?
– Милях в трех. Вы идете от него.
Она начала чистить кисточку, которая извалялась в песке.
– Вы хотите сказать, что я уже не на пляже казино?
– Да. Вы на моем пляже.
– Извините. Я не хотел нарушать неприкосновенность частной собственности.
– Я не то имела в виду, – ответила она улыбаясь. – А вы в казино остановились?
Я подумал: наверное, не стоит говорить ей, что я – Джонни Рикка, игрок и гангстер. Меня не смутило, что та блондинка, Джорджия Харрис Браун, считает именно так, но этой девушке я ничего подобного говорить не хотел.
– Я там ненадолго. Ничего себе местечко, да? А вы где-то рядом живете? – спросил я ее.
– У меня тут неподалеку пляжный домик. Я набираю материал для работы.
– А это как?
Я сел на песок, подальше от нее, поскольку не знал, как она к этому отнесется, но выражение ее лица не изменилось.
– Я работаю для «Кестона», в Майами. Это большой магазин. Может, вы о нем слышали, – сказала она. – Я делаю наброски и цветовые гаммы для оформления окон и помещений.
– Это интересно.
– Да! – Ее лицо засияло. – В прошлом году я ездила в Вест-Индию и сделала несколько рисунков. Один из отделов мы оформили под индейскую деревню. Успех был огромный.
– Да, у вас должно быть, чудесная работа. Ничего, что я вас отвлекаю? Я уйду, если что.
Она покачала головой:
– Что вы, нет. Я как раз закончила. – Она начала собирать кисти. – Я за этюдником с десяти. Думаю, ленч уже себе заработала.
– Не поздновато для ленча?
– Нет, ведь я живу одна.
Она посмотрела на свою работу, а я на нее. Я решил, что она – самая хорошенькая и милая девушка из всех, кого я встречал.
– Пожалуй, хватит, – сказала она и встала. – Вы быстрее всего вернетесь в казино, если пойдете вдоль берега.
– Меня зовут Джонни Фаррар, – сказал я, не двигаясь с места. – Вы не разрешите мне помочь вам донести ваши вещи? У вас их много.
– Звучит так, словно вы напрашиваетесь на ленч, – сказала она улыбаясь. – Меня зовут Вирджиния Лаверик. Если у вас нет никаких других дел…
Я вскочил на ноги:
– Никаких нет. Мне кажется, я уже утомился сам от себя, и ваша компания…
Я взял этюдник и все остальные вещи, как только она собрала их, и пошел рядом с ней по горячему песку.
– Не могу пригласить вас к себе, – вдруг сказала она. – Я живу одна.
– Ничего, – ответил я, радуясь тому, что иду рядом с ней. – Я безвредный, или вам так не кажется?
Она рассмеялась:
– Обычно большие мужчины все такие.
Пройдя совсем немного, мы оказались у бунгало, со всех сторон окруженного цветущими кустами, с зеленой крышей и яркими цветами в ящиках на окнах, широкой верандой, где стояли шезлонги, радиоприемник и обеденный стол.
– Садитесь, – сказала она, махнув рукой в сторону шезлонга. – Располагайтесь. Я принесу вам выпить. Скотч будете?
– Отлично, – ответил я.
– Я быстренько.
Но вышло не так быстренько, и я уже начал расхаживать по веранде и снова занервничал, но она наконец появилась. Тут я понял, почему Вирджиния так задержалась. Она переоделась, решив, что ее костюм не подходит для того, чтобы принимать незнакомого мужчину в пустом доме, и теперь была в белом платье, в туфлях и чулках. Я поставил ей отличную оценку за благоразумие.
