Харпер побледнела.
– Она ведь призналась в своем преступлении, – сказала она. – Призналась вслух, прямо перед нами, когда уходила. Помнишь? Она сказала: «Я убила свою сестру». Якобы тем, что потеряла время впустую. Но на самом деле это была правда. С ее стороны это была жестокая шутка.
Ричер кивнул.
– У нее не все в порядке с головой. Ради денег отчима Ламарр убила четверых женщин. А краска? С самого начала это было что-то странное. Краска сбивала с толку. Но при этом усложняла Ламарр жизнь. Ты понимаешь, о чем это говорит? Зачем кому-то нужно идти на такое?
– Для того чтобы нас запутать.
– А еще зачем?
– Потому что Ламарр это доставляло наслаждение, – медленно промолвила Харпер. – Потому что она ненормальная.
– Она просто сумасшедшая, – сказал Ричер. – Но при этом очень умная. Ты можешь представить себе, как она строила планы? Ведь все это началось больше двух лет назад. Ее отчим тяжело заболел приблизительно в то же время, когда Элисон уволилась из армии. И тогда у Ламарр начал зреть ее замысел. Она продумывала все до мелочей. Список женщин, поддерживающих друг друга, Ламарр получила от своей сестры, выбрала из него, как и я, одиннадцать человек тех, кто явно жил один, затем навестила всех одиннадцать, тайно, скорее всего в выходные, летая самолетом. Перед ней открывались все двери, потому что она женщина со значком ФБР. Точно так же ты в свое время беспрепятственно вошла в дом Элисон, а сейчас прошла мимо полицейского. Ничто так не притупляет бдительность, как женщина со значком Бюро. Наверное, Ламарр наплела какую-то историю про то, что ФБР решило наконец прижать армию, и этим несказанно обрадовала всех женщин. Посулила начать новое расследование. Сидя у них дома, спросила разрешения загипнотизировать их, чтобы выяснить какую-нибудь дополнительную информацию.
– В том числе и свою сестру? Но в этом случае Элисон обязательно узнала бы, что она прилетала к ней домой.
– Ламарр попросила Элисон приехать в Квантико. Помнишь, Элисон говорила, что летала в Квантико, чтобы пройти сеанс гипноза? На самом деле Джулия не задавала ей никаких вопросов о прошлом. Абсолютно никаких вопросов; одни только распоряжения насчет будущего. Она объяснила своей сестре, как та должна будет действовать, точно так же, как она объяснила это всем остальным женщинам. В то время Лорейн Стэнли еще служила в армии. Ламарр заставила ее похитить краску и припрятать. А остальным она приказала ждать получения большой картонной коробки, которую надо будет принять и сохранить. Приказала ждать, когда она придет в гости, а до того отрицать все. Ламарр даже составила вымышленные сценарии насчет несуществующих соседок и постоянных ошибок с доставкой.
Харпер посмотрела на дверь в ванную.
– А потом она приказала Стэнли разослать коробки по адресам, – сказала она. – Приехала во Флориду и убила Эми Каллан. Потом Каролину Кук. Понимая, что после убийства Кук станет ясно, что действует серийный преступник и расследование передадут в Квантико, отделению Блейка. А уж там она лично позаботится о том, чтобы направить расследование не в ту сторону. Господи, как же я раньше этого не поняла! Ламарр настаивала на том, чтобы вести это дело. Настаивала на том, чтобы продолжать им заниматься. О лучшем нельзя было и мечтать, так? Кто составил психологический портрет преступника? Она. Кто предложил мотив, связанный с армией? Она. Кто сказал, что нам нужно искать военного? Она. Она даже притащила тебя в качестве примера того, кого нам нужно искать.
Ричер молчал. Харпер не отрываясь смотрела на дверь.
– Но на самом деле единственной целью была Элисон, – продолжала она. – И вот, наверное, почему Ламарр сократила временной интервал. Опьяненная успехом, она не могла больше ждать.
– Она заставила нас с тобой осуществить вместо нее наблюдение, – сказал Ричер. – Помнишь, Ламарр расспрашивала нас о доме? Она отказалась от соблюдения интервала, поэтому у нее не было времени вести наблюдение самой, и она заставила нас сделать это вместо нее. Помнишь? «Дом стоит изолированно? Дверь заперта?» Мы были ее глазами и ушами.
Харпер зажмурилась.
– В тот день, когда погибла Элисон, у Ламарр был выходной. Это было воскресенье. В Квантико царила полная тишина. Я даже не задумывалась об этом. Ламарр знала, что ее отсутствие в воскресенье никто не заметит. Знала, что в центре все равно никого не будет.
– Она очень умна, – согласился Ричер.
Харпер открыла глаза.
