Она едва держалась на скользком откосе, но так хотя бы можно было цепляться за полуоткрытую раму. Мелькнула вдруг жуткая мысль – отпустить раму, раскинуть руки и лететь вниз. И разом кончатся все страхи и проблемы. Никто больше не станет ее преследовать, и она никогда не узнает, кто же это был и за что ее решили убить! Катя скосила глаза вниз. Высоко, шестой этаж. Она представила себе, как будет выглядеть ее тело на асфальте. Получалось – ужасно. Тут же сбегутся любопытные, будут жадными глазами обшаривать то, что от нее осталось, стремясь запомнить все – как странно изогнулось тело мертвой женщины, молодая она или старая, и даже оценят, какой формы лужа крови, расползающаяся вокруг ее головы: напоминает ли она карту какого-то материка, либо же просто кляксу на промокашке? Потом свидетели будут, захлебываясь, пересказывать все домашним и соседям, и люди примутся ахать и качать головами, в свою очередь, представляя случившееся. Почему у некоторых людей смерть вызывает такой жгучий интерес?
Катя осторожно тряхнула головой, чтобы отогнать страшное видение, взгляд ее упал на кухонное окно.
В кухне стояла Света и говорила что-то, обернувшись к прихожей. Лицо ее было озабоченным и сердитым. Катя прикрыла раму, но успела увидеть, что в кухню вошел мужчина. И сразу же поняла, что мужчину этого она видела раньше. Спортивный разворот плеч, уверенные движения. И взгляд – прямой и открытый, но чуть-чуть излишне самоуверенный. Да это же Борис… как его там, она фамилию не может припомнить. Они встречались на прошлый Новый год, на праздничной корпоративной вечеринке… Катя вспомнила вдруг, что из-за этой вечеринки они едва не поссорились с Виталием.
Когда прошлой осенью они ездили в Париж, он буквально настоял, чтобы Катя купила вечернее платье от Issey Miyake. Платье выглядело шикарно – черное с красным, очень вызывающий фасон, ассиметричный крой… Когда Катя увидела его на витрине, то тут же мысленно приделала платью голову японки со сложной прической, неживым напудренным лицом и нарисованными глазами.
Платье отлично смотрелось бы на демонической брюнетке с горящими глазами и кроваво-красным ртом. Сидело оно и на Кате отлично, однако не совсем подходило к ее темпераменту. Но Виталику оно так понравилось, что у Кати язык не повернулся отказаться от платья. Но на Новый год она была тверда.
Нельзя надевать на корпоративную вечеринку такой дорогой и шикарный наряд, это дурной тон, объясняла она мужу. Точно так, как хозяйка дома не может быть одета дороже и вычурнее своих гостей, исключая, конечно, собственную свадьбу, так же и она, жена владельца банка, не должна выпячивать напоказ дороговизну своих платьев и драгоценностей.
– Это не тот случай, – терпеливо говорила она, – в Новый год все должны быть счастливы. Ты же не хочешь, чтобы твои девочки все поголовно меня возненавидели и мучились от зависти?
– Я хочу, чтобы моя жена всегда и везде выглядела лучше всех! – заявил Виталий.
Кате понадобилось много усилий, чтобы его переубедить, и она надела простое черное платье от Диора.
– Удивляюсь я на тебя, – говорила по этому поводу Лидка Дроздова, – у Диора ты будешь одеваться после сорока лет, у него все такое… сверхскромное, что ли, солидное…
– Просто спокойное, – не соглашалась с ней Катя.
Так или иначе, она пришла на ту вечеринку в черном, а из украшений на ней была только золотая цепочка от Bvlgari. И только этот Борис осмелился пригласить ее на танец. Она даже вспомнила его слишком крепкие объятия и слишком откровенный мужской взгляд. Катя сочла тогда его слегка нагловатым, но ничего не сказала мужу – зачем портить парню карьеру? Кажется, он служил в ведомстве Стаса Мельникова, даже наверняка. Успел, значит, приехать сюда раньше прочих!
Все эти воспоминания пронеслись в ее голове за долю секунды, Катя очнулась, как будто ее хлестнули жгучей крапивой. Нужно уходить, иначе ее убьют!
Она сделала еще один крошечный шажок, еще один… руки вцеплялись в мельчайшие неровности стены, ногти крошились. Правая нога сдвинулась еще немного вперед и вдруг потеряла опору. Катя вцепилась в стену, вжалась в нее всем телом и перестала дышать. У нее шумело в ушах, перед глазами мелькали красные пятна. Ей казалось, еще секунда – и она сорвется, с криком полетит к земле…
Она держалась за стену из последних сил, пальцы уже начали понемногу разжиматься…
И в это время нога ее вновь нащупала опору – очень узкий выступ в стене, который шел параллельно оконному откосу. Катя мысленно поблагодарила человека, который много лет назад проектировал этот дом, и сделала еще один крошечный шаг.
