– Идемте, наконец, покурим, – сказала Тая, сдвигая парик на затылок, как шляпу.
Я выразила поддержку и одобрение, после соседства с потной розовой толстухой, мне жизненно необходим был глоток свежего воздуха. Пробираясь через толпу статистов, мы вышли из павильона и ветер донес до наших ушей слух, что во втором павильоне можно купить кофе и бутерброды. Влад, как наиболее тепло одетый, был немедленно откомандирован во второй павильон, а мы остались курить у входа. Не успели мы с подругой как следует затянуться ядовитыми палочками, как к нам присоединилась потная толстуха.
– Девчонки, можно с вами покурить?
Пришлось согласиться.
– Интересно, – сказала Тая, поглядывая по сторонам, – о чем хоть этот сериал? Что за сюжет?
– А я знаю! – радостно воскликнула толстуха. – Хотите, расскажу?
Мы захотели.
– Тема вот в чем, – охотно начала она, – одна аристократская семья разорилась, собралась идти по миру, но отец решил поправить ситуацию и запродать обеих дочек замуж за каких-то старых богатых козлов. Дочки не захотели и сбежали, одна стала проституткой бордельной, другая выдала себя за мужчину и поступила играть в театр. А потом в проститутку влюбился князь, а в другую, которая за мужчину себя выдавала, влюбилась герцогиня. Ну и понеслась вода по трубам.
На этом ее содержательно повествование завершилось.
– М-да, – сказала Тая. – Тебя как хоть зовут?
– Ира.
– Тоже актрисой хочешь стать? – Тая смерила ее насмешливым взглядом.
– Да нет, просто делать нечего, вот муж и предложил потусить в массовке, поразвлекаться.
– У тебя тут муж работает?
– Ага, он тут второй продюсер, Борисов Антон, может, слыхали?
У нас синхронно отвалились челюсти. Очень кстати подоспел Влад с двумя бутылками фанты и стопкой тонюсеньких бутербродов.
– Кофе кончился, я взял лимонаду.
– О, еду уже дают? – обрадовалась толстуха. – Во втором павильоне?
– Ага.
– Я побежала. Увидимся!
Подхватив подол платья, она резво понеслась насыщать истощенный организм калориями.
– Боже, ну и ужас, – сказал Влад, провожая ее взглядом. – Бутерброды только с колбасой остались, зато я взял много. Девочки, что это с вашими лицами?
– Знаешь, кто этот ужас в розовом? – с мрачным видом Тая взяла сразу два бутерброда, положила их друг на друга и откусила. – Жена одного из тех симпотных продюсеров, с которыми мы познакомились в кафе!
– Серьезно? – брови Влада поползли кверху. – Ничего себе! На каких только бегемотах не женятся.
Не успели мы толком дожевать бутерброды, как нас позвали создавать искусство. На этот раз предстояло отснять сцену в ресторане. Мы должны были изображать посетителей за накрытыми бутафорскими тарелками с бутафорской едой столами. Одна из главных героинь, одетая в мужской костюм, должна была тосковать за бокалом вина, размышляя о своей нелегкой доле, а к ней должна была подкатывать и всячески клеиться, как к симпатичному мужчине, падшая кабацкая женщина. Пока гримерша суетилась вокруг главной героини (молва донесла до нас имя-фамилию актрисы – Лариса Бутенкова), нас рассаживали за столы. Так как мы старались держаться вместе, нас так и усадили втроем неподалеку от столика главной героини, и только мы собирались заняться обсуждением декораций, как подлетела бегемотиха Ирина, плюхнулась на оставшийся свободный стул и радостно отдуваясь, выпалила:
– Фух, вот вы где! Такая очередина за бутербродами, думала вообще опоздаю! Еще не началось, да? Не началось еще?
Тая молча смотрела на нее тяжелым взглядом, а я со смутной тоской начала догадываться, что, похоже, Ирина собралась с нами дружить. Не успела я как следует обдумать этот в высшей степени печальный факт, как нас призвали к порядку и повелели приготовиться к съемкам. Массовка моментально прекратила базар и замерла в ожидании дальнейших указаний, а вот актриса Лариса все продолжала шуметь: и то ей было не так, и это не эдак, и шляпа паршиво сидит, и стол не удобный, и свет криво падает… Капризничала она противным писклявым голосом долго и нудно, вокруг нее все суетились, пытались устранить все раздражающие ее персону факторы, но примадонна Большого Бобруйского Академического Театра Оперы и Танца Под Баян никак не желала закрывать свой напомаженный рот и приступать к работе. Должно быть ей хотелось, чтобы сначала ее предварительным выступлением насладились ни в чем не повинные люди из массовки, чтобы прониклись важностью момента, что им приходиться дышать одним кислородом с такой сиятельной звездой, а уж потом немного поиграть на камеру. К счастью, ничто в этом подлунном мире не длится вечно, актрисуля всласть накапризничалась и соизволила заняться делом. Нам было велено делать вид, что едим, пьем и разговариваем, просто раскрывая рты, бабахнула хлопушка и стартанул дубль первый. Не успели мы старательно раззявить рты в великосветской беседе, как режиссер завопил нечеловеческим голосом:
– Так! Стоп! Что с лицом? Поправьте Ларисе лицо!