– И, полагаю, это объясняет отсутствие улик на месте преступлений. Ламарр знала, что именно мы будем искать.
– К тому же она женщина, – подхватил Ричер. – Следователи искали следы мужчины, потому что Ламарр так им сказала. То же самое с машинами напрокат. Ламарр знала, что если кто-нибудь, проверяя списки, и наткнется на женскую фамилию, от нее отмахнутся. Что и произошло.
– Но на какую фамилию? Для того чтобы взять машину напрокат, ей были нужны документы.
– И для полета на самолете тоже, – согласился Ричер. – Но я уверен, у Ламарр есть масса всяких документов. Документы женщин, которых ФБР отправило за решетку. Это можно будет установить, сопоставив даты и места. Безобидные женские фамилии, за которыми ничего не скрывается.
– Я сама передала это сообщение, помнишь? – угрюмо сказала Харпер. – От агентства «Херц»: «Агентство проката машин ничего не дало – какая-то женщина разъезжала по делам».
Ричер кивнул.
– Ламарр очень умна. Полагаю, она даже одевалась как жертвы, когда приходила к ним домой. Она следила за ними, и, если жертва носила хлопчатобумажное платье, она надевала такое же. Если носила брюки, она тоже надевала брюки. Вот сейчас на ней надет старый свитер, как и на Симеке. Если где-то и будет обнаружен ворс, ему не придадут значения. Помнишь, Ламарр спросила у нас, как одевается Элисон? Времени на наблюдение нет, поэтому она задала нам невинный вопрос как бы мимоходом: «Элисон по-прежнему в хорошей спортивной форме, загорелая и одевается как ковбой?» Мы ответили «да», и Ламарр наверняка отправилась к своей сестре в джинсах и сапогах.
– А лицо она ей оцарапала потому, что ненавидела ее.
Ричер покачал головой.
– Нет, боюсь, это моя вина. Я не переставал спрашивать, почему отсутствует жестокость. Вот она и предоставила нам жестокость в следующий раз. Мне надо было держать язык за зубами.
Харпер ничего не сказала.
– И вот как я понял, что Ламарр будет здесь, – продолжал Ричер. – Она с самого начала пыталась подражать такому человеку, как я. А я сказал, что следующей навестил бы Симеку. Поэтому я понял, что рано или поздно Ламарр появится здесь. Но она оказалась расторопнее, чем я предполагал. А мы, наоборот, замешкались. Ламарр же времени даром не теряла.
Харпер посмотрела на дверь в ванную. Поежилась. Отвела взгляд.
– А как ты догадался насчет гипноза?
– Так же, как и насчет всего остального. Я вроде бы понял, кто и почему, но как – это оставалось совершенно невозможным. Поэтому я продолжал и продолжал думать. Вот почему мне нужно было уехать из Квантико. Мне требовалось спокойно подумать. На это ушло много времени. Но в конце концов осталась единственная возможность. Объясняющая все: пассивность, покорность, содействие. То, почему места преступлений выглядели именно так. Жертвы выглядели так, словно убийца не притрагивался к ним и пальцем, потому что Ламарр действительно и пальцем к ним не притрагивалась. Она снова погружала их в гипноз и приказывала, что надо делать, шаг за шагом. Они все делали сами. Вплоть до того, что наполняли краской ванну и проглатывали свой язык. Ламарр сама делала только то, что сделал я, – вытаскивала язык, чтобы патологоанатом ничего не мог обнаружить.
– Но как ты догадался насчет языка?
Ричер ответил не сразу.
– Целуя тебя.
– Целуя меня?
Он улыбнулся.
– У тебя потрясающий язык, Харпер. Он заставил меня задуматься. Язык – это единственное, что подходит под объяснение доктора Стейвли. Но я не мог найти способа заставить человека проглотить свой язык, пока наконец не понял, что это Ламарр, а она владеет гипнозом, и тогда все встало на свои места.
Харпер молчала.
– И знаешь еще что?
– Что?
– В тот самый первый вечер, когда мы с ней встретились, Ламарр хотела меня загипнотизировать. Она сказала, что это якобы для того, чтобы заглянуть в самые глубины моей памяти, но, несомненно, на самом деле она собиралась приказать мне с убедительным видом завести расследование в тупик. Блейк настаивал на том, чтобы я согласился, но я сказал, что тогда Ламарр заставит меня бегать голышом по Пятой авеню. Это была шутка, но она оказалась страшно близка к правде.
Харпер поежилась.
– Когда Ламарр остановилась бы?
– Думаю, после еще одного убийства. Шести было бы достаточно. На шести можно было бы остановиться. Песчаный пляж.
Харпер подошла к нему и присела рядом на край кровати. Посмотрела на Симеку, застывшую под халатом.
