Снова заговорил Дэйкин:
– Генри Кармайкл мертв, но из своего опасного путешествия он привез реальные, совершенно однозначные доказательства. Хранить их при себе он не решился – враги шли по пятам. Но у него было много друзей. Через двух друзей Кармайкл переправил доказательства еще одному другу, человеку, которого уважает и почитает весь Ирак. И этот человек любезно согласился прийти сюда сегодня. Я говорю о шейхе Хусейне эль-Зияра из Кербелы.
Как справедливо отметил Дэйкин, шейха Хусейна эль-Зияра знали по всему мусульманскому миру как праведника и поэта. Многие почитали его святым. Теперь он поднялся – высокий, представительный, с крашенной хной бородой, в сером мундире, отороченном золотой тесьмой, с наброшенной на плечи легкой, как пушинка, накидкой и в зеленой чалме, перехваченной тяжелым золотым агалом.
– Генри Кармайкл был моим другом, – начал он глубоким, звучным голосом. – Я знал его еще мальчишкой, и вместе со мною он учил стихи наших великих поэтов. Двое пришли в Кербелу, два странника, путешествующих по стране с «волшебным ящиком». Простые люди, но верные последователи Пророка. И они принесли мне пакет, вверенный им моим другом, англичанином Кармайклом. Я должен был хранить его в тайне и передать либо самому Кармайклу, либо доверенному, который произнесет определенные слова. Если ты, сын мой, тот доверенный, скажи эти слова.
Дэйкин кивнул.
– Саид, арабский поэт Мутанабби, выдаваший себя за Пророка и живший тысячу лет назад, написал оду алеппскому князю Саифу аль-Даула, и в этой оде есть такая строка: «Зид хаши баши тафаддаль адни сурра сили…»[23]
И шейх Хусейн эль-Зияра с улыбкой протянул Дэйкину пакет.
– Я повторю то, что сказал князь Саиф аль-Даула: «Да исполнится желание твое…»
– Джентльмены, – продолжил Дэйкин, – в этом пакете микрофильмы, привезенные Генри Кармайклом в подтверждение его свидетельств…
А потом выступил еще один свидетель, человек, сломленный судьбой, старик с благородным лбом, ученый, пользовавшийся некогда всеобщим уважением и восхищением.
– Джентльмены, – с трагическим достоинством заговорил он, – в самом скором времени я буду привлечен к суду как обыкновенный мошенник. Но есть вещи, одобрить которые не могу даже я. Существует преступная группа, состоящая преимущественно из молодых людей, сердца и цели которых столь черны, что правде о них трудно поверить.
Он поднял голову и возвысил голос:
– Антихрист! Его должно остановить! Нам нужен мир – чтобы залечить раны и построить новое общество. А для этого мы должны стремиться к взаимопониманию. Я затеял аферу ради денег, но в конце и сам поверил в то, что проповедовал, хотя и не одобряю те методы, которыми пользовался. Ради бога, господа, давайте же начнем заново и постараемся соединить силы…
На мгновение в зале повисла тишина, потом сухой, бесстрастный голос обезличенной бюрократии произнес:
– Изложенные здесь факты будут представлены президенту Соединенных Штатов Америки и премьер-министру Союза Советских Социалистических Республик…
I– А вот мне, – сказала Виктория, – не дает покоя мысль о той бедняжке датчанке, убитой по ошибке в Дамаске.
– Не тревожьтесь, с нею всё в порядке, – успокоил ее мистер Дэйкин. – Как только ваш самолет взлетел, мы арестовали француженку и отвезли Грету Харден в больницу. Она пришла в себя и поправляется. Они собирались продержать ее под наркозом, пока не получат подтверждение, что в Багдаде все прошло по плану. Между прочим, тоже наш агент.
– Правда?
– Да. После исчезновения Анны Шееле мы решили сбить противника с толку. Заказали билет на имя Греты Харден, устроили так, чтобы о ней не нашлось никакой информации. И они клюнули – посчитали, что Грета Харден и есть Анна Шееле. А мы еще и документы соответствующие подложили – для пущей убедительности.
– И все это время реальная Анна Шееле оставалась в лечебнице и ждала, когда миссис Понсфут Джонс соберется лететь к мужу…
– Все так. Просто, но эффективно. В тяжелые времена по-настоящему положиться можно только на самых близких людей. Мисс Шееле – исключительно умная молодая особа.
– А я уж подумала, что мне крышка, – вздохнула Виктория. – Ваши люди действительно вели за мной наблюдение?
