— Как только вы не сломались, Дебора? — спросил Чандлер.
— Вы будете смеяться.
— Нет.
— Все эти годы у меня был хороший друг. Нибс, мой кот. Цинк улыбнулся. Ему захотелось коснуться ее руки, но что-то удержало его.
— Вообще-то могло быть и хуже, — продолжала Дебора. — Отец меня не обижал. Он любил меня… наверное. А Сакса ненавидел. — Лейн посмотрела на часы. — Мне пора. У меня урок.
Шагая в сторону Энджелл-стрит, Чандлер спросил:
— Как ваш отец обращался с Саксом?
— На людях только бранился, а когда никто не видел, бил. Я знаю. Однажды из окна спальни на втором этаже я видела, как на заднем дворе отец стащил с Сакса штаны и выпорол его кожаным ремнем. Потом втолкнул его в гараж и, наверное, добавил. Орал Сакс ужасно. — Они свернули на Энджелл-стрит. — А Сакс, — сказала Дебора, — вымещал свою незатухающую злобу на мне. Я ведь была любимой доченькой Хью Лейна. Годами я чувствовала эту растущую враждебность, находившую выход в том, что Сакс называл Игрой — я слышала, он говорил об этом с Рикой. Игра — вот чем он объяснял маме мои вечные злоключения. «Мы играли, и Дебби упала с дерева». «Мы играли в прятки, Дебби споткнулась и разбила нос». Рика, конечно, его покрывала.
— Сколько же нужно было сил, чтобы устоять!
— Ага; Рика, если я давала отпор, шипела: «Наша железная дева Дебс!» Но совсем скверно стало, когда он нашел новых дружков.
— Вы имеете в виду Сакса?
— Да. Когда ему стукнуло четырнадцать, он познакомился с гнусной компанией. Они ходили в кожаных куртках и называли себя Вурдалаками. Вскоре после знакомства с ними он пытался изнасиловать меня, — проговорила Дебора.
У школы в машине ждала Тейт.
— Мне пора, — сказала Дебора. — Опаздываю в класс.
— Можно встретиться с вами после урока? Мне необходимо дослушать ваш рассказ.
— Извините, — ответила Дебора, — у меня педсовет. Она отвела взгляд.
— Впрочем, если это важно… мы могли бы поужинать у меня дома… хотите?
— Хочу. И даже очень.
Дебора написала ему на листочке адрес и исчезла за дверью.
Когда Чандлер усаживался в машину, Тейт сказала:
— У нее отличная кожа и лицо красивой лепки. Вот бы только кто-нибудь объяснил ей, что за собой надо следить! Тетеха.
Англия. Лондон
18 : 06
Аэрофотосъемка запечатлела царственную красу Хэмптон-Корт с его обширными садами, разбитыми по приказу короля Вильгельма III и органично вобравшими элементы эпохи Генриха VIII. В дальнем левом углу большого луга, окрещенного «Уайлдернесс» — «Поляна», — Вильгельм устроил знаменитый лабиринт из живых изгородей.
В последнее время существенную часть жизни Хилари составляли воспоминания. Она росла в радости, но самым большим счастьем для нее было отправиться с отцом в Хэмптон-Корт и с его ведома и одобрения затеряться в лабиринте. Как она веселилась, часами отыскивая обратную дорогу, ошибаясь, пробуя и вновь ошибаясь! Фотографию, стоявшую сейчас у Хилари на столе, подарил ей отец. Не раз и не два, столкнувшись с трудной загадкой, изобилующей извивами, поворотами и неожиданными тупиками, Хилари ставила перед собой этот большой тронутый желтизной снимок и, раздумывая над очередной загадкой, проходила лабиринт. Сейчас она взялась за эту игру, поскольку сумела объединить все тайны в одну и наизусть знала лабиринт, то есть была на полпути к разгадке.
«Джек-Взрывник и Убийца-Вампир — одно лицо», — думала она.
Джек либо психотик, либо психопат.
Джек вдобавок гомофоб, он боится и ненавидит гомосексуалистов. Поэтому он взорвал бани, куда ходят геи, и клинику, где занимаются проблемами СПИДа.
Интересно, зачем?
Взгляд Хилари скользил по одному из маршрутов лабиринта.
Ответ первый: параноидная шизофрения. Джек убежден, что все геи тайно сговорились преследовать, морочить, обманывать его — или убить. Его действия — попытка дать им отпор или отомстить.
