— Видишь ли, дама шантажировала своего мужа, а уж тот запускал руку в карман государства. А в свидетельницы она не годилась, потому что по закону оставалась его женой. Что она, по-твоему, заслуживала?
— Но я все-таки не пойму, как ты добился желаемого результата.
— Ну, мы вместе отправились в путешествие. В Неваду. И в мгновение ока милашку развели.
— Да, я помню представленный тобой расходный счет. Хорошо помню. Начальник финансового отдела едва не снял с меня скальп живьем. Ты хочешь сказать, что «Чикаго пост» заплатила за чей-то развод?
— В общем-то, да. Но зато она получила возможность выступить на суде как свидетельница обвинения.
— Умора, да и только. Если бы они знали.
— Но я же все указал в счете. Оплата юридических услуг во время путешествия.
— О Боже, мы думали, тебя замели за марихуану или что-то другое, но в том же духе. Возможно, застукали без штанов в казино.
— Вот и хорошо. Я сказал даме, что мы должны вернуться в Чикаго, чтобы пожениться. Оказалось, что я забыл захватить с собой свидетельство о рождении.
— Ты и вправду сказал, что готов жениться на ней?
— Естественно! А с чего иначе ей было разводиться? Я имею в виду, при сложившихся обстоятельствах?
— Ну, ты и мерзавец.
— Так говорил мне папаша. Короче, едва дама поняла, что разведена и вскорости должна приземлиться в международном аэропорту Чикаго, ее охватила паника. Она представила себе, что у трапа ее встретит пара молодых людей в строгих синих костюмах. И я убедил ее, что наилучший выход — отдать мне все документы, запаковать чемоданы и разъехаться в разные стороны.
— Что она и сделала?
— Что она и сделала. Все полученные материалы, включая заверенное ее подписью признание, мы, как ты помнишь, опубликовали.
— Это точно.
— Я сказал ей, что прилечу к ней в Акапулько, как только найду свидетельство о рождении.
— И что с ней стало?
— Понятия не имею. Полагаю, она до сих пор ждет меня в Акапулько.
— Да ты — страшный человек. Сукин ты сын. Флетчер, ты просто дерьмо. Но без тебя жизнь пресна.
— Зато статья удалась на славу. Не поесть ли нам?
Они склонились над тарелками с шатобрианом.[12]
— Сегодня мы уделили тебе больше места. Дали фотографию девушки.
— Благодарю.
— Пришлось, знаешь ли. У них серьезные улики, Флетч. На орудии убийства обнаружены отпечатки твоих пальцев.
— Тебе сказали об этом в полиции?
— Да.
— Пытаются настроить против меня общественное мнение. Негодяи.
— Бедный Флетч. Как будто ты сам ни разу не пользовался этим приемом. Что нам ждать дальше?
— Они рассчитывают на мое признание. Вот этого им не дождаться.
— Раз Флинн не арестовал тебя, значит, у него есть на то причины.
— Если ты посмотришь в окно справа от себя, то увидишь моего телохранителя.
— А ты не преувеличиваешь?
— Мне кажется, я уже понял, что к чему. Все было подстроено так, чтобы вина пала на первого человека, вошедшего в квартиру. Совершенно случайно им оказался я.
— И кто это сделал?
— Подозреваемых у меня двое. Но поставим на этом точку.
— Ты и раньше предпочитал не раскрывать карты до самой публикации.
— Журналистика — тонкое дело, Джек. Очень тонкое. При подготовке любой статьи ни на секунду нельзя терять бдительности. Возможны самые неожиданные повороты. Между прочим, нельзя ли мне воспользоваться вашей библиотекой? Меня интересуют некоторые жители Бостона.
— Конечно, можно. Кто именно?
— Во-первых, Барт Коннорс. Я живу в его квартире.
— Почти ничего о нем не знаю. Работает в одной из юридических контор на Стэйт-стрит. Кажется, занимается налогообложением.
— Ты не будешь возражать, если я загляну во второй половине дня, когда ты будешь на месте?
— Нет вопросов. По понедельникам и вторникам меня не бывает. Но ты, полагаю, захочешь зайти раньше.
— Да. Одному Богу известно, где я буду в следующий понедельник.
— Я наведывался в тюрьму Норфолка. Неплохое местечко, для тюрьмы, разумеется. Очень чисто. Хороший магазин. Правда, переизбыток заключенных.
— Вот почему Флинн не арестовывает меня.
— Мне думается, в редакции тебе не стоит называться своей настоящей фамилией. Издателю может не понравиться, если подозреваемый в убийстве будет пользоваться нашим архивом.
— Ладно. Какую мне взять фамилию?
— Смит?
— Годится.
— Джонс? Нет, лучше — Браун.
