Провиденс. Род-Айленд
13: 04
— Расскажите мне о Рике, — попросил Чандлер.
— Я не любила ее, — ответила Дебора.
— Это я понял. Вы очень спокойно приняли весть о ее смерти.
— Они вели себя очень жестоко по отношению ко мне. Оба, инспектор. Я христианка, поэтому стараюсь забыть и простить. Но, поверьте мне, с близнецами это нелегко.
На улице сияло солнце, день выдался прекрасный. Они стояли на крыльце частной школы для девочек, где преподавала Дебора. Слякоть, нанесенная проезжающими по Энд-желл-стрит машинами, начинала подмерзать. Дебора повернулась к Цинку и спросила:
— Вы впервые в Провиденсе?
— Да, — ответил он.
— Вы знаете, что оказались в самом сердце американского заповедника ужасов?
— Я считал, это Мэн, — удивился Чандлер. Дебора улыбнулась.
— Кинг молодец, он очень популярен, но он не первый. Видите вон то здание? Там когда-то стоял дом № 454, где родился и провел первые годы жизни Лавкрафт. Читали Лав-крафта?
Чандлер кивнул.
— Совсем недавно на дежурстве у нас с одним парнем вышел разговор — вернее, спор. Чтобы доказать свою правоту, он потом дал мне сборник рассказов Лавкрафта. Один из них, «Крысы в стенах», я прочел в самолете.
— А во-он там, — Дебора махнула рукой куда-то влево, — в доме номер 88 по Бенефит-стрит жила Сара Уитмен. Прямо напротив моего дома. В 1848 году — в последний год своей жизни — Эдгар Аллан По приезжал в Провиденс делать ей предложение. Она согласилась выйти за него — пусть только бросит пить. По заартачился, она дала ему от ворот поворот, а год спустя он умер. Пройдемся? — предложила Дебора.
Они неторопливо двинулись по Энджелл-стрит в сторону реки («Первые жилые кварталы здесь начинали строиться в семнадцатом веке»), миновали сорокаакровое пространство, обнесенное высокой каменной стеной («Бывший «Дом умалишенных Декстера», — пояснила Дебора. — Название Лав-крафт позаимствовал для "Истории Чарльза Декстера Уорда"»), свернули направо на Проспект-стрит, пошли на север, к огромному куполу и ионическим колоннам церкви «Христианской науки» («Дом на этой стороне Митинг-стрит — вон тот, георгианский, видите, квадратный, со стеклянной крышей — это последнее пристанище Лавкрафта; правда, тогда он стоял на Колледж-стрит, номер шестьдесят шесть»), взяли левее и по Кушинг-стрит, где сохранилась весьма оригинальная коновязь — пушка, врытая стволом в землю, — через Конгдон-стрит вышли на Проспект-Террейс.
— Вот это да! — восхитился Чандлер, устремляя взгляд к далекой окраине города, где высилось многоглавое здание Ратуши с центральным куполом из белого джорджийского мрамора.
— Это Бенефит-стрит, — Дебора показала за парапет, на подножие Колледж-Хилл. — Там под номером сто тридцать три стоит Заброшенный Дом из другого рассказа Лавкрафта — рассказа об ужасе, погребенном глубоко под его фундаментом. Вон там когда-то стояла гостиница «Золотой шар», где якобы останавливался По. А в двух шагах от дома номер шестьдесят шесть (я живу напротив) — кладбище Сент-Джон, где есть могилы времен колонизации. И По, и Лавкрафт частенько сиживали там при луне — творили.
— Жутковатая выходит экскурсия, — заметил Чандлер.
— Инспектор, вы спросили, что за человек была Рика. Я показываю вам Провиденс как Мекку любителей ужасов, потому что Рика и Сакс обожали этот жанр до фанатизма. Кошмары были им нужны как хлеб, вода и воздух.
«Христианская наука» — религиозная секта, основанная в конце прошлого столетия Мэри Бейкер Эдди.
Цинк посмотрел на статую основателя Род-Айленда Роджера Уильямса, венчавшую обзорную площадку, потом на его могилу внизу.
— На этот счет тоже есть отличная жуткая история, — улыбнулась Дебора. — Когда в 1683 году Уильяме умер, его похоронили за домом под яблоней. В 1860 году могилу вскрыли, чтобы перенести останки на Северное кладбище. И тогда оказалось, что корень яблони пророс туда, где почва была тучнее, оплел тело мертвеца и раздвоился, пустив отростки вдоль его ног. Теперь этот корень в коллекции Род-Айлендского исторического общества.
