– Я тоже не прочь там побывать, – сказала я, – сейчас попробую Феликса от книг оторвать. Правда, это весьма сложная задача. До которого часа можно на экскурсию попасть?
– Точно не скажу… – протянула Луиза. – Лучше спросите в церкви, где торгует свечами баба Катя, она все объяснит. Но вам же надо выбрать подарок от Виктора Марковича, лучше походите по дому.
Я остановилась.
– Знаете, Луиза, чем дольше я думаю о ситуации с завещанием, тем яснее понимаю: произошла какая-то нестыковка. Виктор Маркович меня с кем-то перепутал. Шестое сентября девяносто девятого года я провела на деревенской свадьбе.
– Витя мог находиться среди гостей, – без особой уверенности предположила вдова. – Вдруг он какой-то дальний родственник жениха-невесты? Вы видели его, сделали ему что-то хорошее и забыли напрочь обо всем. Может, Виктор Маркович пошел купаться, стал тонуть, а вы кинулись в воду и спасли его?
Мне стало смешно.
– Такое геройство из памяти не выпало бы. Маленькая деталь: около деревни Зайцево никакой реки нет. И еще. Галя Мартынова, как и я, воспитывалась бабушкой, ее родители умерли. Со стороны Галки на той свадьбе присутствовали я с детьми, Оксана Глод и Ксюша Ткач, мы все много лет дружим. Более никого из близких невесты не было. А вот у жениха набралась куча родственников из провинции, в основном из какого-то города за Уралом. Приятные люди, но простые. Мы с Оксаной и Ксюшей чувствовали себя среди них не то что белыми – рыжими воронами. Присутствующие произносили слова, которых мы не понимали – местный диалект. Они вспоминали какие-то давние семейные истории, смеялись, а мы были совершенно чужими на этом празднике. Виктор Маркович в девяносто девятом, наверное, уже имел звание доктора наук?
– Да, – кивнула Луиза. – Он был профессором и академиком.
– Господина Шкодина я бы непременно заметила, – договорила я. – Полагаю, лучше нам с Феликсом потихоньку уехать отсюда.
– В завещании четко указано: если кто-то из получателей подарка отправится домой, не взяв презент, остальные тоже их лишатся. Эти люди очень расстроятся, – напомнила Шкодина и остановилась у резной двустворчатой двери.
– Феоктистов умер, – возразила я, – значит, всем надо разъезжаться.
– Почему?
Вопрос вдовы меня удивил.
– Наверное, Лариса захочет уехать.
– Нет, она решила остаться, – возразила Луиза и толкнула створку.
Маневин стоял около стеллажа, я подошла к нему и предложила:
– Давай прогуляемся по окрестностям? Здесь есть старый монастырь с подземными захоронениями.
Но муж не слышал меня.
– У Виктора Марковича потрясающая библиотека. Вот, например, эта книга. Я за ней безуспешно лет десять гоняюсь. Автор Курт Венцель известен своими радикальными взглядами и эпатажными научными работами. Его труд «Немцы не существуют» вызвал бурю негодования в Германии. Венцель в детстве уехал в Америку, учился там, работал. А потом решил доказать, что немцев нет. И никогда не было. Видишь ли, основу формирования немецкого этноса составляли такие германские племена, как алеманны, бавары, франки, саксы, лангобарды, маркоманы, готы, швабы, и другие, заселившие в Средние века территорию нынешней Германии. После раздела в восемьсот сорок третьем году Франкской империи…
Я кашлянула.
– Милый!
– Образовалось Восточно-Франкское королевство, – продолжал, будто не слыша меня, Маневин, – с десятого века оно стало Тевтонским…
Я повысила голос:
– Дорогой!
Феликс осекся.
– Ты что-то спросила? Какие-нибудь сложности в восприятии излагаемой мной информации?
– Ты прекрасно объясняешь суть предмета, за что тебя обожают студенты, – нежно пропела я, – но вернись на некоторое время в двадцать первый век и ответь: книга этого Курта тебе нужна?
В глазах мужа вспыхнул огонек.
– Да! Если госпожа Шкодина разрешит… хотя мне крайне неудобно просить о такой большой услуге… если только это возможно… я бы сделал ксерокопию. Очень аккуратно. Оригинальное издание не пострадает.
Мне стало смешно. Феликс сейчас был похож на маленького мальчика, стоящего у витрины игрушечного магазина и с замиранием сердца взирающего на вожделенную машинку. Я взглянула на Луизу, которая изо всех сил удерживала на лице серьезное выражение.
– Скажите, книга считается подарком?
– Конечно, – кивнула хозяйка.
