— Время шло, детей все не было, а тут еще и Богдан начал задумываться, замаячил развод. Пришлось прибегать к экстренным мерам. Благо, медицина у нас развита. Как только стало известно, что Оксана ждет двух мальчиков, Маневич начала действовать. Она обратилась к французским адвокатам с просьбой помочь в получении наследства. Один из них согласился, начал подготавливать документы, и вот тут-то обнаружилась ужасная вещь: оказывается, дед Богдана жил по поддельным документам. Представляете — столько усилий и все напрасно!
— Занимательно, — чуть дрожащим голосом вдруг произнесла баронесса. — Только при чем здесь я и мой сын?
— А вот причем… — Даша заметила, что подполковник делает ей какие-то знаки, похожие на призыв замолчать, но решила их проигнорировать. — Проблема в том, что Маневич отступать не собиралась. Она поджигает архив, чтобы невозможно было установить истину и предлагает адвокату продолжить дело за любые деньги. Но тот рисковать не стал. — Даша покачала головой. — Вместо того, чтобы рисковать карьерой ради неизвестно кого, он связался с вами, баронесса.
Полетаев закрыл лицо руками и тихонько застонал. Но Дашу и это не остановило.
— Возможно поначалу вы лишь посмеялись над этим звонком: незаконный брак племянника вам ничем не угрожал, но на всякий случай вы все-таки решили проверить. — Даша помолчала. — Удивляюсь только, как вас удар не хватил от последующих новостей. Оказывается, Николай Андреевич был женат несколько раз и имел еще сыновей. Вот тут-то ситуация стала превращаться в патовую. Ваш единственный сын, ваша плоть и кровь, смысл всей вашей жизни мог оказаться выброшенным на улицу. Но вы, баронесса, оказались умной женщиной, здесь Сергей Павлович был абсолютно прав…
Полетаев никак не отреагировал.
— …Вы поступили самым разумным способом: наняли меня для розыска наследников. Во-первых, это отводило подозрения от вас самой, а во-вторых, появлялся человек, на которого можно было, в конце концов, свалить все эти убийства. Вернее, таких людей было двое: я и Богдан. Я находила наследников, а человек, которого вы, баронесса, наняли, их тут же устранял. Богдана вы оставили напоследок — он со своими липовыми документами был не страшен и должен был оставаться видимым наследником до тех, пор пока все остальные не отправятся к праотцам. Единственным камнем преткновения оставался мой отец, но до него добраться, по счастью, оказалось невозможным.
В столовой висела гробовая тишина. Мария Андреевна выпрямилась и, вскинув гордую сухую голову, зловеще рассмеялась.
— А ведь ты глупее, чем я думала. Одно время я даже гордилась тобой, но… баба — ока и есть баба,
— Сейчас вы можете говорить все, что угодно, — равнодушно ответила Даша. — Можете оскорблять меня, иронизировать сколько угодно, но вы все равно ответите за все преступления, которые совершили.
— Да как же я за них отвечу, ежели про это никто не дознается?
— Почему вы так думаете?
— Потому что вы отсюда никогда не выйдете. Я уже говорила: нужно быть чрезвычайно глупой, чтобы обвинить убийцу в его собственном доме.
Даша звонко рассмеялась.
— Уж не вы ли помешаете мне выйти отсюда?
— Именно я. — Старуха взмахнула рукой, словно ворон крылом, и в дверях по обе стороны столовой появились личности, мало похожие на запоздавших гостей.
Даша почувствовала легкое волнение. Но в отличие от всех остальных, она верила, что в рукаве у нее козырной туз. Подойдя к неподвижному и безмолвному Полетаеву, она положила ему руку на плечо и как можно беззаботнее, произнесла:
— Вы ведь еще не знаете самого главного. Сергей Павлович, можете приступать.
— Приступать к чему? — подняв голову, осведомился эфэсбэшник.
— Вызывайте своих на подмогу.
— Каких своих? Кого конкретно вы имеете в виду? И только сейчас Даша ощутила легкую вибрацию, исходящую от его плеча.
— Как кого… Ваших помощников, разумеется. Французских карабинеров. Интерпол. Да откуда мне знать!
— Дарья Николаевна, простите, вы сейчас с кем разговариваете?
— С тобой… с вами, конечно. Вы же зачем-то приехали сюда… — Пропасть, разверзающаяся под ногами, становилась чернее и глубже.
— Я приехал сюда только с одной целью — сопровождать тебя, — прошипел подполковник. — Я миллион раз говорил об этом.
— И все?
— И все.
— Значит, на улице нас никто не ждет?
— Меня во всяком случае — нет.
— Так что же нам делать?
— Понятия не имею.
Даша посмотрела на баронессу:
— Вы убьете нас?