– Все время. Ваш Эдвард, знаете ли, вовсе не такой ловкач, каким себя считает. Вообще-то, деятельностью этого молодчика, Эдварда Горинга, мы заинтересовались несколько раньше. Когда вы поведали мне вашу историю – в ночь убийства Кармайкла, – я, по правде говоря, очень обеспокоился. И не придумал ничего лучшего, как включить вас в игру под видом нашей шпионки. Решил, что если Эдвард узнает о ваших контактах со мной, то захочет узнавать через вас о наших планах, и, таким образом, вы будете в безопасности. Ценных агентов ведь не убивают. К тому же он рассчитывал – опять же через вас – давать нам дезинформацию. Вы были связующим звеном. Но потом вы разгадали их маневр с использованием двойника сэра Руперта, и Эдвард решил убрать вас на время, до того как вы понадобитесь – если понадобитесь – для подмены Анны Шееле. Да, Виктория, вам крупно повезло, а иначе вы не сидели бы здесь и не лакомились бы фисташками…
– Знаю.
– Жалеете, что с Эдвардом так получилось? – спросил Дэйкин.
Виктория подняла голову и посмотрела ему в глаза:
– Нисколько. Я вела себя как дурочка. Попалась ему на крючок, поддалась шарму… В общем, втрескалась, как школьница, вообразила себя Джульеттой, надумала глупостей…
– Не судите себя слишком строго. У Эдварда замечательный природный дар – обольщать женщин.
– Да. И он им воспользовался.
– Несомненно.
– Когда влюблюсь в следующий раз, – сказала Виктория, – то уж на внешность обращать внимания не стану. Хотелось бы встретить настоящего мужчину, а не такого, который только всякие приятные словечки говорит. Пусть даже лысый будет или очкарик. Главное, чтобы сам был интересный и много интересного знал.
– Лет тридцати пяти или пятидесяти пяти? – осведомился мистер Дэйкин.
Виктория растерянно заморгала.
– О… все-таки… тридцати пяти.
– Какое счастье! А то я уж подумал, что вы на меня нацелились.
Виктория рассмеялась.
– И… Знаю, вопросы задавать не положено, но все-таки… В том красном шарфе действительно было какое-то сообщение?
– Было имя. Вязальщицы, одной из которых была мадам Дефарж, вывязывали перечень имен. Шарф и чит были двумя половинками ключа. Одна дала нам имя кербельского шейха Хусейна эль-Зияра. На другой, когда ее подержали над парами йода, проявились слова, которые следовало процитировать, чтобы шейх выдал доверенный ему на хранение пакет. Знаете, места надежнее, чем священный город Кербела, найти трудно.
– И этот пакет действительно пронесли через всю страну два странствующих киношника? Те, которых мы встретили?
– Да. Люди самые обычные, всем известные, чуждые политике. Просто друзья Кармайкла. Друзей у него было много.
– Хороший наверняка был человек. Жаль, что погиб.
– Все мы когда-то умрем, – сказал мистер Дэйкин. – И если есть другая жизнь, во что я лично верю, то ему будет приятно сознавать, что он своей верой и храбростью сделал больше для спасения нашего несчастного старого мира от еще одного кровопролития, чем кто-либо другой.
– Странно, не правда ли, – задумчиво сказала Виктория, – что мне досталась одна половинка секрета, а Ричарду – другая. Как будто…
– Как будто так было предопределено, – закончил за нее мистер Дэйкин и подмигнул: – Позвольте полюбопытствовать, что вы намерены делать дальше?
– Надо найти работу, – вздохнула Виктория. – Вот сейчас и начну присматриваться.
– Вы уж особенно не старайтесь, – посоветовал мистер Дэйкин. – Что-то мне подсказывает, что работа сама вас ищет.
И он тихонько отошел в сторонку, уступив место Ричарду Бейкеру.
– Послушайте, Виктория, – сказал тот. – Как выяснилось, Венеция Сэвил все же не приедет. Похоже, у нее свинка. Вы нашу работу знаете. Не хотели бы вернуться? Но только, боюсь, без оплаты. Разве что заработаете на обратный билет в Англию, но об этом мы поговорим позже. Миссис Понсфут Джонс прибывает на следующей неделе. Ну, что скажете?
– Так я вам действительно нужна? – воскликнула Виктория.
Ричард Бейкер вдруг почему-то зарделся, а потом прокашлялся и принялся протирать пенсне.
– Думаю, вы… э… пришлись нам весьма кстати.
– Я бы с удовольствием, – сказала Виктория.
– В таком случае собирайте вещи и поедемте на раскоп прямо сейчас. Или хотите задержаться в Багдаде?
– Нисколечко, – ответила Виктория.
II– А, так это вы, дорогая Вероника, – сказал доктор Понсфут Джонс. – Ричард тут так из-за вас распереживался… Ну-ну, надеюсь, вы оба будете счастливы.
