Александр Иванович Загробницкий, неловко свернувшись кренделем, почивал на кожанном диване в кабинете Игоря или, другими словами, в офисе детективного агентства «ИКС».
Он не пожелал среди ночи возвращаться в свою квартиру на улице Полевой, опасаясь, как бы его там ни пристукнул кто-нибудь из фальшивых, а также настоящих сантехников и разгневанных соседей.
А в темном, глухом чулане, за крепко закрытой дверью, сидя дремал рыжий преступник, привалившись лицом к груде из старых пальто, и еще сваленной здесь какой-то ненужной, старой одежды.
Олег Малышев, который вернулся из ресторана только пос– ле двух часов ночи, сонным голосом пообещал Игорю заехать с раннего утра к нему домой и «разобраться на месте со сложив– шейся обстановкой», а до этого просил не предпринимать ника– ких шагов и буквально все до его появления оставить так, как есть.
Возможно, эти слова Малой произнес исключительно на «автопилоте», так как говорил их множество раз в своей жизни после сообщения об очередном найденном трупе или ограблен– ном доме, но Игорь понял его приказ буквально и решил не отправлять пока «рыжего», который, к тому же, достался ему с такими трудами и стоил немалого количества мыла и шампу– ни, в ближайшее отделение милиции.
Признаться, у Игоря к тому же теплилась надежда: а вдруг преступник все-таки расколется насчет своего шефа или, по крайней мере, назовет имя напарника, который может ока– заться более разговорчивым?
Но парень упрямо молчал и лишь угрюмо сопел себе под нос, глядя на всех исподлобья испепеляющим взглядом.
Между прочим, Малышев, который действительно появился на пороге квартиры Игоря Костикова около семи часов утра и выглядел, как огурчик, ничем не выдавая, что накануне он по– ловину ночи «прогудел» в ресторане, тут же признал «рыжего».
– Серенька! Ба! Смотрите-ка: Серега Лисицын, сам Лис, собственной персоной, – воскликнул Малышев, радуясь прес– тупнику, чуть ли ни как своему родному, когда «рыжий» нако– нец-то был извлечен из чулана на свет божий. – Ты чего тут делаешь, а? А где же твой братишка? Или на этот раз ты по– пался один? Скучно же, как я погляжу, тебе будет!
Но Лис молча многозначительно пожал плечами и, насколь– ко это было возможно, развел в разные стороны руками, зако– ванными в наручники, показывая, что и сам не может понять, что делает в чулане.
– Ха, Игорь, вы что, может быть, его усыновили? – продолжал вовсю веселиться Малышев. – Или держите дома для каких-нибудь опытов? Ну, ты, оказывается, и садист, Пижон. Я, признаться, от тебя такого не ожидал…
И, проговорив это, Малышев громко заржал, запрокидывая голову и показывая свои мелкие желтоватые зубы – только те– перь стало понятно, что вчерашний хмель еще не совсем улету– чился из его головы.
Но тут же, увидев серьезное лицо Ирины, он моментально прекратил свое веселье. Из вчерашнего сбивчивого телефонного разговора Олег понял, что это дело каким-то боком касается именно ее, потому-то и прилетел сюда так рано, можно ска– зать, «на крыльях неразделенной любви», желая проявить все свои способности перед девушкой в полной мере.
На некоторое время они с Игорем заперлись в кабинете, быстренько растолкав и выпроводив оттуда сонного, всклокоченного Загробницкого, и потому буквально через несколько минут Малышев был уже посвящен в основные подробности дела о пропавшей книге.
– Ну, Лис, я чувствую, что ты – как следует попал, – почти весело сообщил Олег, выходя из кабинета и с интересом оглядывая с ног до головы молоденького преступника. – Сог– ласись, что вооруженное нападение на человека – это уже кое-что, и твой новый фортель невозможно сравнить ни с де– журствами на автостоянке, где ты снимал с машин разные цен– ные прибамбасы, ни даже с распространением наркотиков среди двенадцатилетних мальчишек, ни с прочими твоими пакостями, которые все у меня собраны в одной папке. Но если теперь все это суммировать, и особенно – приплюсовать твое новое ноч– ное приключение, то это потянет солидно. Очень даже солидно! Надо посчитать, на сколько лет тюремного заключения: на де– сять? Или на двадцать? Впрочем, ладно – и без нас потом на суде посчитают…
Что и говорить, эффектный прием с калькулятором, неожи– данно возвратился к «рыжему» в полной мере и с удвоенной си– лой.
Сергей Лисицын слушал издевательский монолог Малышева, с ненавистью глядя на своего мучителя, и сейчас был действительно чем-то похож на лисенка, который угодил в западню.
