Она молчала, пока они петляли мимо кучек навоза, словно прогуливаясь в дворцовом парке.
– Вы полагаете, в конце семидесятых, полковник?
Он кивнул:
– Я тогда выступал на восточном побережье в постановках по бульварным романам о моих приключениях.
– Возможно… разве что вы вспомните русалку Мерлинду и «Сокровища Черной Бороды».
Они остановились. Буффало Билл пристально смотрел на Ирен Адлер. Затем он снял шляпу, отвесил низкий кавалерийский поклон и щелкнул окаймленными бахромой штанин каблуками, подняв облачко пыли. Его смех был столь же громким, как оглушающий рев стада.
– Будь я проклят! Задерживать дыхание целых пять минут в огромном резервуаре с водой; волосы длиннее моих, волнистые, словно морские водоросли, и этот причудливый блестящий хвост, изгибающийся, словно луговая трава во время бури! Пять минут под водой, глаза открыты, вся на виду. И все это время таскать на себе тонну драгоценных побрякушек… Я засекал время, мадам Русалка. Аттракцион действительно длился пять минут. Как вам это удавалось?
– А как вам удалось снять скальп с Желтой Руки?
– В угаре сражения, – вздохнул он. – Я не отрицаю некоторой кровожадности, но Запад тогда и впрямь был диким. Мужчины способны на большее, чем могут себе представить.
– На хорошее? Или плохое?
– И на то и на другое, мэм. Женщины тоже, полагаю.
Она кивнула, словно он прошел устроенное ею испытание, и неожиданно вернулась к прежней теме:
– Я много работала, чтобы стать оперной певицей. Мне нужны были деньги для уроков. А в опере главное – это владеть дыханием. Мерлинда помогла мне стать женщиной, которая поет, а не плещется в бадье ради ужина, и с тех пор критики всегда отмечали мое несравненно долгое дыхание.
– Гранд-опера или родео «Дикий Запад». Всё это шоу, не так ли?
– Да, так и есть, но сейчас я вовлечена в дела слишком реальные, чтобы рассматривать их как представление. И жертвами кровожадности, о которой вы только что упоминали, сейчас становятся беспомощные женщины.
Полковник вновь остановился:
– Вы стреляли в целях самозащиты?
Она кивнула.
– Кого-нибудь убили?
– Из людей – пока нет. Но прошлой ночью в нас самих стреляли возле собора Нотр-Дам.
Билл Коди оглянулся на меня; его глаза метко сфокусировались на моих, словно поймав цель. Все это время он знал, что я здесь и подслушиваю. Я поняла, что он замечал каждый мой шаг, каждый вдох. Ни на секунду он не забывал о моем присутствии.
– Две женщины, совсем одни, ночью? – произнес он скептически.
– Я была одета как мужчина.
Молчание стало оглушительным.
– Мы были в парижском морге, – добавила Ирен, водружая одну нелепицу на другую.
– Я и говорю: на вас есть клеймо, – наконец процитировал себя Буффало Билл. – Вы преследуете собственную Желтую Руку.
– В некотором смысле. Но мне нужна справедливость, а не скальп.
– На самом деле его звали Желтые Волосы. Это газетчики переделали имя в Желтую Руку. Полагаю, они посчитали, что индейца не могут звать Желтые Волосы. До странности уместное имя, учитывая, что Кастер был известен длинными светло-рыжими волосами.
Я вздрогнула от сравнения: мертвый офицер кавалерии со светло-рыжими волосами. Индеец, известный под именем Желтые Волосы, участвует в битве, а позже его убивает и скальпирует белый скаут, охотник на бизонов и гроза индейцев, который теперь ведет всемирно известное шоу с участием бизонов и индейцев…
– Я давно живу в Европе, – повторила Ирен, возвращаясь к своему окольному вступлению. – Я не знаю обычаев приграничных территорий, которые так хорошо знакомы вам. Поэтому мне придется задать вам несколько дилетантских вопросов. Вы мне их простите?
– Вот что я скажу: да, если в следующем месяце русалка Мерлинда появится в моем представлении для французского президента.
– Полковник Коди, это было очень давно! Я даже в опере уже не пою!
– Старые навыки не забываются.
– У меня нет костюма и резервуара.
– Если я способен переправить свое шоу через Атлантику, то могу достать и стеклянный ящик с несколькими сотнями галлонов воды. – Полковник глянул на нее, словно осматривал коня. – И готов поспорить, что ваши волосы все так же длинны, а владение дыханием бесподобно, как и раньше. Это была самая невероятная вещь, которую я когда-либо видел.
– Хорошо, – сдалась Ирен, – но вам не понравятся мои вопросы.
– Вопросы еще никого не убили. Но прежде я должен кое-что спросить у вас.
– Да?
– Касательно той стрельбы у Нотр-Дама. Это же было ночью? Там до сих пор газовые лампы? Не электрические фонари?
