– Что это будет? – спросила Нина.
Ирина взяла рукоделие и сунула его в стоявший на полу пластиковый пакет, где лежало множество клубков с шерстью.
– Это для девочки, – сказала она, – малышки Элизабет.
Младшей из детей Норы.
– Как долго ты работала у Норы Лерберг? – поинтересовалась Нина и положила на стол включенный на запись в режиме диктофона мобильный телефон.
Женщина глубоко вздохнула:
– Год.
– И что входило в твои обязанности?
Женщина не спешила с ответом, она с сомнением смотрела на Нину.
– Я в курсе, что ты работала там тайно, – сказала Нина. – Нора при каждом удобном случае повторяет, что все делает сама.
Ирина Азарова кивнула:
– Она ведь жена политика, а для политиков очень важна репутация. Являть собой хороший пример для избирателей, служить образцом. Она хотела быть популярной среди местных женщин, чтобы они любили, принимали ее. – Она кивнула, пытаясь придать значимость своим словам.
– Поэтому Нора и наняла тебя выполнять домашнюю работу.
Женщина бросила на Нину испуганный взгляд. Нина постаралась выглядеть как можно более внушающей доверие.
– Расскажи, каков был твой рабочий день, – попросила она.
Ирина Азарова откашлялась:
– Господин Лерберг покидает дом, отправляясь на работу, без четверти девять. В девять Нора уходит с детьми на церковные занятия. Я приезжаю на поезде, который прибывает в Солсидан сразу после девяти, а потом иду по тропинке через лес и подхожу к дому с тыльной стороны, так что никто меня не видит. Попадаю внутрь через кухню и работаю до часу…
– Что ты делаешь в доме?
– Привожу в порядок стол после завтрака, мою посуду, убираюсь, стираю, глажу, пеку печенье и столовый хлеб, готовлю еду к ужину, чтобы Нора потом смогла только разогреть…
– Ты многое успеваешь.
У женщины покраснели щеки.
– Не так уж и много, – сказала она и опустила взгляд в пол. – После обеда я обычно работаю здесь, в квартире. Готовлю на плите то, на что уходит много времени, и приношу с собой к Норе на следующее утро – голубцы, тушеную говядину или оленину, пеку хлеб и печенье тоже…
Она произносила названия шведских блюд на идеальном стокгольмском диалекте.
– И еще вяжешь, – добавила Нина.
Ирина кивнула:
– Нора считает рукоделие очень важным.
– Дети знают, что ты работаешь в доме?
Она вздохнула и кивнула:
– Я оставалась порой после часа, когда у детей послеобеденный сон. Старший мальчик, Исак, видел меня несколько раз. Он очень смышленый. Нора сказала ему, что я ангел, охраняющий их сон. Он разговаривал со мной по-шведски, но я никогда не отвечала. Мне совсем не нравится лгать мальчику. Я не знаю, что он думает обо мне.
– Он и в самом деле считает тебя ангелом, – улыбнулась Нина. – В любом случае так он говорил о тебе.
Судя по ее виду, Ирина сейчас испугалась снова.
– Он рассказывал обо мне?
Нина внимательно посмотрела на нее:
– Ты знаешь, где Нора?
Женщина уперлась взглядом в колени, спрятав лицо от глаз Нины. На вопрос она не ответила.
– Тебе известно что-нибудь о ее иностранных аферах?
По-прежнему никакого ответа.
– Что произошло год назад, когда Нора наняла тебя? Что-то ведь, скорее всего, случилось, ведь раньше она справлялась и с работой по дому, и с бухгалтерией мужа, но внезапно ей понадобилась помощь. Она попала в цейтнот, начала планировать побег и взяла тебя в помощницы…
Женщина неотрывно смотрела на свои руки.
– Откуда ты приехала в Швецию? – спросила Нина.
– Я не уверена, что хочу продолжать наш разговор.
Нина задумалась на мгновение.
– Согласно шведскому закону об иностранцах, ты совершила преступление, работая без соответствующего разрешения, – сказала она. – За такой проступок тебя могут подвергнуть денежному штрафу или даже на целый год отправить в тюрьму, и это если не принимать во внимание тот факт, что ты, вероятно, виновна в избиении Ингемара Лерберга.
Сейчас женщина подняла на Нину глаза, они снова были полны слез.
– Я никогда не встречалась с мужем Норы, впервые увидела его только там, на кровати, – пробормотала она.
Нина поверила ей. Она уж точно не сумела бы нанести такие увечья, у нее не хватило бы физической силы. Зато могла выступить в роли соучастницы, помочь советом или действием: поделиться информацией о привычках и распорядке дня семейства Лерберг или открыть дверь.
– Если ты будешь откровенна со мной, то я не заявлю на тебя, – пообещала она. – Но ты должна рассказать мне все, что тебе известно о Норе Лерберг и ее делах. Согласна?