Чандлер усмехнулся.
— Ваш город с каждой минутой нравится мне все больше. Врастает в душу…
— Ой! — Дебора наморщила нос, потом хихикнула.
На миг воцарилось молчание. Дебора нарушила его вопросом:
— Почему вы не расспрашиваете меня о тяжбе? Вы ведь наверняка слышали о ней.
— Да, слышал, — подтвердил Цинк.
— Вас, наверное, заинтриговало заявление близнецов, что моя мать будто бы родила их от своего брата.
— Что, заметно?
— В общем, да.
— Они сказали правду?
— Нет, — коротко ответила Дебора. Чандлер молчал, не желая торопить события. Некоторое время Дебора оценивающе вглядывалась в его лицо и наконец заговорила: — После рождения близнецов моя мать приняла католичество. Она была хорошая женщина и больше всего любила возиться в саду. Она делала все, чтобы обратить близнецов в истинную веру, и даже когда в конце концов пришла к выводу, что Сакс — Антихрист, не отступилась от него. Мама целиком посвятила себя единственному сыну.
— Он любил ее?
— У них были странные отношения. Взаимная одержимость.
Чандлер почувствовал, что Деборе неловко говорить об этом, и сменил тему.
— Близнецы отставали в развитии?
— Вы опять о кровосмешении?
— Нет, — ответил он. — Я видел «Вурдалака» на сцене — очень зрелищно! — - и мне попросту интересно, в каких головах рождаются столь странные идеи.
Губы Лейн тронула легкая ироническая улыбка.
— Напротив. Они росли очень развитыми детьми. Особенно одаренным был Сакс. Это и то, что они близнецы, отличало их от остальных и заставляло держаться особняком.
— Как отличало? — спросил Чандлер.
— Они были жутковатые ребята. Может быть, потому, что по рождению не могли считаться полноправными членами семьи Лейн и, сознавая это, в знак протеста вели себя безобразно. А может, потому, что мой отец и сам был не подарок.
— Мне очень жаль, что приходится копаться во всем этом, — заверил Цинк, — но это очень важно.
— Вы сказали, Рику убили. Вот я и рассказываю.
— Как вы считаете, у вашей сводной сестры были проблемы с психикой?
— Нет, — ответила Дебора. — Рика была хитрая и всегда точно знала, чего хочет. Она защищала Сакса, играла с ним в его игры, но только чтобы иметь возможность его использовать. Она вообще потрясающе умела подчинять себе людей и манипулировать ими. Например, чтоб заставить меня сделать что-нибудь, она всякий раз грозилась убить Мистера Нибса.
— Мистера Нибса? — переспросил Цинк.
— Моего кота. Он недавно умер.
Чандлер понял: жизнь не баловала Дебору. Молодая женщина производила впечатление человека мягкосердечного и очень одинокого, решившего удалиться от мира. «А зря», — опять подумал он.
— А Сакс? У него были проблемы с психикой?
— Да, — без колебания ответила Дебора.
— Шизофрения?
— Дался же вам этот инцест!
— Дебора, ваша мать — урожденная Кийт. Она передала Саксу свои гены.
— Может быть, он действительно был шизофреник. Очень похоже.
— А гемофилия?
— Нет. Это проклятие Кийтов его не коснулось. Но от моего отца, Хью Лейна, Саксу деваться было некуда. Тут я ему сочувствую.
— Почему? Расскажите-ка, — Цинк понизил голос. Дебора вздохнула и показала на другую сторону Конгдон-стрит.
— Видите вон тот желтый домик? Дощатый, двухэтажный? Там мы жили. Там выросли двойняшки. Отец женился на маме из-за тех небольших денег, что у нее были. После побега из Ньюпорта ей больше некуда было пойти. Дом, где мы росли, счастье обходило стороной. Не по маминой вине. Ей просто не везло с мужчинами.
Отец никогда толком не работал. Он жил за счет мамы и пил, пил, пил. Сколько я себя помню, они спали в разных комнатах. Один раз отец избил маму за то, что она его «послала», как он выразился. Остаток того дня мама провела с четками в руках. Мне было четыре года.
Цинк слушал, и ему становилось не по себе. Он знал, первый мужчина в жизни женщины в значительной степени определяет ее отношение ко всем прочим мужчинам. Как правило, это отец. Его отношение к дочери впоследствии сильно влияет на ее представление о себе. Потому-то в глубине души многих женщин таится страх перед мужчинами. Вот откуда трудные отношения с противоположным полом. Виноваты отцы.
