– Нет, но сказала, что ей, пожалуй, понадобится исчезнуть в один прекрасный день. И была напугана и взволнована, дала мне мобильный телефон, просила отправить эсэмэску, если с ней или с ее семьей что-то случится.
– Исчезнуть?
– Она так сказала.
– Умереть или бежать?
– Я истолковала это так, что она боялась.
– Кого?
– Этого она никогда не говорила.
– Почему она захотела учить русский язык?
– Понятия не имею. Я спросила, но она ответила: «Есть вещи, о которых лучше не знать».
– Какого рода русский изучала Нора?
– Самый обычный. Мы работали по программе языковых курсов для начинающих.
– Никаких специальных терминов? Предложений и фраз, касающихся некоей особой области?
– Нет, ничего такого. Слова, произношение и грамматические правила из учебника.
– Может, у нее был русский работодатель?
Ирина не ответила.
– В доме на Силвервеген нет никакого кабинета, – сказала Нина. – Где сидела Нора, когда занималась своими фирмами?
– На кухне, за обеденным столом.
Это сходилось. Компьютер Норы нашли в отделении рядом со шкафчиком для круп, тот самый, который она использовала при работе с предприятием Ингемара.
– А у нее не было никакого другого места, где она обычно хранила их?
Ирина удивленно посмотрела на нее:
– Нет, с какой стати? В доме ведь нет кабинета, а Ингемар работает по другому адресу.
Могла Нора забрать второй компьютер с собой, покидая дом?
Если верить Кристине Лерберг, она вышла на улицу только в куртке. Ни зонтик, ни сумочку не взяла с собой. Может, компьютер был зашит у нее в подкладку? Не исключено, хотя это выглядело бы не лучшим образом. Но Кристина сама не видела, как уходила Нора, она пересказала слова Ингемара. Если теория Нины и Анники Бенгтзон соответствовала истине, то у Норы где-то по соседству стоял подержанный автомобиль, о котором никто не знал. Она могла спрятать ноутбук в багажнике вместе со старым паспортом и сумкой с наличными. Впрочем, компьютер был постоянно ей необходим, она использовала его каждый день, и было бы непрактично хранить его в машине.
– У тебя есть собственные ключи от дома? – спросила Нина.
Женщина кивнула.
– Не могла бы ты дать их мне?
Ирина Азарова сразу же поднялась, вышла в прихожую и вернулась с ключом, который отдала Нине.
– Ты возвращалась в дом после того, как нашла Ингемара?
– Нет, – сказала украинка. – Могу я задать тебе один вопрос?
Нина посмотрела на нее. Женщина держалась спокойнее, похоже, взяла себя в руки.
– Как ты нашла меня?
Не было видимой причины скрывать.
– На мысль навел рисунок Исака, – объяснила Нина. – Он нарисовал тебя. А потом я нашла тебя на записях с камер наружного наблюдения на Сальтшёбаденской ветке.
Ирина снова сжалась в комок на стуле.
– Да, я выделяюсь среди толпы. Генетическая мутация, это наследственное, я родилась с явным недостатком гормона роста. Слава богу, девочек минула сия чаша.
Женщина улыбнулась мимолетной улыбкой, которая сразу же исчезла.
– Я не могу оставаться жить здесь, – сказала она. – И куда мне деваться? Где я найду новую работу?
Нина взяла со стола мобильный телефон и, выключив запись, сунула его вместе с ключом в карман куртки. Потом протянула женщине визитку.
– Здесь мой прямой служебный номер и номер личного мобильника. Мне наверняка понадобится связаться с тобой, так что позвони и расскажи, куда ты перебралась, чтобы я знала.
Женщина кивнула.
Нина пожала ей руку и покинула квартиру.
Ирина Азарова могла и не позвонить ей, но это не имело большого значения.
Ингемар Лерберг показал, что его пытали двое мужчин, а не маленькая женщина.
И никакой профессиональный заплечных дел мастер или кто-то помогавший ему никогда не оставил бы свои домашние тапочки на месте преступления.
Анника написала текст и сделала телевизионное интервью. Само собой. Она всегда старалась быть в фокусе, приложить руку к самым сенсационным сплетням, показать себя во всей красе.
Томас кликнул мышкой по видеосюжету, и неизвестная ему блондинка заполнила экран. Она сообщила, что ее зовут Линда Вильеберг и что она дочь исчезнувшей миллиардерши Виолы Сёдерланд.
– И не играет никакой роли, жива моя мать или нет, – сказала женщина. – Для меня она мертва уже почти двадцать лет, с тех пор как предпочла покинуть нас без единого слова.
