Поэтому Молдовски ограничился ответом:
– Я посмотрю, что мне удастся сделать.
– Я знал, что вы это скажете, – усмехнулся Киллиан.
– А пока что постарайтесь не появляться больше в этом стрип-заведении. – Молдовски захлопнул записную книжку и закрыл авторучку. – Если вы там покажетесь – нашему договору конец. Понятно?
– Вполне. Я больше не пойду туда. – Однако сердце Киллиана так и сжалось от мысли, что он не сможет видеть Эрин.
* * *
Судиться с синагогой было делом странным и щекотливым, да к тому же и беспрецедентным: во всяком случае, ни в одной из своих книг Мордекай не обнаружил даже упоминания ни о чем подобном. Дело Пола Гьюбера не вызывало у него ни малейшего энтузиазма. Когда он рассказал о нем матери, она со всего размаху хлестнула сына по физиономии кухонной рукавицей, таким своеобразным образом напомнив ему о том, что двое из его дядьев являются правоверными раввинами.
Помехой Мордекаю в ведении этого дела оказались собственные друзья Пола, которые никак не могли припомнить, возле какой из синагог было совершено столь зверское нападение. Молодые люди ссылались на царившую тогда темноту, поздний час и большие дозы выпитого спиртного, но Мордекай не первый год занимался своим делом и знал, что подобный коллективный провал в памяти свидетельствует о существовании сговора. Он подумывал о том, чтобы выяснить правду у самого пострадавшего, но для этого Полу пришлось бы заговорить, а его молчание являлось краеугольным камнем разработанной Мордекаем стратегии обвинения. Его задачей было добиться сочувствия присяжных несчастному брокеру, в результате тяжкой травмы потерявшему речь и способность двигаться. Брокер, сохранивший возможность работать, пользуясь телефоном, вызвал бы гораздо меньше жалости. Поэтому, по плану Мордекая, бедному мистеру Гьюберу надлежало молчать.
Адвокат решил прибегнуть к помощи наглядных средств. Раздобыв карту графства Броуорд, он прикрепил ее к высокому мольберту и цветными булавками обозначил расположение всех синагог от Тэмэрэка до Холлендейла. Идея Мордекая состояла в том, чтобы собрать перед картой приятелей Пола Гьюбера вместе с ним: это либо освежило бы их память, либо помогло бы им совместно прийти к какому-нибудь приемлемому варианту их истории. Синагоги, расположенные в особенно богатых районах, Мордекай отметил булавками с ярко-зелеными головками – завуалированная подсказка кандидатур наиболее состоятельных ответчиков.
Карту доставили в палату Пола Гьюбера, и его друзья столпились по обеим сторонам кровати. Мордекай, стоя позади всех, ждал. Они щурились, мычали, тыкали пальцем в карту, потирали подбородки в притворном раздумье. Сцена была омерзительная. Через час Мордекай выпроводил их, велев подумать как следует и все-таки постараться вспомнить.
Оказавшись за пределами больничной палаты, невеста Пола спросила:
– Что все это значит?
– Это значит, что я теряю всякий интерес к этому делу, – ответил адвокат.
Вернувшись в свой офис, Мордекай заметил, что секретарша явно обрадовалась его приходу, что случалось весьма не часто. Она повела его в приемную и показала ожидавшего там нового клиента. Мордекаю пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы решиться подать ему руку.
– Я Шэд, – представился посетитель. – Мы с вами говорили по телефону.
Он был крупным и угловатым, с головой, начисто лишенной всяких признаков растительности, одет в куртку, какие носят танкисты, брюки из снаряжения парашютистов и черные ковбойские сапоги. Руку Мордекая он стиснул так, что едва не сплющил ее.
Секретарша Мордекая торопливо вышла. Мордекай опустился на стул у стола и жестом пригласил посетителя сделать то же самое.
– Холодильник у вас имеется? – спросил Шэд.
Вопрос оказался настолько неожиданным для Мордекая, что он, смешавшись, переспросил:
– Холодильник?
Открыв принесенную с собой коричневую хозяйственную сумку, Шэд извлек из нее пакетик с неповрежденной алюминиевой фольгой и драматическим жестом сунул его под самый нос Мордекаю. Затем снова порылся в сумке и достал стаканчик йогурта «Деликейто фрути» пониженной калорийности.
– Черничный! – победоносно провозгласил он, снимая с него обертку.
– А, это вы! – наконец-то понял Мордекай. – Который с каким-то там насекомым.
– С тараканом, – строго уточнил Шэд, пододвигая к нему через стол картонный стаканчик. Мордекай тщательно осмотрел его, но ничего не обнаружил.
– Он там? – спросил Мордекай, с некоторой опаской указывая пальцем на безупречно гладкую поверхность молочного продукта.
