и деньгах, она решительно отстранилась от благородного дела.
Впрочем, Егор Потягов (а так звали подростка) подозревал, что окончательно отказаться от него тетку заставило другое обстоятельство. В последний момент выяснилось, что деньги, выплачиваемые за опекунство, должны были тратиться исключительно на опекуна, и никаким образом не являлись поощрением или оплатой труда усыновителя. К тому же, хоть оба (дядя и племянник) и являли собой две ветви одного родового дерева, но, надо прямо сказать, весьма колючего и развесистого. Взрослые мало общались прежде и совершенно не горели желанием углублять знакомство с малолетней сиротой.
Правда, первый месяц после страшных для Егора событий, тетка проявила заботу, явившись в квартиру его родителей и прибрав к рукам все ценное, что в ней находилось. Мальчик стерпел, поверив, что данная процедура необходима, и что вещи изымаются на «ответственное хранение». В конце концов, всего каких нибудь три года, и он получит их обратно, став самостоятельной личностью и наследником в определенном законом порядке. Но второй враждебный шаг новой родни заставил усомниться в доброте намерений самоназванных попечителей.
Большой белый шпиц по кличке Каспер, любимец Егора, был также «изъят» из квартиры, но не на ответственное хранение, а насовсем. Пса передали в собственность неравнодушным соседям, давно заглядывавшимся на популярную породу. Это был сильный удар – ведь подросток лишился и друга. Тетка объяснила его сдачу тем, что у детей открылась сильная аллергия на шерсть, а сама она не выносила животных. Рассердившись не на шутку, Егор тогда впервые в жизни нагрубил старшим. Он задал самый не нужный вопрос – спросив, каким образом, в таком случае, она терпит собственного мужа, да еще и на протяжении многих лет… Ответом стала громкая оплеуха. Ее звон мог сравниться только с последующим звоном бьющихся хрустальных сервизов в шкафу, стеклянной посуды на кухне и горшков с редкими цветными антуриумами… Егор постарался разгромить в квартире все, что не успела изъять вслед за шпицем его рукастая родня.
Именно после данного события мальчику впервые и был вынесен вердикт, или диагноз (как высказалась тетка) – трудный подросток. Его быстренько определили в некое исправительное заведение (с душевным уклоном), где кроме прочих деятелей от образования, работали медики и священнослужители, читавшие духовные лекции пронизанные моралью с самым благостным видом и ощущением собственной значимости.
Когда делегация взрослых прибыла изымать из квартиры уже его самого, выгрузившись из большого зеленого пазика, устрашавшего и видом, и издаваемыми звуками, безвыходность положения открылась Егору в крайне темных сторонах, будущее затуманилось. Надо было немедленно что-то предпринять, чтобы обеспечить себе новую жизнь в предлагаемых узких рамках казенного заведения. Расширить их любыми путями и средствами. Конечно, все финансы семьи уже находились под контролем попечителей. Но оставалось кое-что, ускользнувшее от их внимания и заботы. В доме был тайник! И появился он совсем недавно, что и спасло содержимое от разграбления. К счастью, новая родня не успела обнаружить его, а сам мальчик, разумеется, не стремился к откровенным признаниям.
Пока группа захвата поднималась на 8-й этаж, Егор активнейшим образом провел последние минуты в отчем доме. Он залез в шкаф, отодвинул заднюю, накладную панель. Там, внутри, в капитальную стену был врезан небольшой сейф, который отец установил год назад, когда его дела пошли в гору. Мальчик не знал, что именно хранил в сейфе родитель, но что это было нечто очень ценное для него, не сомневался.
Егор взял маленький ключ, висевший на общей связки, и открыл металлическую дверцу, выкрашенную под дерево. Он долго всматривался вглубь прямоугольной ниши. В первый миг разочарование и обреченность тяжким бременем легли на сердце. Того, на что так надеялся подросток, внутри не оказалось. Или лучше сказать – было, но в самом малом количестве. Небольшая пачка мелких купюр не смогла бы покрыть и сотой доли тех нужд, которые он успел составить для себя в случае вынужденного «переезда». В сейфе, в основном, лежали бумаги и несколько кредитных карт, которые, как подозревал мальчик, давно успели очистить, если вообще не заблокировали! Он сделал шаг назад, но…
Громкий стук в дверь заставил очнуться и отогнать горестные мысли в сторону. Для начала хватит и этого. Егор схватил пачку, а также несколько листов из документа, лежавшего под ними. Завернув деньги в бумагу как можно плотнее, он прятал их во внутренний карман куртки, когда входная дверь распахнулась и группа пересекла внешнюю границу семейного гнезда. Крепость рухнула. Мальчику пришлось сдаться на милость победителей!
Да, он беспрекословно выполнил требования официальной делегации, проследовав до указанного заведения, но лишь потому, что начал воплощать в жизнь нарисовавшийся вдруг в те тревожные минуты дерзкий план.
***
Август, продолжение. Интернат.
Дверь скрипнула, и Директор появился на пороге. Егор открыл глаза – воспоминания исчезли, растворились в душном воздухе казенного кабинета.
С радостной, но плохо исполненной, будто приклеенной улыбкой, начальник интерната объявил о том, что мальчик отныне становится частью большой и дружной семьи. Директор изъявлял формальную, в таких случаях, надежду, что он обретет здесь друзей, углубит познания и, не без квалифицированной помощи педагогов, изберет правильный жизненный путь. На этой вычурной фразе Егор опустил голову, пряча взгляд. А последние слова Директора: «Георгий, мы рады тебе!» – хоть и прозвучали как приветствие адепта тайной секты, были встречены глухим вздохом понимания, сыгранным не менее ловко, чем благостная улыбка начальства до того. Мало кто заметил скепсис на лице подростка. Да и вряд ли кого-то особо интересовали переживания новичка. Его молчание признали согласием и в тот же день ввели в «коллектив».
Георгий!!
Впрочем, он давно не любил свое имя, будто заранее призывавшее носителя во всем добиваться успеха, и придумал к нему множество уменьшительных вариантов. Друзья называли мальчика «Юрец» или «Гера». Учителя, разумеется, Георгий. Зато дома он был просто Гошей. Это уютное прозвание казалось самым ласковым и милым из всех. Но именно с этими именем теперь покончено навсегда, решил подросток в день своего зачисления в Интернат. Он больше ни для кого не будет «Гошей», оставит его в память о семье, запихнув глубоко в отныне одинокое, разбитое сердце.
***
Сверстники встретили новичка довольно холодно. Да и сам мальчик не стремился заводить знакомства. Первую неделю он практически не спал. Зажав подмышкой свое единственное богатство (пачку денег), вздрагивал от любого звука, шороха, храпа…стука. Он панически боялся, что его обкрадут, и опасения оказались не напрасны. Через неделю у Егора утащили любимые кроссовки известной марки с кислотно-лимонными шнурками, оставив взамен поношенные, холщевые, на резиновой подошве. Они были так сморщены, что напоминали кожу крокодила. При первой же пробной носке этот крокодил разинул «пасть» (стелька, словно язык, вывалилась наружу) и, что