Потом показали сумку, светло-коричневый портфель, который, как сообщалось, содержал самые «дорогие реликвии» Виолы. У Линды Вильеберг глаза были полны слез, когда она перебирала лежавшие там вещи, старые фотографии, пару детских башмачков.
– Мама всегда брала нас с собой, если ездила куда-то, никогда не оставляла… – сказала она, вытирая слезы.
На экране появилась карта Северной Финляндии. Голос Анники сообщил, что автомобиль Виолы нашли на границе с Россией с ключами в замке зажигания через две недели после ее исчезновения. Именно в нем и находился коричневый портфель…
– Что скажешь о данных, которые распространяет блогер «Свет истины»? – спросил голос Анники за кадром.
Линда Вильеберг мотнула головой:
– Я не общалась с этим блогером. Он никогда не связывался ни со мной, ни с моим братом. Я не понимаю, откуда он все это взял…
Томас раздраженно закрыл сюжет. Андерс Шюман все еще не подал в отставку, хотя весь Интернет требовал его ухода.
Дверь Томаса была тщательно закрыта, но он все равно на всякий случай секунду прислушивался к тому, что происходит в коридоре. Потом вошел на сайт «Света истины» и далее в комментарии.
Грегориус стал одним из самых популярных по количеству кликов и одобряемых участников дебатов на странице. Его средняя оценка равнялась четырем с половиной из пяти возможных, свыше трехсот человек кликнули на его реплике и проголосовали за нее. Он почувствовал, как теплая волна распространилась по телу, зародившись в груди, она затопила его целиком.
У него по-настоящему чесались руки, но он не мог рисковать и залогиниться из правительственной канцелярии, это могло привести к ужасным последствиям.
Резкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он быстро нажал на крестик, спеша закрыть сайт, когда Джимми Халениус без приглашения шагнул в его кабинет.
– Привет, Томас, – произнес он тихо.
Томас уставился на своего шефа. Какого черта ему здесь понадобилось?
– В чем… случилось что-то? – спросил он и почувствовал, как язык как будто увеличился во рту.
Статс-секретарь, как обычно, выглядел не слишком презентабельно. На нем были темно-синие брюки, рубашка, но без галстука и на вид не по размеру большой пиджак. Он почесал голову, и его волосы растрепались больше, чем обычно.
– Я не знаю, насколько сильно тебя задели данные, которые циркулируют в средствах массовой информации с самого утра, – сказал он.
У Томаса кровь вскипела внутри, он вспотел, и у него закружилась голова. Он готов был выбить зубы этому ублюдку своим совершенно бесполезным железным крюком. О чем, черт возьми, он говорит? Об Андерсе Шюмане или репортаже Анники?
– Хм, какие…
– Якобы я принял предложение занять пост генерального директора Государственной службы исполнения наказаний. Это не так. Я не принял его.
Томас почувствовал, как струйка пота побежала у него вдоль позвоночника. Нет, ничего такого он не заметил, да и разве это было ему столь необходимо? А может, не в его пользу как сотрудника учреждения говорило безразличное отношение к полемике по данному вопросу?
– Ах, нельзя же объять…
– Переезд Анники в Норчёпинг имел бы слишком большие личные последствия для тебя, именно поэтому я сразу же решил сообщить тебе, что эта информация не соответствует действительности. Чтобы у тебя не возникло вопросов, почему мы держим тебя в стороне от столь важных проблем.
Томас вытер пот со лба. Шеф сделал шаг вперед, словно хотел пожать ему руку, и Томас сразу же понял, насколько липкие сейчас у него пальцы, и быстро положил правую руку на колено рядом с крюком.
– «Свет истины»… – Джимми Халениус кивнул на его монитор. – Ты читал, что пишет этот идиот?
Томас перевел взгляд в сторону компьютера и почувствовал, как сердце замерло у него в груди: ему не удалось закрыть сайт, когда постучали в дверь. Комментарии были перед ним, в том числе тирада Грегориуса, мерцающая зеленым цветом: «Андерса Шюмана надо оттрахать в задницу бейсбольной битой. И пусть занозы торчат кровавым похоронным венком у него из ануса».
Джимми Халениус почесал голову.
– Боже, – сказал он. – О чем только некоторые думают. Грегориус, да, надо же…
Он положил руку на плечо Томаса, приобнял его на секунду и повернулся, собираясь оставить комнату.
– Спасибо, – промямлил Томас. – Спасибо, что ты зашел и рассказал.
Статс-секретарь улыбнулся ему и вышел из кабинета.
Томас почувствовал, как страх пронзил его тело, поднявшись от колен до самого горла, лишил возможности дышать. О боже, подумать только, а вдруг Халениус понял, что именно он…