— Мне нравится.
— У меня не столь богатое воображение, как у тебя, Флетч.
— Как насчет Жаспера ди Пью Мандевилля Четвертого?
— Не слишком ли вычурно.
— Тогда просто — Локе.
— Джон?
— Ральф.
— Ральф!
— Кто-то ведь должен носить такое имя.
Кофе они оба пили без сливок и сахара.
— Я все не решался спросить тебя, что ты теперь делаешь. Наверное, боялся того, что могу услышать.
— Я снова пишу об искусстве.
— О да. Ты этим занимался в Сиэтле. Оно и спокойнее по сравнению с журналистским расследованием.
— Здесь есть свои плюсы.
— А как ты можешь себе такое позволить? Как я понимаю, ты не состоишь в штате и не получаешь жалования.
— Дядя оставил мне наследство.
— Я понял. И. М. Флетчер все-таки кого-то ограбил. Всегда знал, что этим все и кончится.
— Рейтер или ЮПИ сообщили о ди Грасси?
— Ди Грасси?
— Из Италии. Граф Клементи ди Грасси.
— О да. Странная история. Кажется, мы не стали давать этот материал. Что там особенного? Его похитили, а потом, раз выкуп не внесли, убили. Так?
— Так. Я собираюсь жениться на его дочери, Анджеле.
— О. А почему они не заплатили выкуп?
— У них не было таких денег.
— Какая трагедия.
— Осталась молодая жена, нынешняя графиня ди Грасси, ей около сорока, и Анджела, двадцати с небольшим лет от роду. У них не было ни гроша. Похитители запросили четыре миллиона.
— А почему его похитили?
— Кто-то ошибся, оценивая состояние семьи ди Грасси. Все, что у них осталось, — титул, полуразвалившийся дворец в Ливорно и маленькая квартирка в престижном районе Рима.
— Какая ужасная история. Может, нам дать пару строк?
— Едва ли, — покачал головой Флетч. — Произошла она у черта на куличках. К Бостону не имеет никакого отношения. Нет смысла рекламировать преступность.
Джек Сандерс расплатился по счету.
— Как приятно снова есть за счет газеты, — Флетч встал. — Пожалуй, придется пожалеть этого копа, что торчит на улице. У бедняги, похоже, плоскостопие. Ради него я поеду домой на такси. А мог бы пойти пешком.
— Поздравляю, — улыбнулся Джек. — Со скорой свадьбой.
— На этот раз брак будет счастливым, — заверил его Флетч.
В Канья, Италия, часы показывали половину десятого вечера.
Флетч слонялся по квартире без пиджака и галстука. Любовался картинами.
В его распоряжении имелись показания ненадежной свидетельницы, Джоан Уинслоу из квартиры 6А. Из ее слов следовало, что Барт Коннорс находился в Бостоне в вечер совершения убийства. Во вторник. Более того, Флинн сказал, что ни одна из авиакомпаний не продавала билета Коннорсу между субботой, когда его в последний раз видела миссис Сэйер, и вторником. Однако вчера, в среду, Энди встретилась с ним в Канья.
Следует ли ему сообщить Флинну сведения, полученные от женщины из квартиры 6А?
Флетчу не раз приходилось иметь дело с полицией. Где-то они были союзниками, где-то — противниками, иной раз приходилось идти в обход. Флинн, похоже, парень неплохой, но борьба-то шла за собственную свободу. И излишняя доверчивость могла выйти боком.
Так что не оставалось ничего другого, как жарить куропатку, высохли у нее перышки или нет.
Флетч вновь взглянул на часы и позвонил на свою виллу в Канья.
— Алло?
— Энди?
— Флетч!
— Что ты делаешь в Канья?
— Ты же сам просил меня приехать.
— Это было вчера.
— Почему ты звонишь, Флетч?
— Ты ночевала на вилле?
— У меня забарахлила машина.
— «Порше»?
— Барт сказал, что-то с диафрагмой.
— Барт сказал! Это вторая ночь, Энди!
— Да. Машину починят утром.
— Энди!
— Подожди, я приглушу проигрыватель, Флетч. А то плохо слышно.
Несколько секунд спустя в трубке вновь раздался ее голос.
— Вот и я, дорогой.
— Энди, что ты делаешь в моем доме с Бартом Коннорсом?
— Это не твое дело, Флетч. Мы, конечно, собираемся пожениться, но это не означает, что ты имеешь право контролировать каждый мой шаг.
— Слушай меня. Барт Коннорс на вилле?
Энди замялась.
— Да.
— Тогда выметайся из дому. Проведи ночь в отеле или где-то еще.
— Но почему, дорогой?
— Потому что есть свидетельства того, что твой хозяин очень вспыльчив и крут.