– Само собой, – с ноткой самодовольства в голосе ответствовал Шэд.
Мордекай поднял стаканчик и посмотрел его на свет, однако так ничего и не сумел разглядеть.
– Знаете, мне все же хотелось бы увидеть его собственными глазами, – сказал он, оборачиваясь к Шэду.
А тот уже протягивал ему ложку.
– Доброй охоты, сэр!
Адвокат заколебался.
– Погодите, – сказал он наконец. – Сначала нужно сфотографировать.
Он нажал кнопку связи с секретаршей и попросил принести фотоаппарат. Через минуту секретарша сообщила, что в фотоаппарате кончилась пленка.
– Надеюсь, хоть холодильник-то у вас есть? – спросил Шэд.
– Разумеется.
– И хорошо бы мне получить от вас расписку.
– Вы не доверяете мне? – обиделся Мордекай.
– Пока нет, – чистосердечно признался Шэд.
– Не беспокойтесь. Мы подпишем договор.
– Ладно. Но расписку вы мне все-таки дайте. Ведь тут, – Шэд ткнул пальцем в сторону стаканчика с йогуртом, – все мое будущее. Моя пенсия.
Мордекай принялся объяснять клиенту, какие шаги надлежит предпринимать в подобных случаях. Когда он заговорил о своем гонораре, у Шэда отвисла челюсть.
– Сорок процентов? Это столько вы дерете?!
– Это общепринятая цифра, мистер Шэд. Вы можете проверить в других местах.
– Сорок процентов, мать твою растак и разэтак!
– Большинство адвокатов берут именно столько – плюс-минус.
– Да неужели? – Шэд, набычившись, наклонился к нему через стол. – А вот в прошлый раз тот парень взял с меня тридцать три процента. Плюс расходы.
– Видите ли, говоря о сорока процентах, я включаю в эту сумму и все издержки, – неловко пояснил Мордекай. Ему совсем не хотелось выслушивать подробности «прошлого раза», но информация была нужна. – В нашем разговоре по телефону вы, кажется, упомянули о крысе...
– Ага. Вот такая была здоровенная. – Шэд руками показал размеры. – Сижу это я в «Биф-н-риф», знаете, там, в Уилтон-Мэнорз, приносят мне мой бифштекс – «Риб-Ай Спешэл», их подают в закрытой посуде, – я его открываю, а она там! Потом говорили о моральной и психологической травме.
Мордекай попытался представить себе эту картину, и ему стало нехорошо.
– Вы выиграли дело? – слабым голосом спросил он.
– Да все к тому шло, но... Что-то там случилось, я точно не знаю. В общем, хотите – верьте, хотите – нет, другая сторона... как это... вчинила встречный иск, и мой адвокат сказал, что лучше бы мне не трепыхаться. Тем все и кончилось. – В голосе Шэда звучала горечь. – Я ни хрена не стал платить этому сукину сыну – это уж само собой. Так мы договаривались.
– Да, обычно это оговаривается в подобных соглашениях. – Ощутив под ногами знакомую почву, Мордекай почувствовал себя более уверенно. – Судиться с крупной фирмой – дело непростое. Да и недешевое.
– По телефону вы сказали, что они постараются уладить дело по-тихому.
– Думаю, что да, но за это мне придется побороться. Я ведь не собираюсь получать мои сорок процентов просто за красивые глаза. Если мы выиграем – значит, я их честно заработал.
Вообще-то говоря, Шэд ожидал от него большего оптимизма. Несколько обескураженный тоном Мордекая, он подумал: пожалуй, надо было выбрать другого адвоката.
– Сколько времени стоит йогурт? – спросил он.
– Честно говоря, не знаю.
– Тогда узнайте. Когда это дерьмо, – Шэд потряс перед носом адвоката стаканчиком с йогуртом, – начнет портиться, тут только нос затыкай: воняет так, что обои со стен облезают.
– Если потребуется, мы его заморозим, – деловито пообещал Мордекай.
– Это вам не завтрак, – продолжал Шэд, – а вещественное доказательство, так что уж лучше вы глаз с него не спускайте... А что вы говорили мне о каком-то вашем докторе?
– Он хороший человек. Я и раньше прибегал к его содействию. Вам следует как можно скорее обратиться к нему и делать это почаще.
– А кто будет платить?
– Не беспокойтесь, – отечески улыбнулся Мордекай. – В итоге за все заплатит компания «Деликейто». А пока что нам нужно получить все необходимые медицинские подтверждения.
– Вот уж куда в жизни не ходил – так это к докторам, – заметил Шэд. – Нутром чую, что мне это не понравится.
– Но ведь нам необходимо официальное подтверждение ваших физических страданий. Это поможет установить нанесенный вам ущерб.
