Слева на них безжалостными черными провалами зрачков взирала копия статуи Адониса. На его вытянутой руке висела табличка «ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН».
Мистер Карлин извлек из кармана пиджака связку ключей, нашел нужный и начал подниматься по лесенке. На третьей ступеньке остановился – в сумраке его лысина отливала слабым блеском.
– Не нравится мне это зеркало, – пробормотал он. – Никогда не нравилось. Боюсь в него заглядывать. Мне кажется, что как-нибудь загляну и увижу в нем… то, что видели остальные.
– Да что они, кроме самих себя, могли в нем увидеть?! – воскликнул Шпренглер.
Карлин собрался было что-то ответить, затем передумал, покачал головой и, изогнув шею, чтобы удобнее было вставлять ключ, начал возиться с замком.
– Надо бы заменить… – пробурчал он. – Черт!.. – Замок резко щелкнул и вывалился из петли. Мистер Карлин неловко взмахнул рукой, пытаясь поймать его на лету, и едва не упал с лестницы. Шпренглер ловко подхватил замок и поднял глаза. Карлин стоял, судорожно вцепившись в дверцу, лицо у него побелело.
– А вы, похоже, нервничаете… – заметил Шпренглер. В голосе его звучало сдержанное удивление.
Карлин не ответил. Его словно парализовало.
– Спускайтесь, – сказал Шпренглер. – Пожалуйста! А то еще свалитесь.
Карлин медленно спустился, цепляясь за каждую ступеньку, словно человек, балансирующий на краю бездонной пропасти. И, ощутив наконец пол под ногами, разразился целым потоком слов, точно в нем, в этом дощатом полу, была скрыта некая энергия, включившая его, как мы включаем в доме свет.
– Четверть миллиона! – воскликнул он. – Четверть миллиона долларов – вот страховая стоимость этого… этой чертовой вещи, которую надо было поднять сюда!.. Им пришлось соорудить специальный блок с канатами, чтоб втащить эту штуковину на чердак! И теперь она хранится там среди разного хлама!.. А когда ее поднимали, я надеялся, едва ли не молился о том, чтобы чья-нибудь рука в этот момент дрогнула… чтобы веревка лопнула… чтобы эта чертова штуковина сорвалась вниз и разбилась на миллион осколков!
– Факты, – сказал Шпренглер. – Факты, дорогой Карлин. Это вам не какие-нибудь дешевенькие романчики в бумажных обложках, не пустые россказни за кружкой пива и не идиотские фильмы ужасов! Факты!.. Номер один: Джон Делвер был английским мастером нормандского происхождения. Он занимался изготовлением зеркал в период истории, который мы называем Елизаветинским. Делвер жил, как все обычные люди, а потом умер вполне естественной смертью. Никаких таинственных знаков, начертанных на полу его комнаты, никаких воняющих серой бумаг или документов с пятнышком крови в тайнике обнаружено не было. Факт номер два: его зеркала стали коллекционировать, они прославились благодаря изумительному мастерству, с каким были сработаны, а также тому обстоятельству, что стекло слегка увеличивало отражение смотревшего в такое зеркало человека – весьма интересная отличительная черта. Далее, факт номер три: до наших дней, насколько нам известно, дошло всего пять зеркал Делвера, причем два из них находятся в Америке. Они поистине бесценны. И наконец, номер четыре: этот «делвер» и еще одно зеркало, разбитое при бомбежке Лондона, приобрели довольно скверную репутацию благодаря различного рода ложным слухам, преувеличениям и совпадениям…
– И факт номер пять, – перебил его Карлин. – Вы не кто иной, как надменный придурок, мистер Шпренглер!
Шпренглер с некоторым отвращением посмотрел в пустые глаза Адониса.
– Именно я проводил ту экскурсию, когда брат этой самой Сандры Бейтс заглянул в ваше драгоценное зеркало Делвера. Ему было лет шестнадцать, ученик старшего класса… Да, так вот… Я рассказывал им историю зеркала и как раз подходил к тому, каким безупречным мастерством отмечены работы Делвера, чем замечательно именно это зеркало, и далее в том же духе. Как вдруг этот мальчик поднимает руку и спрашивает: «А что это там за темное пятнышко в левом верхнем углу? Похоже на дефект». Тут один из его приятелей попросил объяснить, что это парень имеет в виду, и Бейтс начал было объяснять, но вдруг умолк. Вгляделся в зеркало повнимательнее, дотронулся до бархатного красного каната, на котором была подвешена рама, а затем вдруг… заглянул за зеркало, словно надеясь отыскать там того, чье отражение только что видел… Кого-то в черном, стоявшего рядом с ним. «Похож на человека, – сказал он, – вот только лица его не разглядел. Не успел. А теперь он исчез». Вот, собственно, и все.