Едва переведя дыхание, Катя вытянула руку в сторону и наконец нащупала поручень пожарной лестницы.
Едва ли она чему-то в своей жизни радовалась больше.
Она вцепилась в ржавый поручень и едва не закричала от радости.
Однако ничего еще не закончилось.
Она все еще висела над пропастью и в любой момент могла сорваться.
Дав себе небольшую передышку и выровняв дыхание, Катя сдвинулась еще немного и перешагнула с карниза на ступеньку лестницы.
Дальше дело пошло легче, и через две минуты она спрыгнула с нижней ступеньки лестницы на мостовую.
Татьяна сидела за столиком и в нетерпении складывала фигурки из бумажных салфеток. Стол уже был завален ее изделиями. Татьяна злилась на себя – эта девица провела ее как последнюю лохушку! Ушла и не думает возвращаться.
«Еще десять минут, и я тоже пойду, – подумала она, – давно пора было это сделать».
Через семь минут дверь кафе распахнулась и явилась Катя – еще сильнее растрепанная, руки ее были перемазаны чем-то рыжим. Татьяна пожалела, что не ушла раньше.
– Ну что? – осведомилась она, поднимаясь навстречу Кате. – Что-то у тебя, подруга, вид неважный! Похоже, тебе там были не очень рады? Дома никого не застала или опять тебе сказали, что в жизни тебя не видели и знать не желают?
Катя с размаху плюхнулась на стул и вкратце изложила Татьяне свои последние приключения.
– Ну и ну! – Татьяна покачала головой. Во взгляде ее читалась явная издевка. – Прямо триллер какой-то…
– Ты что – думаешь, я все это выдумала? – догадалась Катя. – Ты поэтому так на меня смотришь?
Женщина средних лет за соседним столиком подозрительно покосилась на нее, и Катя понизила голос:
– Такого мне не выдумать при всем желании…
Голос ее дрогнул. Еще сегодня утром все было так прекрасно! Ее счастливое пробуждение, ласковое прикосновение шелкового постельного белья к коже, голос мужа… А сейчас она чувствует себя мухой, попавшей в клейкую тягучую паутину. Муха еще барахтается в липких сетях, дергает лапками, хотя знает уже, что ей все равно оттуда не выбраться…
Татьяна очень верно определила по Катиному лицу ее настроение, и голос ее смягчился.
– Я не говорю, что ты выдумываешь… может быть, ты просто делаешь из мухи слона… ведь сейчас с тобой, собственно, ничего не случилось. Ну, пришел к твой подружке мужчина, так, может, совсем по другому делу…
– Но я слышала ее разговор со Стасом…
– Знаешь, какое это распространенное имя! Сейчас каждый второй – Стас… ну, не второй, так третий…
– Но он просил ее, чтобы она меня задержала!
– Может быть, ты просто неправильно ее поняла? У страха глаза велики. В любом случае извини, конечно, но мне некогда с тобой возиться. Это ты у нас – богатая девочка, а мне нужно зарабатывать на жизнь. Думаю, что с работой курьера мне придется распроститься, значит, нужно искать новое место… А ты уж как-нибудь сама выбирайся…
– Не уходи! – вскрикнула Катя. – Я постараюсь тебе помочь! Мой муж найдет для тебя работу, и в любом случае я возмещу твои расходы…
– Слышали уже! – Татьяна встала из-за стола и сухо проговорила: – Прощай, подруга!
Через минуту дверь кафе громко захлопнулась за ней.
Катерина обреченно сгорбилась и уронила лицо в ладони. Она разрыдалась бы, но любопытная женщина за соседним столиком не сводила с нее глаз, а устраивать для нее бесплатный спектакль – такое не входило в Катины планы.
Как ни странно, то, что Татьяна ушла, буквально хлопнув дверью, оказалось последней каплей, переполнившей чашу Катиных несчастий.
Что делать, что делать?!
Видимо, эти слова Катя произнесла вслух, потому что любопытная тетка уставилась на нее в упор, отбросив всякие приличия.
В этот момент к Катиному столику приблизился пожилой мужчина совершенно отвратительного вида.
Реденькие темные волосы его были аккуратно разложены прядками по гладкому желтоватому черепу, маленькие тусклые глазки, казалось, оставляли на всем, что он видит, сальные следы.
– Вы разрешите к вам присесть? – прошамкал он, продемонстрировав отсутствие переднего зуба.
