– Где эта чертова лопата?
– Я думал, она там, вместе с граблями, – ответил Альберто.
– Так вот ни хрена подобного! – И Рита с треском захлопнула дверь.
Эрин попросила у Альберто таблетку аспирина.
– Что, голова болит? – участливо спросил он.
– Ужасно.
– Бедная девочка! – Он встал и взял ее лицо в свои ладони. – Да у тебя жар, дорогуша.
– Да нет, Альберто. Я же сказала – просто болит голова.
– Сейчас принесу чего-нибудь, подожди минутку. – Он направился в ванную, и Эрин услышала, как он шумно роется в аптечке. – Есть «Байер»! – громко оповестил он. – И «Эдвил»! И тиленол. И анасин. И эксцедрин. Тебе как, в таблетках? А может, в этих новых желатиновых капсулах?
Когда Альберто вернулся в комнату с целой горой упаковок с пилюлями, порошками и капсулами, на черном диване восседала Рита, яростно дымя сигаретой. Эрин не было.
– Прелестно, прелестно! – Голос Риты звенел льдом и железом. – А птичьего молока ты, случайно, не прихватил?
* * *
Эрин отлично знала, что кража почтовых отправлений рассматривается законами Соединенных Штатов как преступление федерального масштаба и карается наложением штрафа либо лишением свободы, или же тем и другим вместе. Ей было известно также, что прокурор Южного округа штата Флорида не затрачивает ни одного человека-часа на преследование лиц, занимающихся этим некрасивым делом, поскольку все его время уходит на то, чтобы хоть как-то разобраться с подпольными наркобизнесменами, незаконными владельцами оружия, свергнутыми иностранными диктаторами, нечистыми на руку банковскими служащими, коррумпированными политиками местного значения и продажными полицейскими всех рангов.
То, как функционирует федеральная система юстиции, не составляло тайны для Эрин: прежде чем сделаться исполнительницей «экзотических» танцев, она работала машинисткой в Федеральном бюро расследований. В ее обязанности входила также обработка и сортировка поступающей информации. Эрин обладала острым умом, деловой хваткой и аккуратностью, так что кое в чем даже превосходила своего непосредственного начальника. Он был, в общем-то, человеком неглупым и дотошным в своем деле, однако, во-первых, его частенько подводила интуиция, а во-вторых, по молодости лет ему просто не хватало опыта. Плюс к тому, он до мозга костей был уроженцем Среднего Запада и подходил ко всему с мерками родного штата; куда уж такому справиться с Южной Флоридой! Эрин симпатизировала ему и старалась помочь, чем могла.
Когда ее уволили с работы, агент Клири (так звали ее начальника) огорчился, пожалуй, больше, чем она сама. Он сделал все, что было в его силах, нажимал на все доступные ему иерархические кнопки и рычаги, но все оказалось бесполезным. Высокое начальство решило, что Эрин больше не может работать в системе безопасности, после того как ее муж уже в четвертый раз попался на уголовно наказуемом деле: кража одиннадцати инвалидных колясок из дома престарелых в Саншайн-Гроувз. К тому времени Эрин уже рассталась с Дэрреллом Грантом, но это не имело значения: она говорила с ним по телефону – значит, какие-то отношения между ними все же существовали. Этот подонок позвонил ей из тюрьмы прямо на работу и прокричал в трубку, что нужно поскорее отделаться от товара, а главное – ни за что не давать легавым заглядывать в сундук. Словом, он сделал все, чтобы подставить Эрин, забыв только об одном: что все телефонные звонки из тюрьмы (так же, как и все звонки из внешнего мира в ФБР) автоматически записываются на пленку.
Впрочем, никто и не подозревал Эрин в соучастии: в обеих записях четко прослушивались ее слова, адресованные бывшему мужу:
– Где моя дочь, сукин ты сын?
Эрин не хотелось уходить с работы, однако зла на ФБР она не держала. Она понимала, что иного выхода просто не было. Никому не светит оказаться замужем за профессиональным уголовником, а она к тому же являлась служащей ФБР. Расстроенный ее уходом агент Клири дал ей рекомендательное письмо (напечатанное на бланке ФБР и озаглавленное «Всем, кого это может заинтересовать»), в котором отзывался о профессиональных и человеческих качествах миссис Эрин Грант исключительно в превосходной степени. Делая это, агент Клири, пожалуй, несколько превысил свои полномочия, однако, когда Эрин пришла наниматься на работу в «И хочется, и можется», рекомендации оказались не нужны.