– Нет, продолжайте, – возразил Шпренглер. – Ведь вам так и не терпится сообщить мне, что именно мальчик увидел там. Жнеца, верно?.. Разве не бытует мнение, что некоторые люди могут видеть в зеркале отражение Жнеца? Так вот, забудьте об этом, старина, выбросьте из головы! От такой истории пришел бы в восторг разве что «Нэшнл энквайер». Расскажите мне теперь о трагических последствиях и попробуйте доказать, что все это как-то связано с мелькнувшим в зеркале отражением. Что, этого Бейтса вскоре сбила машина? Или же он выбросился из окна? Что?..
Мистер Карлин печально усмехнулся:
– Кому, как не вам, знать, Шпренглер? Разве не вы уже дважды упомянули о том, что интересуетесь… э-э-э… историей зеркал Делвера? Нет, никаких трагических совпадений, ничего ужасного. Именно поэтому зеркало Делвера не является печальной притчей во языцех, как, к примеру, алмаз «Кохинор» или проклятие, лежащее на гробнице фараона Тутанхамона. Да все эти штучки – сущие пустяки по сравнению с зеркалом!.. Вы, очевидно, считаете меня глупцом?
– Да, – ответил Шпренглер. – Так мы можем туда подняться?
– Ну разумеется! – пылко воскликнул мистер Карлин, вскарабкался вверх по лесенке и толкнул дверцу. Она со стуком откинулась и открыла зияющий темнотой квадрат. И мистер Карлин тут же исчез, скрылся в этой темноте. Шпренглер последовал за ним.
Слепой Адонис проводил их ничего не выражающим взглядом.
На чердаке было страшно жарко. Единственным источником освещения служило затянутое паутиной многоугольное оконце, превращавшее яркие солнечные лучи в слабое мутно-серое мерцание. Зеркало стояло у стены, под углом к свету, вбирая большую его часть и отбрасывая жемчужный прямоугольник отражения на противоположную стенку. Оно было надежно прикреплено болтами к деревянной раме. Мистер Карлин старался не смотреть на него. Сознательно избегал смотреть.
– Хоть бы скатерть какую на него набросили… – проворчал Шпренглер. Впервые за все это время в голосе его прозвучали гневные нотки.
– Знаете, я отношусь к нему как к глазу, – заметил мистер Карлин каким-то грустным, отрешенным голосом. – Если держать глаз открытым, все время открытым, возможно, он и ослепнет…
Шпренглер не обратил на эти слова ни малейшего внимания. Снял пиджак, аккуратно подвернул манжеты рубашки и с необыкновенной осторожностью, даже какой-то нежностью стер пыль с чуть выпуклой поверхности зеркала. Затем отступил на шаг и посмотрел.
Настоящее… Теперь в этом не было никаких сомнений, да он, собственно, и раньше не сомневался. Превосходный образчик, истинное творение гениального Делвера. Забитая разным хламом комната, он сам, смотревший куда-то в сторону Карлин, – все это отражалось в зеркале ясно, отчетливо, казалось почти трехмерным. А эффект небольшого увеличения придавал каждой черточке и детали легкое, приятное глазу искажение. Наделял эдакой особой округлостью и выпуклостью, что делало отражение… уже почти четырехмерным. Это было…
Тут ход его мыслей прервался, а сознание затопила жаркая волна гнева.
– Карлин!
Карлин не ответил.
– Карлин, идиот вы эдакий! К чему это вам понадобилось говорить, что девушка не повредила зеркала?
Ответа не последовало.
Шпренглер злобно смотрел на его отражение в зеркале.
– Вот здесь, в верхнем левом углу, что-то заклеено липкой лентой. Выходит, там трещина? Она все-таки разбила его? Ради Бога, ну что же вы молчите? А, Карлин?..
– Это вы… Жнеца видите… – пробормотал Карлин каким-то замогильным, глухим и бесстрастным голосом. – Нет там никакой липкой ленты. Да вы пощупайте… сами убедитесь!..
Шпренглер спрятал руку в рукав, протянул ее и осторожно коснулся стекла.
– Ну, видите? Ничего сверхъестественного. Все исчезло. Я закрываю это место рукой и…
– Закрываете? А где же тогда ваша липкая лента? Почему бы вам ее не содрать?
Шпренглер так же осторожно отнял руку и заглянул в зеркало. Отражение показалось еще более искаженным; дальние углы комнаты зияли пустотами, словно ускользали в некое невидимое и бесконечное пространство. Ни черного пятна, ни трещинки… Безукоризненно гладкая чистая поверхность. Он почувствовал, как его вдруг обуял беспричинный ужас, и тут же ощутил презрение к себе за слабость.
– Правда, похож? – спросил мистер Карлин. Лицо его было мертвенно-бледным, и смотрел он в пол. На шее медленно дрожала и билась жилка. – Ну сознавайтесь же, Шпренглер! Ведь это было очень похоже на фигуру в черном плаще и капюшоне, стоявшую прямо у вас за спиной, да?