– Тогда это мой выбор, – объявила я. – Если только вы не против. Заверяю вас, что издание попадет в прекрасные условия. Его будут листать только чистыми руками, а загибание страниц мой муж приравнивает к смертным грехам.
– Если том не находится в особом шкафу, о котором идет речь в завещании, то вы можете получить любую книгу, – заверила Луиза.
– В том шкафу ерунда, – отмахнулся Феликс. И тут же спохватился: – Пардон, я неправильно выразился. Я имел в виду, что в шкафу находится не научная литература, а беллетристика. И удивляет полный беспорядок на полках.
– На мой взгляд, там все аккуратно, – заспорила Луиза, – пыли нет, тома стоят по порядку, ни один не лежит сверху, не перевернут. Виктор Маркович обожал свою библиотеку.
– Это сразу видно, – согласился Маневин, – вон в той тумбе каталог. Он тщательно составлен, глаз радуется на карточки смотреть. Но в каждом собрании есть своя логика. И здесь в этом смысле все очень хорошо. Есть разделы – философия, история, археология, биология, медицина, причем справочник болезней не находится рядом с трудами Платона, а анатомический атлас не помещен возле сборника статей о раскопках в Египте. Теперь же посмотрим на шкаф: сказка, задачник по математике, любовный роман, пособие для поступающих в вузы, альбом с выкройками… Все вперемешку! И зачем Виктору Марковичу выкройки юбки? Профессор был шотландец?
– Конечно нет, – фыркнула Луиза, – он родился в России.
– Можно появиться на свет в Москве от родителей шотландцев, быть гражданином России, но по крови иностранцем, – парировал Маневин. – Господин Шкодин носил килт? Может, он хотел научиться шить национальную одежду? В противном случае я не понимаю, зачем ему выкройки. А сам шкаф очень красив. Но опять я в недоумении. Почему на полке стоит портрет авантюриста Джакомо Казановы, чье имя стало нарицательным как любителя женщин? На нем сверху написано «Amabilis insania», что в переводе с латыни означает «отрадное безумие». Похоже, господину Шкодину нравился Казанова. Вон на стене еще один его портрет. И что интересно: у ряда книг бритвой очень аккуратно вырезан чистый лист, который идет сразу за обложкой. Туда бы хорошо поставить экслибрис, но он размещен на другой странице.
– Я не изучала пристально библиотеку мужа, – призналась Луиза. – Я читаю в основном развлекательную литературу – очень устаю на работе, мозгу требуется отдых. Про Казанову никогда его не спрашивала. Даша, вы берете книгу?
– Да, – подтвердила я.
– Прекрасно, – обрадовалась хозяйка дома. – Осталось подождать, когда остальные определятся.
Я сделала еще одну попытку сбежать из коттеджа.
– Теперь мы можем вас покинуть?
– Обед в шесть, – предупредила Луиза. – До монастыря близко, два километра по тропинке.
– Я хотела уехать совсем, – уточнила я.
– Дашенька, – пропела вдова, – в завещании есть еще один пункт: после того как все определятся с презентами, каждый должен рассказать, какое доброе дело он совершил, иначе подарка не получит.
– Сегодня погода плохая, – начал сопротивляться мой муж, – снег, слякоть.
– На дворе тепло, как летом, – возразила я.
– Можно я еще чуть-чуть посижу в библиотеке? – взмолился Маневин. – Тут столько интересного.
– Ну ладно, – смилостивилась я, – без тебя пройдусь. Но завтра отправимся на прогулку вместе. Обещаешь?
– Угу, – промычал мой профессор, не отрывая взора от стеллажа, уходившего под потолок. – Здесь есть лестница?
– Была, – неуверенно произнесла хозяйка, – вернее, она должна тут находиться.
Луиза взяла с письменного стола трубку и набрала номер. Я услышала звонок и удивилась: откуда долетает звук?
– Алло, Борис, куда подевалась лестница из библиотеки? – сурово начала Шкодина. – Я тут…
Из коридора раздались шаги, в библиотеку вошел Борис.
– Луиза Ивановна, ее позаимствовал Антон Викторович, – доложил управляющий.
– Зачем она ему? – насупилась вдова.
– Четкого ответа не дам, – смутился Борис. – Антон Викторович просто велел принести ее к нему в кабинет.
– Очень не люблю, когда в доме беспорядок, – укорила Бориса Луиза, – у каждой вещи должно быть свое место. Принеси господину Маневину лестницу из гардеробной синей комнаты. А потом, когда Антон велит забрать у него библиотечную стремянку, вернешь лестницу обратно.
Оставив Феликса рыться на полках, я вышла в коридор, двинулась по направлению к выходу из дома и была остановлена воплем:
– Стойте!
Я обернулась – ко мне со всех ног несся Степан. Поравнявшись со мной, он задал вопрос:
