– Мне нужно срочно позвонить по телефону. Сэра неважно себя чувствовала, когда я уезжал.
– Позвоните из конторы, – сказал Леклерк. – Не возражаете? Просто у меня назначена встреча с Холдейном буквально через час.
Эвери показалось, что в голосе Леклерка прозвучала нотка фальши. Он покосился на него с подозрением, но босс мгновенно отвел глаза, устремив взгляд на черный «хамбер», который дожидался их на стоянке при аэропорте. Леклерк позволил шоферу открыть перед собой дверь машины, а потом возникла небольшая заминка, пока они не разобрались, что протокол предписывал Эвери сидеть слева от начальника. Водитель не скрывал, насколько ему надоело ожидание. Никакой перегородки между ним и задним сиденьем предусмотрено не было.
– Это и есть часть перемен к лучшему? – спросил Эвери, имея в виду автомобиль.
Леклерк ответил знакомым небрежным кивком, словно лично ему это приобретение уже не казалось даже достойным упоминания.
– Как вообще дела? – спросил он рассеянно, явно думая о чем-то другом.
– Все хорошо. Тут у вас ничего не случилось, я надеюсь? Прежде всего с Сэрой?
– А что могло случиться?
– На Блэкфрайарз-роуд? – спросил водитель, даже не повернув головы, чего требовала, казалось бы, элементарная вежливость.
– Да, в штаб-квартиру, пожалуйста.
– В Финляндии я прошел через какой-то адский хаос, – сказал Эвери с несвойственной ему жесткостью. – Документы нашего друга… Маллаби… Они оказались недействительными. МИД распространил уведомление, в котором аннулировал его паспорт.
– Маллаби? Ах да! Вы имеете в виду Тейлора. Нам уже все об этом известно. Вопрос улажен. Обычная зависть и больше ничего. Если хотите знать, Шеф Цирка был крайне расстроен, когда его уведомили. Прислал письмо с извинениями. На нас теперь работает гораздо больше людей, чем раньше, Джон. Вы даже не представляете, как нас стало много. И вы нам очень пригодитесь. Вы, можно сказать, единственный, кто уже реально поучаствовал в деле.
«В каком деле?» – подумал Эвери. Он снова почувствовал, что значит быть рядом с начальником. Все то же постоянное напряжение, тот же физический дискомфорт, та же бессмыслица. Когда Леклерк повернулся к нему, у Эвери на секунду возникло тошнотворное предчувствие, что он сейчас положит ему руку на колено.
– Вы очень устали, Джон. Это заметно. Мне знакомо подобное состояние. Но ничего! Главное – вы снова вместе с нами. Послушайте, у меня есть для вас очень хорошие новости. Министерство наконец-то проснулось и стало оказывать нам всемерное содействие. Мы получили разрешение сформировать особый оперативный отдел для подготовки к следующей фазе.
– А будет следующая фаза?
– Естественно. Человек, о котором я уже как-то упоминал при вас. Мы не можем теперь все бросить. Наша миссия – проверить информацию, а не просто анализировать то, что есть. Мы возрождаем особый отдел. Понимаете всю значимость этого факта?
– Да. Холдейн возглавлял его во время войны. Занимался подготовкой…
Леклерк поспешил оборвать его, бросив выразительный взгляд на шофера.
– …Правильно, подготовкой бизнесменов международного уровня. И он снова встал у руля. Я принял решение, что вы будете работать вместе с ним. Пара лучших мозгов, какие только есть в моем распоряжении. – Он отвел взгляд в сторону.
Леклерк тоже изменился. В его поведении появилось нечто новое – причем не просто возросший оптимизм или надежда. Когда Эвери виделся с ним в последний раз, Леклерк существовал во враждебном окружении и боролся за выживание; теперь в его манерах появились свежесть позитивного настроя и целеустремленность, которые были либо действительно чем-то новым, либо хорошо забытым старым.
– И Холдейн согласился?
– А я вам о чем говорю? Он уже работает день и ночь. Не забывайте, что Адриан – прежде всего профессионал. Настоящий знаток приемов нашего дела. Опытный человек идеален для подобного рода роли. При условии, что рядом с ним, помимо ветеранов, будет трудиться и полная энергии молодежь.
– Вообще-то я хотел поговорить с вами по поводу всей этой операции, – сказал Эвери. – И отдельно о том, что случилось в Финляндии. Как только позвоню Сэре, сразу же приду к вам в кабинет.
– Мы направимся ко мне немедленно. Мне надо полностью показать вам всю картину.
– Хорошо, но сначала мне надо поговорить с Сэрой. – У Эвери уже возникло странное ощущение, что Леклерк всеми силами пытается не дать ему связаться с домом. – С ней ведь все в порядке?