Та издала каркающий звук.
— Разумеется. Чем вы лучше остальных?
— Но за что? — Молодую женщину так поразило ее уверенное спокойствие, что даже страх отступил. — Зачем нужны были такие сложности? Филипп и так ваш сын, вы могли просто завешать ему все. Или раскрыть вашу тайну. Какое теперь имеет значение — имели вы ребенка вне брака или нет? Но вы бы не взяли греха надушу.
— Ты за мою душу не переживай. Лучше о своей побеспокойся, — зловещим голосом ответила старуха. — При чем здесь тайна? Дело в самом завещании. Конечно, можно было бы судиться: хороший адвокат наверняка бы признал его утратившим силу, да только это если бы я оставалась жива. Разве мой мальчик стал бы устраивать тяжбы?
Даша повернула голову. Филипп сидел в кресле и тихо рыдал. Разумеется, он никогда бы не стал ни с кем судиться. Его воспитали так, что он скорее бы стал жить под мостом, чем нарушил обычаи предков.
— Филипп, — тихо позвала его Даша, — вы единственный, кто сможет ее убедить. Объясните, что теперь вы тем более не возьмете этих денег. Вы честный и порядочный человек. Как вы будете с этим жить?
— Замолчи! — Старуху затрясло. — Не смей разговаривать с моим сыном. Он сделает так, как я велю.
И тогда встал Полетаев. Обращаясь к людям баронессы и метру Дюпри, подполковник начал быстро что-то объяснять по-французски. Он говорил жестко, твердо, используя минимум жестов. Старуха слабла на глазах. Метр Дюпри, поначалу неподвижный, несколько оживился. Выслушав Полетаева, он обратился к баронессе. Та долго думала, затем жестом отпустила слуг. Подполковник незаметно перевел дыхание. Титаевские сидели ни живы, ни мертвы.
— Что ты ей сказал? — дрожащим голосом спросила Даша.
— Значит так. — Подполковник достал сигарету, но прикуривать не стал. — Как представитель российских властей я пообещал баронессе, что ни она, ни ее сын не будут преследоваться на территории нашей страны, а те преступления, которые…
— Но разве ты… — пискнула Даша.
— Молчи. Она выплачивает значительную сумму Богдану и его семье, и те, если захотят, останутся во Франции…
Оксана вскочила и, кинувшись к баронессе, принялась целовать ей руки.
— Мы никому ничего не скажем, миленька вы моя, что уж теперь поделаешь — умерли, так умерли, в конце концов не вы же их убивали…
— Да замолчите вы! — рявкнул подполковник. — Сядьте на место. Короче…
Но договорить ему не удалось. Неожиданно из кресла выскочил Филипп, в его руке ходуном ходил крошечный револьвер.
— Я не верю ни одному твоему слову! — кричал он. — Это все обман. Значит ты все знал и обманывал меня!..
Даша попыталась успокоить француза.
— Филипп, дорогой, не принимайте все на свой счет, он всегда всех обманывает, он…
— Да замолчи же ты, наконец! — взорвался подполковник. — Не слушайте ее, Филипп, я полностью отвечаю за свои слова.
— Ты хочешь посадить маман в тюрьму, но я не позволю тебе это сделать! — Кервель выставил руку с револьвером.
— Филипп, не смейте! — рявкнула Мария Андреевна.
— Пусть стреляет, — спокойно сказал Полетаев. Филипп зажмурился. И вдруг весь задрожал:
— Нет, я не могу стрелять в тебя после того, что между нами было!
— Что это между вами было? — тут же вскинулась Даша. Полетаев смутился.
— Совсем не то, что ты подумала.
— Как ты можешь так говорить! — воскликнул Филипп.
— Нет, это черт те что такое! — воскликнула Даша.
— Не стоит нервничать. — Полетаев держался уверенно.
— Это ты мне или ему?
— Вам обоим.
— Нет! Я хочу знать, что между вами было?
— Ничего особенного. Мы просто иногда читали друг другу стихи.
— Мне ты стихов не читал! — это Даша.
— Что в них понимают женщины! — это уже Филипп.
Он отбросил пистолет и разрыдался. Даша подскочила к нему и обняла.
— Немедленно отойди в сторону! — закричал Полетаев. — Он сейчас не владеет собой.
— Ты с ума сошел! — Даша прижала содрогающегося дядю к груди. — Ты же видишь, он плачет!
Подполковник махнул рукой.
— Ну вот и все. — Даша устало опустилась в кресло. — Какая нелепая и страшная трагедия. Даже не представляю, как обо всем рассказать отцу.
— А ты не рассказывай. — Полетаев налил коньяк и выпил одним махом.
— Да как же не рассказывать? — удивилась Даша. — Ему теперь обязательно придется сюда прилететь.