Ирина даже подумала, что сейчас «лисенок» точно не вы– держит и начнет отвечать на все заданные вопросы, но тот только вздохнул, молча сглотнул слюну и презрительно полуп– рикрыл глаза, давая понять, что говорить как не собирался, так и дальше не считает нужным.
– Ха-ха, это, друзья, временное явление, не волнуйтесь, – пояснил Малышев. – И вообще: надо было давно отвезти его в кутузку – и дело с концом. Пусть хотя бы неделю полежит на нарах, а уж тогда, как показывает практика, можно будет и приступать к допросу. Почему-то мне кажется, что к нашему Лису постепенно все же начнет возвращаться память и, главное, здравый смысл. А ведь и правда: стоит ли теперь одному зачем-то отдуваться за всех? Нужно быть полным дураком, чтобы на такое согласиться! Ведь куда правильнее уголовный срок по-честному разделить на число участников, а то и вовсе найти взрослых дядей, которые наверняка учат молодежь нехорошим делишкам. Ты как, Лис, у нас уже совершеннолетний? Я что-то подзабыл твое досье…
– Девятнадцать, – с детской гордостью проговорил Се– рега.
– Так так, посчитаем: девятнадцать плюс, к примеру, двадцать… Подумаешь, Лис, тебе будет всего сороковник, когда ты снова сможешь выпить пива на проспекте, где я тебя частенько вижу с твоими дружками, или в казино, где ты вечно ошиваешься со своим братцем. Пожалуй, ты прав, Лисицын: все– го-то сорок лет, расцвет жизни!
Затем Малышев куда-то позвонил, и через некоторое время за Лисом приехала милицейская машина или, как сказал Олег, «карета скорой помощи» для упрямого дурачка.
– Ладно, Пижон, я подумаю, как лучше подступиться к вашему делу, – сказал Малышев, которого ждали сегодня и другие неотложные дела. – Но ты тоже тут не теряй зря времени, прояви все свои глубоко закопанные детективные способности. А вечерком встретимся, лады?
Ирина казалась явно разочарованной: ей пора было отп– равляться в библиотеку, на растерзание директрисы Раисы Дмитриевны Салтыковой, попросту – «Салтычихи», а судьба пропавшей книги ни только не прояснилась, но, наоборот, ста– ла еще более запутанной и зловещей.
Ведь Ирина, грешным делом, была уверена, что книгу украл для своих сугубо научных целей все-таки нелепый Загробницкий, которому просто лень стало ее переписывать.
Но, оказалось, что за хлипкой спиной Загробницкого сто– яли фигуры каких-то настоящих бандитов, под руководством за– гадочного «шефа».
И вообще – все было слишком, слишком непонятно…
Сам Игорь тем временем позвонил на работу в свою юридическую консультацию, сказав, что берет на сегодняшний день отгул, и остался дома, чтобы в спокойной обстановке по– беседовать наконец-то с Загробницким, который почему-то ни– куда с утра не спешил.
– Вам что, на работу не надо? – несколько удивился Игорь.
– Да нет, я, вообще-то работаю только по вечерам. Гардеробщиком в театре оперы и балета, а днем, как правило, занимаюсь дома или сижу в библиотеке, – пояснил спокойно Загробницкий. – Но теперь мне, увы, даже и в библиотеку нельзя…
– Позвольте, но разве вы не преподаете в тарасовском университете? Вообще-то Ирина говорила, что…
– Раньше преподавал, а теперь – нет, – сказал Заг– робницкий. – Дело в том, что я перешел дорогу кое-кому из нашего университетского руководства, а также преподаватель– ского состава, и вот результат. Теперь я профессиональный гардеробщик, и у меня, между прочим, уже имеется полгода стажа праведных трудов на «вешалке». Признаться, я был уве– рен, что не выдержу в гардеробе и недели, а вот надо же!.. Впрочем, я вам уже говорил – человек на самом деле способен на все, что угодно, и лишь до поры до времени ничего не зна– ет о своих скрытых возможностях…
Утренний разговор Игоря с Загробницким происходил на кухне, где «ученый-гардеробщик» с необыкновенным аппетитом буквально проглотил скороспелый омлет, приготовленный утром Ириной, а потом также остатки колбасы, сыра, попутно подсла– щивая завтрак вареньем, считая это вполне закономерной ком– пенсацией за испорченную вчера вермишель.
Загоробницкий за едой даже постанывал от удовольствия, и создавалось ощущение, что он уже сто лет не ел ничего бо– лее вкусного, чем то, что наскоро было собрано сейчас на этом столе.
Похоже, бедняга был настолько голоден, что Бабуся, гля– дя на него, самолично вызвалась пожарить еще и оладьи, и те– перь, повернувшись спиной к беседующим мужчинам, сосредото– ченно колдовала над сковородкой, время от времени выкладывая на тарелку перед изумленным и благодарным Загробницким новый аппетитный блинок.