– Насколько мне известно, да. А почему вы так настойчиво спрашиваете? – И Леклерк неуклюже сменил тему. – Рады возвращению, Джон?
– Естественно. – Он откинулся на мягкую спинку сиденья.
Уловив недовольство, Леклерк на время оставил его в покое. Эвери же переключил внимание на дорогу и на мелькавшие мимо под легким дождиком розовые добротные дома.
Леклерк вскоре заговорил снова, пустив в ход свой официальный тон:
– Я хочу, чтобы вы приступали к работе как можно скорее. Желательно уже с завтрашнего дня. Ваш кабинет полностью подготовлен. Дел у нас непочатый край. Этот человек – Холдейн им уже занимается вплотную. Думаю, узнаем новости, как только приедем домой. С этого момента вы поступаете в распоряжение Адриана. Мне кажется, вам пойдет на пользу сотрудничество с ним. Наше начальство согласилось выдать вам особое министерское удостоверение. Точно такие же они раньше выдавали только офицерам из Цирка.
Эвери была хорошо знакома привычка Леклерка, столкнувшись с трудностями в общении, уходить в область беседы, лишь смутно связанную с главной проблемой, выдавая сырье вместо готовых мыслей и заставляя слушателя работать с этим сырьем, не утруждаясь самому. И потому он повторил:
– Я должен поговорить с вами по поводу всей этой операции. Сразу после того, как свяжусь с Сэрой.
– Очень хорошо, – ответил Леклерк, любезно улыбнувшись. – Пойдемте ко мне и поговорим об этом. Почему бы не прямо сейчас? – И он обратил к Эвери весь круг своего лица, лишенного глубины, как картонная луна, но тоже прятавшего оборотную сторону. – Вы заслужили за свою работу самых высоких похвал, – великодушно продолжал он. – Надеюсь, вы будете продолжать в том же духе.
Они въехали в пределы Лондона.
– Получаем помощь от Цирка, – добавил Леклерк. – Они охотно идут нам навстречу, хотя, конечно же, не посвящены во все детали. Министр очень твердо настаивал на этом.
Они проехали по Ламбет-роуд, где владычествовал Бог Сражений. В одном ее конце расположен имперский военный музей и школы – в другом конце. Между ними нашли пристанище больницы и кладбище, огороженное сетчатым забором, как теннисный корт. Сразу и не скажешь, что за люди здесь живут. Домов слишком много, школы слишком велики для любого количества учеников. Больницы, возможно, и переполнены, но на окнах надежно задернуты шторы. И повсюду подобием порохового дыма витает пыль. Она прилипла к фасадам домов, от нее задыхается кладбищенская трава, и мерещится, будто она полностью изгнала отсюда людей, исключая бродяг, которые прячутся в тени, как призраки павших солдат, или тех, кто работает, не зная сна, за подсвеченными желтыми лампами окнами. Это улица, которую ее обитатели охотно и часто покидают. Но зато те, кто возвращается, привносят хоть что-то из реально существующего мира. Один разбивает лужайку, другой строит изломанную террасу в стиле регентства, третий устраивает склад или свалку. А кто-то даже открыл паб под названием «Лесные цветы».
Это была улица религиозных учреждений самого разного рода. Над одними витал дух самой Богоматери, над другими – архиепископа Амиго[33]. Те здания, где не располагалась больница, школа, паб или семинария, были мертвы и постепенно обращались в тлен. Был, например, магазин игрушек, вечно закрытый на замок. Эвери имел привычку смотреть на него каждый день по дороге на работу и видел, как все сильнее покрываются ржавчиной машинки на полках. Витрины делались грязнее и грязнее, хотя на их нижних кромках всегда можно было различить отпечатки детских ладошек. Рядом располагалась стоматологическая клиника. Он смотрел из окна машины, словно пытался запечатлеть улицу в памяти, гадая, увидит ли он ее еще раз глазами сотрудника департамента. Они проезжали складские помещения с воротами, обнесенными сверху колючей проволокой, и фабрики, которые ничего не производили. Внутри одной из них прозвенел звонок, но его никто не слышал. Потом открылся уцелевший участок полуразрушенной стены, весь увешанный плакатами, призывающими настоящих мужчин немедленно вступать в ряды вооруженных сил. Обогнув Сент-Джордж-серкус, машина въехала на финишную прямую – Блэкфрайарз-роуд.
Еще на подъезде к зданию Эвери почувствовал перемены. На мгновение он даже мысленно допустил, что за время его краткого отсутствия трава на вечно лысой лужайке ожила и густо разрослась; что бетонные ступени, ведущие к парадной двери, которые даже в разгар лета оставались влажными и грязными, теперь сверкали чистотой и приглашали войти. Странным образом, еще не побывав в здании, он уже почувствовал витавшую внутри департамента атмосферу обновления.
