Немного подождав, отдышавшись и убедившись, что ее никто не преследует, а следовательно, побег еще не раскрыт, она зашагала по дороге со скоростью примерно в три с половиной мили в час – навстречу неведомому.
К рассвету Виктория устала, стерла ноги и была на грани истерики. По осветившемуся краю неба она поняла, что все это время шла в общем направлении на юго-запад, но это знание почти ничего не давало, поскольку положение исходного пункта оставалось неизвестным.
Впереди, чуть в стороне от дороги, появился небольшой холмик или, скорее, бугорок. Виктория свернула с дороги, добрела до бугорка и забралась по довольно-таки крутому склону на вершину.
Обозрев открывшуюся взгляду местность, она ощутила прилив безотчетной паники. Везде, куда ни посмотри, одно и то же – ничего… Открывшаяся ей сцена была прекрасна в раннем утреннем свете. Равнина и горизонт нежились в мягких, пастельных тонах – бледно-желтых, кремовых, розовых, – с наложенными на них узорчатыми тенями. Картина чудесная и… пугающая. «Теперь-то я понимаю, что означает выражение «один на всем белом свете», – подумала Виктория.
Кое-где виднелись крошечные островки темной чахлой травы и сухих колючек. Но больше ничего. Никаких следов цивилизации, никаких признаков жизни. Только она, Виктория Джонс, в целом мире.
Деревня, из которой Виктория бежала, осталась далеко за горизонтом. Дорога, по которой она шла, уходила в бесконечную пустоту. Даже не верилось, что ей удалось уйти так далеко. В какой-то момент, поддавшись панике, Виктория едва не повернула назад. К людям…
Но уже в следующую секунду беглянка взяла себя в руки. Она исполнила задуманное, но не спаслась от опасности, всего лишь вырвавшись из лап тюремщиков. Расстояние в несколько миль – ничто для автомобиля, даже самого древнего, разваливающегося на ходу. Как только похитители увидят, что ее нет на месте, кто-нибудь тут же отправится на поиски. А здесь ведь не укрыться и не спрятаться. Просто негде. Вспомнив про потрепанную черную абу, Виктория осторожно завернулась в нее и даже завесила лицо. Зеркала не было, и она совершенно не представляла, как выглядит. Если снять европейскую обувь и чулки и шлепать дальше босиком, то, может быть, ее никто и не опознает. Целомудренно укрывшаяся от посторонних глаз женщина, пусть даже и бедно одетая, пользуется уважением и неприкосновенностью. Обратиться к ней было бы для любого мужчины верхом неприличия. Вот только будет ли такая маскировка достаточной, чтобы обмануть какого-нибудь европейца? Что ж, по крайней мере, это ее единственный шанс.
Сил продолжать путь уже не осталось. Ужасно хотелось пить, но и эта проблема оставалась пока неразрешимой. Лучше всего, решила Виктория, прилечь в тени, под этим вот холмиком. Услышав звук мотора, можно распластаться в неглубокой ложбинке у подножия холма и попытаться определить, кто едет в машине. И в случае необходимости отползти на невидимую с дороги сторону.
С другой стороны, ей жизненно необходимо вернуться в цивилизацию, а сделать это можно только одним способом: остановить автомобиль с европейцами и попросить подвезти.
Надо только выбрать правильных европейцев. А как это сделать? Как узнать, что они – хорошие?
С этой беспокойной мыслью Виктория неожиданно для себя и уснула, сломленная усталостью, тревогой и напряжением.
Когда она проснулась, солнце стояло прямо над нею. Было жарко и душно, кружилась голова, а жажда превратилась в невыносимую муку. Виктория застонала, но не успел стон слететь с сухих, воспаленных губ, как она вдруг замерла и прислушалась. Ухо уловило слабый, но вполне отчетливый звук приближающегося автомобиля. Она осторожно подняла голову. Машина шла не со стороны деревни, а, наоборот, в ее направлении. Значит, в ней не преследователи. Пока что автомобиль оставался черной точкой на дороге. Все еще лежа за холмом, в укрытии, Виктория наблюдала за ним. Как бы сейчас пригодился бинокль!
Машина исчезла на пару минут в ложбине, потом снова появилась на подъеме, уже не очень далеко. За рулем сидел араб, рядом с ним – мужчина в европейской одежде.
Пора решать, подумала Виктория. Ее ли это шанс? Что ей делать? Выбежать на дорогу и поднять руку?
Она уже собиралась встать, как вдруг остановилась, поддавшись накатившей внезапно тревоге. А если там враги?