– Расстегните-ка кофточку, – сказал мистер Орли, оценивающе оглядев фигуру Эрин. – Что ж, отлично. Когда ты можешь приступить?
У Эрин не хватило духу честно сказать агенту Клири, куда она устроилась.
По иронии судьбы, уголовное дело против Дэррелла Гранта вскоре замяли, поскольку он согласился стать тайным информатором службы шерифа. Дэррелл начал с того, что помог изловить трех своих дружков-сообщников, за что получил в награду кристально чистое прошлое: для этого оказалось достаточно одного-единственного тыка шерифского пальца в кнопку «DELETE» компьютера, содержащего в памяти данные на уголовников. Уничтожение досье Дэррелла Гранта являлось деянием абсолютно противозаконным, но вовсе не беспрецедентным: в случае чего, его исполнители всегда могли сослаться на то, что где-то что-то сработало не так, как надо. Это частенько случалось именно с «уголовными» компьютерами.
В разгар битвы за опеку над Анджелой Эрин вдруг обнаружила, что противником ее является не образцовый гражданин Дэррелл Грант, а его новые покровители – детективы, по наивности своей полагавшие, что он честно работает на них. На какой бы день ни назначалось новое рассмотрение дела, они всякий раз устраивали так, чтобы Дэррелла, якобы занятого выполнением очередного секретного задания, не оказалось в городе, и представляли пачки доводов в пользу того, что именно в этот день он должен был отсутствовать. Когда же – изредка – Дэррелл все же удостаивал суд своим посещением, не находилось никого, кто пожелал бы выступить свидетелем по поводу его преступных деяний. Казалось, информация об этих последних испарилась из папки с бумагами по делу «Грант против Гранта» точно так же, как и из памяти компьютера. Когда на суде Эрин заговорила о склонности Дэррелла Гранта к совершению преступлений, оказалось, что подкрепить свои слова ей нечем, и судья холодно заявил, что не видит причин принимать их во внимание.
Подавленная неудачей, обескураженная, Эрин тем не менее не собиралась сдаваться. Она твердо решила, что будет судиться с Дэрреллом столько, сколько понадобится, вплоть до самых высоких инстанций. Живя с ним, Анджела постоянно подвергалась опасности – не потому, что отец жестоко обращался с ней, а потому, что отцом Дэррелл был просто никудышным. Случись что с ним (а это рано или поздно должно было произойти), дочурка Эрин оказалась бы вверена опеке властей штата Флорида, который отнюдь не славился своей заботой о детях.
Нет, Анджи никогда не будет приютским ребенком. Она, Эрин, не допустит этого. Ради спасения своей девочки она пойдет на все. И похищение бумаг из кухонного стола Риты Грант – это самое малое из того, на что она готова.
Эрин поставила кассету Джимми Баффетта, легла на кровать и углубилась в изучение выкраденных документов. На ней были джинсы с обрезанными штанинами и пестрая гавайская рубашка, веки подкрашены тенями цвета электрик, волосы стянуты «хвостиком», запрятанным под розовую бейсбольную кепку. Эрин болтала в воздухе босыми ногами в такт музыке, и будущее виделось ей гораздо менее мрачным.
Большинство бумаг Риты не представляло для Эрин никакого интереса: счет за электричество, напоминание о приближении срока продления подписки на журнал «Пентхауз», жалостное письмо от еще одного чокнутого отпрыска семьи Грант – младшего брата Дэррелла (который, симулируя шизофрению, умудрился устроиться на бесплатные харчи в государственную больницу в Чаттахучи, а теперь вот плакался, что соскучился по дому и родным), и извещение о приеме в Национальную ассоциацию стрелков, куда долго и старательно рвались Рита и Альберто.
Единственное, что интересовало Эрин, – это счет за телефон. Даже не имея опыта работы в ФБР, которым обладала она, было нетрудно определить, какие из указанных в нем переговоров являются междугородными, и по их коду точно вычислить нынешнее место жительства Дэррелла. Он удрал недалеко: Эрин насчитала семь звонков с одного и того же номера в Дирфидд-Бич. Что ж, все логично: в Дирфилд-Бич полным-полно пенсионеров, а где пенсионеры, там и инвалидные коляски.
Эрин выключила музыку и взялась за телефон. Дрожащей – не из-за нервов, а от ярости – рукой она набрала номер. Дэррелл поднял трубку, после шестого гудка. Эрин умела изменять голос. Приглушив его и по-старушечьи покряхтывая, она сообщила, что является представительницей общества Святого Витта и занимается сбором пожертвований для бездомных и неимущих.
– Что за пожертвования? – поинтересовался Дэррелл.