Примадонна кивнула.
– Дымка, даже туман, густой, как козья шерсть, идет с реки?
Она опять кивнула.
– Вас обеих нельзя было узнать. Только силуэты в тумане.
– Если только стрелявший не знал, кто мы…
– То есть вы имеете в виду, что он шел за вами от морга. Мне показывали тамошнюю «экспозицию». Теперь из нее устроили шоу. А еще говорят, будто моя труппа воспевает смерть. Гм. Морг находится в задней части кафедрального собора. Оригинальная система: церковь, а затем морг, так сказать, с черного хода. Вы заметили кого-нибудь, идущего за вами?
Ирен покачала головой.
– А вы смотрели?
– Внимательно, насколько могла, чтобы не оглядываться слишком очевидно.
Буффало Билл хмыкнул:
– Стреляли не из пистолета. Не из револьвера. С таким оружием пришлось бы подойти достаточно близко, чтобы оказаться на виду, а вы при этом никого не заметили, верно?
Она вновь кивнула, внимательно слушая.
– Винтовка. Единственное вероятное оружие. Вы слышали, куда попали пули?
– В стену. Они оставили отметки на камне. Возможно, я могла бы найти нужное место днем, хоть и с трудом.
– Не вижу никакого смысла, мадам Русалка. Совсем. В таких условиях никто не смог бы попасть в цель, даже мисс Энни Оукли.
– Значит, это было предупреждение?
– В прерии обходятся без предупреждений.
– А здесь?
Он кивнул, соглашаясь, и вернулся к прежней теме:
– Так что это за тварь, на которую вы охотитесь?
– Вы выступали в Англии в восемьдесят седьмом?
– Это был триумфальный год: три шоу по специальному заказу королевы Виктории. Именно поэтому мы теперь здесь, на Всемирной выставке в Париже.
– А на следующий год, в восемьдесят восьмом? – небрежно поинтересовалась примадонна.
Коди усмехнулся:
– Через триста лет после того, как Непобедимая армада[89] пыталась завоевать Британию и не смогла, мы покорили англичан на их же территории и снова вернулись в Штаты, выступая на побережье, где чуть более века назад Англия потеряла Америку. История полна уроков и иронии. Это было еще одно триумфальное турне. Почему вы спрашиваете?
– Именно той осенью Джек-потрошитель терроризировал лондонский Уайтчепел.
– Он настоящий дикарь.
– Но он не снимал скальпы, – возразила Ирен.
– Он отнимал у жертв намного больше.
– В Париже были новые смерти.
– Снялся с места и продолжил, верно?
Примадонна кивнула, сверля полковника пристальным взором американского орла с эмблемы США:
– Здесь тела тоже расчленяли. После смерти. Увечья менее… анатомические, но более жестокие.
– Ага. – Буффало Билл сгреб рукой свою козлиную бородку, задумавшись. – Многие из моих индейцев приглашены через агентства по найму. Иногда за ними трудно уследить, но то же самое можно сказать и о лошадях, и о бизонах, да и в некотором смысле о ковбоях.
– Кто-нибудь из индейцев покидал ваше шоу, пока вы были в Англии?
– Вы идете по ложному следу. Об индейцах пишут много чепухи. Да, у них свои обычаи, не похожие на наши. Но какие обычаи у нас с вами? Насколько я и вы похожи? Или я и та девушка? Или французский граф и индейский вождь? Кто бы ни стрелял в вас, он не был индейцем.
– Пусть так, но нападавшему нужна была смелость, чтобы практиковаться в стрельбе по парижским прохожим. Либо же счастливое неведение. Возможно, кто-то достаточно цивилизованный использует человека, принадлежащего другой культуре с диким прошлым, в своих корыстных целях.
– Это было бы не в первый и не в последний раз. – Коди вновь задумался. – Было двое дезертировавших индейцев, если только сбежавших актеров можно назвать дезертирами. Вот кто мы теперь. Актеры. Как и вы. Опера. Шоу «Дикий Запад». Два индейца не вернулись с нами в Штаты после того британского турне в восемьдесят седьмом году.
– Вы помните их имена?
– Свое-то я пока не забыл. Неистовый Лис и Длинный Волк. Длинный Волк был настоящей знаменитостью. Носил цилиндр из шкуры черного бобра со всеми своими обычными регалиями. Англичане подняли вокруг него настоящую шумиху. Он заявил, что никогда не видел такой большой деревни и хотел бы узнать ее пределы. Неистовый Лис – это другая история. Он страдал пристрастием к алкоголю. Не могу его винить в этом: сам не без греха. – Ветеран-разведчик засмеялся и покачал головой. – Вы действительно думаете, что Джек-потрошитель мог быть индейцем? Как насчет тех писем в газеты? Они были полны американизмов, но писал их не индеец.
