Глава 1
План с изъяном
Май
В одном европейском промышленном городке, в красивом аэропорту, на скамье в зале прилетов, спиной к толпам туристов и лицом к огромным окнам, за которыми открывался чудный вид на белоснежные лайнеры и сияющие верхушки гор, совершенно чуждые суете (и немецкому языку, звучащему со всех сторон) сидели двое русских.
Впрочем, один из них славянином был, кажется, в большей степени, чем второй. Он с любопытством, свойственным этому этносу, разглядывал что-то крайне занимательное в своем телефоне. Второго же, и по виду и по одежде, вполне могли принять за местного бюргера. И именно он сейчас выглядел крайне недовольным собой, с раздражением косясь на игромана. У его недовольства, кстати, были совершенно объяснимые причины. Он почти сразу вытянул ноги и водрузил их на чемоданы и дорожные сумки, стоящие перед путешественниками. Левую конечность у самой щиколотки плотно обхватывали толстые слои бинтов. Под бинтами, по логике, находился гипс.
Те немногие, кто замечал пару, изображали сочувствие на лицах. Активный отдых в Альпах в конце весны, безусловно, таил в себе определенные угрозы, – снег был уже не так чист и хорош, как, к примеру, в начале сезона, в зимний период. А спуск с уклоном, если имел место, грозил неприятным ускорением и торможением, впоследствии, всеми имеющимися в наличии точками опоры. Видимо, у этой пары при спуске и впрямь не все прошло…гладко. Да и не только при нем…
Пассажир со злым лицом разглядывал это уплотнение, периодически торкая в него пальцем и щупая бинт. Пять минут назад, на таможенном досмотре, рентген показал, что у туриста под гипсом… ничего нет. То есть, совсем ничего, кроме собственных костей и мышц, разумеется. А поверх мышц – спортивных брюк, свободного кроя и вместимости, весьма удобных при болезненных травмах или переездах. Чему можно было бы радоваться, если бы не одно но… Выходило, что австрийский хирург перестарался, загипсовав его «до прилета в Москву», за что, наверняка, списал неплохие деньги со страховки, приятно улыбаясь и махая вслед профессионально-загребущей рукой.
Зато сам пострадавший, по приезде в аэропорт, провел несколько неприятных минут в комнате рядом с «опорным пунктом» таможни, объясняя, почему у него гипс на… здоровой ноге. Анатомические познания паспортной службы оставим здесь за кадром. К счастью, все медицинские справки, выданные в госпитале, оказались правильно оформленными, несмотря на ошибку в изначальном диагнозе, и забинтованному туристу, со скрипом автоматического пера в бланке, позволили вернуться на Родину.
Теперь, после пережитого, он даже чувствовал некоторое облегчение от того, что сложный «перелом», хоть и опосредованным путем, но, все -таки, не подтвердился. Однако, злоба не сходила с бледного лица. Нога сильно опухла, – похоже, мышцы были надорваны, – и нестерпимо чесалась под ненужной громоздкой повязкой. Он мечтал поскорее ее снять, но в последний миг рассудил, что гипс может ему пригодиться. У него имелись хорошие связи, адвокаты, и думается, радость австрийца при прощании была преждевременной. Он вытрясет из этой клиники все… что окупит ему будущий лыжный сезон.
– Хорошо еще, что мы приехали сюда за два часа до вылета. – заметил его товарищ, отрываясь от телефона. – Твоя пунктуальность помогла…
– Хорошо, что отказались от костылей, которые мне настойчиво предлагал тот австрийский шарлатан! – хмуро отозвался забинтованный. – Правда, в качестве моральной компенсации, можно было и принять! Но, как бы я смотрелся на этих подпорках… без перелома!
– Но ведь нога-то болела. – сокрушался игроман. – Хотя диагноз мне сразу показался надуманным. Когда твою ногу зачехлили, ты вдруг встал и пошел… как Лазарь! Я был поражен…
– Неудачное сравнение…
Они немного помолчали.
– Скорее всего – растяжение… – хромой опять почесал гипс. – И как несвоевременно! У меня нынче дел по горло. А с этими бумагами мы попали в яму похуже, чем я … со своей ногой.
– Что ты решил? Признать сделку или умолчать, сделав вид, что бумаг не существует, а после вообще забыть о проблеме раз и навсегда?
– Пока существует второй вариант, забыть не получится. – покачал головой забинтованный. – Но если в течение полугода не поднимется шум, если бумаги не обнаружат, то, возможно, все обойдется. А пока будем просто тихо сидеть и ждать…
– Что мы и делаем. – игроман вернулся к телефону.
– Да и на хромой ноге далеко не побегаешь. Представляю, когда о «падении» узнают в городке, какой визгливый шум там поднимут мои «фанаты». Рейтинги «доверия» поползут вверх. Нам, возможно, придется повременить с возвращением…
– В каком смысле?
– Не могу же я, в самом деле, явиться к ним… на костылях? Вернешься – ты! Подключишь к делу специалиста. Необходимо наблюдать за шевелением в столице. А мне требуется лечение… Хотя, после падения обычно следует взлет, но я пока не готов к полету. Взлетная полоса какая-то… кривая. И кто все портит – большой вопрос. Нам предстоит ответить на него… в ближайшее время!
Его товарищ с недоумением и тревогой обернулся к окнам, где по-прежнему белели лайнеры. Но забинтованный пассажир имел в виду совсем иное.
Главная мысль, которая занимала его последние часы – что это вообще было?! Случайное падение или… намеренная провокация? Особенно в свете событий, произошедших почти в то же самое время со вторым участником «договора». И надо же было ему сделать столь неудачный выбор. А ведь изначально все казалось просто и безобидно, и вдруг обернулось против своего создателя. Идеально продуманный план сорван! Теперь в дело могут вмешаться ни один, ни два проверенных человека, а совершенно неопределенный круг лиц… о существовании которых он и понятия еще не имеет.
В эту минуту объявили посадку на самолет, который туристы так долго ожидали. Оба поднялись. Здоровый товарищ (во все смыслах, так как был на полголовы выше пострадавшего) хотел поддержать больного, но тот сердито отмахнулся, знаком указав на багаж. После чего направился к стойке регистрации, болезненно морщась при гулких звуках удара гипса о кафельный пол, которые сам же и издавал.
***
Август.
Мальчик лет пятнадцати, с сильно отросшими волосами, в модной, но порядком измятой куртке, ссутулившись и прикрыв глаза, стоял в приемной директора интерната, ожидая распределения. Собственно, групп подходящих его возрасту было всего две, но педагогический состав пребывал в затруднении. И вызвано оно было крайне негативной «рекомендацией», полученной от ближайших родственников подростка.
Дело в том, что несколько месяцев назад мальчик остался сиротой, лишившись родителя при самых странных и до сих пор не до конца проясненных обстоятельствах. Опекунами собирались стать родной дядя и его супруга, игравшая в семье ведущую роль. Но узнав, в какие жесткие рамки загоняло их это обременение, какое количество обязанностей накладывало на хрупкие плечи женщины (которые уже несли на себе пару собственных отпрысков), при довольно небольших, на потребительский взгляд дамы, «поощрениях», льготах