Гримерша бросилась поправлять лицо. Потом поправила шляпу, накладные усы, воротник, графин на столе, бокал, тросточку, прислоненную к столу. И стартанул дубль два. И только мы раскрыли рты, как опять что-то там не срослось. В общем, граждане-товарищи, четырехминутную сцену снимали почти четыре часа! Мы находились уже в том состоянии, когда даже мученическая смерть казалась добрым спасеньем, чего нельзя было сказать о нашей розовой подружке. Ей вообще все было пофигу! Свежая и бодрая, как огурец она, казалось, готова была сниматься хоть сутки напролет. Прямо позавидовать можно было, ей богу. Добив растреклятую сцену, нас отпустили на десятиминутный перекур. Выбравшись на свежий воздух, мы начали было делиться своими впечатлениями об актрисе Бутенковой, призывая всевозможные кары небесные на ее тупую, вздорную, капризную голову, как к нашей троице снова пришвартовалась наша подружка.
– Да, Ларка еще та крыса, – по-свойски встряла Ира в беседу, – она с главным режиссером спит, поэтому ей главная роль досталась, а вообще Татьяну-Александра должна была другая актриса играть. Этот же сериал студия "Эдельвейс" собиралась снимать, у них была уже актриса, а потом "Захарову" контракт достался, и Эдик, ну это режиссер главный, Лариску свою пропихнул. А ту актрису, которая должна была у "Эдельвейса" сниматься, тоже сюда взяли, на роль ее сестры, которая в бордель подалась, но там роль не главная, не очень большая роль.
– Она, наверное, расстроилась, – Тайка поежилась, замерзая в сильно декольтированном платье.
– Не то слово! – захохотала… нет, заржала Ирочка. – Она и рада была бы отказаться, да у нее совсем ролей нет, а есть-то хочется! Ее вообще на смешной гонорар взяли, деваться ей некуда, не особо повыпендриваешься.
– Как ее хоть зовут? Может, видели в каком-нибудь фильме.
– Анастасия Серебрякова.
– О, это не она ли играла в сериале "Город в огне"? – Влад аккуратно затоптал брошенный на землю окурок.
– Ага, она, еще в сериале "Мама, мама" мелькала пару раз.
– По-моему, она довольно интересная актриса, хотя я ее довольно смутно помню.
– Да таких интересных навалом, главное – с каким интересным режиссером или продюсером ты спишь, – захихикала Ира. – Как Хворостовский Серебрякову бросил, увлекшись какой-то там студенткой Вгика, так ее снимать и перестали, теперь любая роль, хоть самая копеечная для нее шанс засветиться на экране.
Глядя на ее прыщавую морду, замазанную тональным кремом, с густо накрашенными поросячьими глазками и постоянно хихикающим ртом, я испытывала отвращение пополам в недоумением: как, ну как мог не просто встречаться, а еще и жениться на такой гадкой бабёхе весь из себя симпатичный и положительный продюсер Антон? Вот уж действительно, чудны дела твои, господи…
Домой мы попали только в начале двенадцатого ночи. Так как нас не развозили по домам, как особо важных персон, а высаживали у более-менее подходящих станций метро по ходу, Владу опять пришлось ехать с нами, за что он и поплатился ночной прогулкой с Лаврентием. Нам с подругой еле-еле хватило сил принять душ, соорудить по бутерброду, разложить диван и рухнуть без движенья.
– Что-то меня уже не сильно влечёт артистическая карьера, – задумчиво произнесла Тая, глядя в потолок и роняя на простыню крошки хлеба. – Адские муки за сущие копейки.
– Да вроде изначально шли не за деньги, а за возможность помелькать на экране, – свой бутерброд я ела в положении полусидя, чтобы свинячить как можно меньше. – Как бы то ни было, сниматься в кино все равно очень интересно, будет что вспомнить.
– Да уж, – подруга с мрачным видом перемалывала бутерброд, – к примеру, супругу продюсера Антона я точно нескоро позабуду. Скажи мне, Сена, друг сердечный, отчего мир так несправедлив к хорошим людям? Вот почему мы с тобой до сих пор не замужем за каким-нибудь продюсером-фигусером, а такая вот тумба в оборках в загс уже сходить умудрилась. Кстати, ты заметила, как от нее потом разит?