Ответ второй: он болен СПИДом, и массовые убийства — возмездие за его болезнь. Как он заразился, занимаясь любовью или в результате насилия? Последнее более веро-ятно, поскольку его ненависть направлена вовне, а не внутрь.
«Стоп, — подумала Ренд. — Неувязочка. Почему тогда он начал с маленьких девочек и только потом взялся за гомосексуалистов?»
Ее взгляд, путешествовавший по лабиринту, уперся в глухую стену.
Ренд знала, что очень часто ключом к разгадке таинственного убийства бывает личность жертвы или жертв. Скажи мне, кто убит, и я скажу тебе, кто убийца. В данном случае первые восемь жертв — не достигшие половой зрелости девочки из семей с достатком выше среднего. Всех их убийца обескровил.
«Зачем?» — снова спросила себя Ренд.
Ради чистоты, подсказало чутье.
Джеку нужна кровь, не зараженная СПИДом. Он боится, что вирус проник в общественные банки крови, и убивает, стремясь создать личный запас. Взрослые не подходят — они живут половой жизнью. Занимаясь любовью, делаешь это не только со своим партнером, но и со всеми его или ее предыдущими партнерами. Мальчики могут быть жертвами педерастов. Девочки из семей, живущих за чертой бедности, по статистике чаще других оказываются жертвами инцеста. Отсюда вывод: самый безопасный вариант — малолетние девочки из зажиточных семей. В их крови нет вируса СПИД.
«Нет, — подумала Ренд, — это тоже тупик».
Зачем Джеку кровь, если он болен? К тому же она довольно быстро портится.
Ее взгляд вернулся по лабиринту к последней развилке.
«Однако, — напомнила она себе, — не забывай: Джек сумасшедший. Бред не имеет ничего общего с реальностью. Что если он не болен, а лишь боится заболеть? Может быть, у него кровь первой группы, как у пяти из его жертв, и он убивал девочек до тех пор, пока не набрал нужного запаса?»
Взгляд Хилари пробежал по тропинке лабиринта и перемахнул через перегородивший ее барьер кустарника.
Может быть, мы имеем дело с составным мотивом?
Однажды Джек пережил нападение насильника и с тех пор страдает гомофобией.
При этом он параноидный шизофреник с ярко выраженной гематоманией.
Его неодолимо привлекает кровь — и своя, и чужая.
Он убежден, что гомосексуалисты составили заговор с целью убить его, заразив СПИДом.
Еще он боится, что вскоре ему понадобится переливание.
И убивает маленьких девочек, чтобы создать запас неза-раженной крови: это оградит его от страхов и болезни.
Он обескровливает жертву весьма театрально — вскрывая артерию, а не вену, а затем, в полной власти гематомании, удаляет сердце.
Очарование крови — вот откуда рождается его страх.
Затем он начинает мстить, стремясь уничтожить все источники заражения.
Ибо теперь он — уверенный в своей правоте самозваный палач.
Понимая, что близка к разгадке, Ренд невольно остановила взгляд на выходе из лабиринта. Она вспомнила, что говорил Брейтуэйт о потребности подобных убийц во внимании. Джек дважды посылал ей упрек в «бессердечии». Ему хотелось, чтобы она связала преступления Вампира с преступлениями Взрывника, и в то же время он подсознательно боялся полностью раскрыть свое инкогнито, не желая попасться. Но сознание своей правоты — ведь он карающий ангел очищения — требовало заявить о себе миру. Зодиак прибегнул к астрологии, Джек использовал язык цветов.
«Я объявляю вам войну», вспомнила Ренд. И подумала: он замышляет что-то более серьезное.
18 : 09
Сид Джинкс решился: пора найти Дебору. Грех пренебрегать такой сластью.
Он нарисовал Деборину щелку, как представлял себе эту двухдюймовую полоску у нее между ног. Теперь рисунок висел на черной стене, а Джинкс стоял в десяти футах от него с четырьмя метательными ножами в руках. Думая о Деборе, он размахнулся. Сейчас нож со стуком войдет в ее мохнатку…
Вдруг из открывшейся двери в полумрак комнаты ворвалт ся свет. Он растворил неяркие огоньки расставленных по полу свечей и заблестел на развешанном по стенам разнообразном режущем инструменте.