Откуда ей знать? Дорога пустынная. Эта машина здесь первая. До сих она не видела ни грузовика, ни даже ишака. Может быть, автомобиль направляется в ту самую деревню, из которой она убежала прошлой ночью…
Что же делать? Такое важное решение, и принять его нужно сейчас, сию минуту! Если в машине враг – ей конец. Но если не враг, то, может быть, это ее единственная надежда на спасение. Дальнейших скитаний она не выдержит и, скорее всего, умрет от жажды и зноя.
Что делать?
И пока Виктория медлила, парализованная нерешительностью, автомобиль замедлил ход, повернул, съехал с дороги и покатил к бугорку, за которым пряталась беглянка.
Увидели! Они ищут ее!
Виктория соскользнула в овражек и отползла в сторону, так, чтобы ее не было видно. Она слышала, как машина остановилась, как хлопнула дверца и кто-то вышел. Потом кто-то сказал что-то по-арабски. И больше ничего.
В следующий момент Виктория увидела мужчину. Он обходил холм и приближался к ней. Незнакомец смотрел на землю и время от времени наклонялся и поднимал что-то. Похоже, его интересовали камни, но никак не девушка по имени Виктория Джонс. Более того, он определенно был англичанином.
Облегченно выдохнув, Виктория поднялась и шагнула ему навстречу. Незнакомец вскинул голову и удивленно уставился на нее.
– Как я рада, что вы приехали, – сказала она.
– Что за черт, – изумленно пробормотал он. – Вы – англичанка? Но…
Невольно рассмеявшись, Виктория сбросила абу.
– Конечно, англичанка. Пожалуйста, отвезите меня в Багдад.
– Я не еду в Багдад. Как раз напротив. Но что вы делаете здесь, одна, посреди пустыни?
– Меня похитили, – выдохнула Виктория. – Я пошла помыть волосы шампунем, и меня усыпили хлороформом. Я очнулась в арабском доме, в деревне. Вон там. – Она махнула в сторону горизонта.
– В Мандали?
– Не знаю, как она называется. Я сбежала оттуда прошлой ночью. Шла всю ночь по дороге, а потом спряталась на случай, если вы – враги.
Ее спаситель смотрел на нее как-то странно. На вид лет тридцати пяти, светловолосый, выражение лица несколько высокомерное. Речь правильная, четкая. Теперь, нацепив на нос пенсне, он разглядывал ее с явным неодобрением. И Виктория поняла – незнакомец не верит ни одному ее слову.
– Я говорю правду, – упрямо заявила она, движимая праведным негодованием. – Все так и есть.
Ее страстный порыв, похоже, только укрепил его недоверие.
– Замечательно, – холодно произнес он.
Ее захлестнуло отчаяние. Какая несправедливость! Ей всегда удавалось сочинить вполне сносную ложь, но, как только дело касалось правды, вдохновение испарялось. Голые факты звучали в ее изложении сухо и неубедительно.
– А еще я умру от жажды, если только у вас нет с собой чего-нибудь попить, – добавила Виктория. – И если вы оставите меня здесь и уедете одни, я все равно умру от жажды.
– Ничего такого у меня, разумеется, и в мыслях нет, – сдержанно сказал незнакомец. – Вообще-то, англичанке не пристало разгуливать одной по пустыне. Господи, да у вас губы потрескались… Абдул!
– Сахиб?
С другой стороны холма появился водитель.
Получив на арабском инструкции, он побежал к машине и тотчас вернулся с термосом и бакелитовой кружкой. Виктория жадно ее осушила.
– Уф! Так-то лучше.
– Меня зовут Ричард Бейкер, – представился англичанин.
– А меня – Виктория Джонс, – ответила она и, стремясь вернуть утраченные позиции и заставить своего спасителя сменить все еще сохраняющееся недоверие на подобающее уважение, добавила: – Понсфут Джонс. И я собираюсь к своему дяде, доктору Понсфуту Джонсу, на раскопки.
– Какое невероятное совпадение! – удивился Бейкер. – Я и сам еду на раскопки. До них отсюда всего пятнадцать миль. Как удачно, что именно я вас спас!
Новость застигла Викторию врасплох. Ошеломленная, девушка потеряла дар речи и буквально онемела. Безмолвно и смиренно, как покорная овечка, она проследовала за Ричардом к машине.
– Вы, наверное, антрополог, – сказал он, сдвигая какое-то снаряжение и освобождая для нее место на заднем сиденье. – Слышал, что вы приезжаете, но не ждал так рано. Сезон только начинается.
Ричард остановился на секунду, перебирая извлеченные из кармана черепки, и Виктория поняла, что именно их он подобрал у холма.
– Симпатичный тель[17]. – Он кивнул в сторону бугорка. – Но, насколько я могу судить, ничего необычного. В основном позднеассирийская керамика, немного парфянской, есть неплохие донышки касситского периода. – Он улыбнулся. – Приятно видеть, что при всех проблемах археологический инстинкт подтолкнул вас обследовать этот тель.