Женщина кивнула.
Нина не имела права давать подобное обещание, потом ей, возможно, пришлось бы нарушить его, если бы это оказалось необходимым. Или нет?
– Откуда ты?
– С Украины, – произнесла Ирина Азарова очень тихо. – Из Чернобыля. Мой муж умер, но дочери живы. Они учатся в Киеве. Надя будет врачом, Юлиана – адвокатом. Я содержу их.
Нина взглянула на свой мобильный телефон и убедилась, что их голоса по-прежнему записываются.
– Каким образом ты познакомилась с Норой?
– Я выложила в Интернете объявление, что даю уроки языка. Она ответила на него.
– Уроки языка?
– Нора захотела учить русский. Я преподавала русский и английский в Чернобыле, в школе. Это была хорошая работа. А после аварии на атомной станции мой муж принимал участие в ликвидации последствий и тяжело болел с тех пор. Девочки были маленькими, работы не найти. Мы очень бедствовали. Потом муж умер, а дочерям пришло время учиться в университете, и я решила искать работу на Западе…
– Значит, Нора хотела учить русский язык?
Азарова кивнула:
– Я давала ей уроки вечером по средам, так мы начинали. И еще она постоянно слушала аудиокурсы русского языка через наушники. Нора была умная, быстро все схватывала.
– Ты учила ее русскому, а как получилось, что ты стала работать у нее в доме?
– У Норы хватало дел с фирмами. Порой она не спала ночами, не успевала заниматься стиркой и уборкой.
– Ты знала, что это были за фирмы?
Женщина колебалась, но только одно мгновение.
– Она вела бухгалтерию разных предприятий. Я не знаю каких, она никогда не встречалась с клиентами в доме.
Нина вздрогнула:
– А где она встречалась с ними?
– В Швейцарии. Дом находился в полном моем распоряжении в те дни, я меняла занавески, устраивала генеральную уборку.
– Как она вела бухгалтерию? В бумажном виде или с помощью компьютера?
– На компьютерах, их у нее было два. Она работала очень много, каждый день…
Два компьютера. Два мобильных телефона. Два паспорта. Два имени, по меньшей мере три адреса: в Марбелье, Фисксетре и на Силвервеген, а возможно, имелись и другие? Пять предприятий в Испании, а вдруг это не все? Она отмывала деньги, свои собственные? Или чужие? В таком случае чьи? Откуда она получала их?
– Почему? – спросила Нина тихо. – Почему она затеяла все это?
– Она однажды проговорилась, что взяла много в долг.
Нина ждала.
– Взяла деньги, у кого? У банка?
– Я так не думаю.
– Но почему? У фирм Ингемара дела шли хорошо. Нина любила роскошь? Употребляла наркотики? Играла?
Ирина Азарова явно оскорбилась за Нору.
– Ничего подобного. Она была неслыханно экономной и едва притрагивалась к вину. И не играла, я никогда не видела, чтобы она проявляла интерес к игре.
Нина посмотрела в окно. Она видела остроконечные кроны деревьев, а за ними похожие бело-коричневые дома.
Каким-то образом все встало для нее на свои места: Нора заняла не у тех людей. Она занималась отмыванием денег на международном уровне. И в последний год попала в трудную экономическую ситуацию.
Испанские власти ужесточили законы, строительную индустрию постиг коллапс, машина по отбеливанию черного нала начала давать сбои.
Но чьи деньги Нора отмывала? Едва ли собственные, таких средств она не имела. Значит, была смурфом для какого-то международного синдиката, своих кредиторов, пожалуй.
– Я не понимаю, – сказала Нина. – Как она могла влезть в такое дело?
– Она хотела спасти его жизнь.
– Чью жизнь? Ингемара? Но он же не умирал!
– Ему требовалась платформа, чтобы приобрести определенный общественный статус, стать респектабельным.
– А он не боялся, что его разоблачат?
Ирина выглядела смущенной.
– О нет, муж Норы ничего не знает, он не должен ничего знать. Он даже не в курсе, что я работаю в доме. Нора всегда устраивает встречи в Швейцарии, когда он уезжает в командировки.
Нина снова посмотрела на кроны деревьев. Все началось семь лет назад, после ухода Ингемара из политики, после всей писанины в прессе и обвинений в мошенничестве с налогами.
Чтобы стать респектабельным. Боже праведный!
– Тебе известно, где Нора сейчас?
Ирина Азарова покачала головой:
– Я действительно не знаю.
– Она никогда не рассказывала о своих планах бежать?
– Нет, но сказала, что ей, пожалуй, понадобится исчезнуть в один прекрасный день. И была напугана и взволнована, дала мне мобильный телефон, просила отправить эсэмэску, если с ней или с ее семьей что-то случится.
