Местная группа пела «Ке Кали Ней Ау», островной вариант «Свадебной песни» Питера, Пола и Мэри, пользующейся популярностью на материке. Впрочем, музыка не являлась необходимостью. Щебетание птиц вкупе с размеренным плеском волн были вполне достаточным звуковым сопровождением.
Кэндис и Брайан стояли перед священником на помосте, где ночью во время вечеринки луау давали представление танцоры хула.
На Кэндис был длинный белый гавайский свадебный сарафан, на голове венок из белых орхидей, гипсофил и роз. Она светилась от счастья. У меня по щекам покатились слезы при виде ее радости.
Брайан стоял немного в стороне от невесты, в белой гавайке с легким цветочным рисунком, в белых льняных брюках, с венком из зеленых листьев на шее.
Священник, грузный гаваец тридцати с небольшим лет, также одетый в гавайку, читал свадебное благословение на местном диалекте. Церемония изобиловала большим количеством гавайских особенностей, вроде обмена искусно выполненными венками. Краем глаза я заметила ерзающего Монка. Молилась, чтобы он не вскочил и не испортил свадьбу, реорганизовывая букеты, не отвечающие его требованиям.
Священник снова начал что-то говорить по-английски, чем привлек мое внимание.
—Если кто-нибудь из присутствующих знает причину, по которой эти двое не могут сочетаться священными узами брака, пусть скажет сейчас или замолчит навсегда.
Я услышала, как Монк откашлялся. Обернулась и посмотрела на него. Как и все.
Он поднял руку.
—Да? — спросил священник.
Монк осмотрелся вокруг. — Вы ко мне обращаетесь?
—Да, к Вам, — подтвердил священник. — Вы что-то хотели сказать?
—Ему не двадцать восемь лет, — сказал Монк.
—Нет, двадцать восемь, — возразил Брайан.
—У Вас на руке шрам от вакцинации от оспы. А ее в США перестали производить в 1972 году.
—Мне сделали ее позже, когда я ездил с Корпусом Мира в Сомали, — рассердился Брайан. — Мы можем продолжить свадебную церемонию?
Кэндис уставилась на меня. Я покраснела от смущения. Это была моя вина, и я себя чувствовала ужасно неловко.
—Тут другое, — начал Монк.
Если бы взглядом можно было убить, Монк свалился бы замертво. Каждый присутствующий в саду уставился на него.
—Морские пехотинцы участвовали в смягчении напряжения в Сомали в 1992, — продолжил Монк. — А Корпус Мира не был там с 1970 года.
—Не официально, — парировал Брайан. — Это была секретная операция.
Кэндис скептически посмотрела на него. — Корпус Мира проводит секретные операции?
—Мир во всем мире — опасный бизнес, сладенькая. Оглянись, зачем мы сегодня собрались? Мы женимся, разве нет? Мы любим друг друга и собираемся провести вместе остаток наших жизней. Вот что важно.
Кэндис улыбнулась и кивнула, взяв его за руки. — Да, конечно, — она повернулась к священнику. — Продолжайте.
—У марлинов нет зубов, — выпалил Монк.
Священник взглянул на него, явно раздраженный. Остальные тоже.
—Простите?
—Брайан сказал, что его за ногу укусил марлин во время рыбалки на рыболовном траулере. Но у марлинов нет зубов, и их ловят только ради спортивного интереса, а не в коммерческих целях.
—Это мог быть тунец, я не знаю. Просто крупная рыба, и у нее были зубы, — выдавил из себя Брайан. — В чем проблема? У Вас свои виды на Кэндис, или что?
—У меня свои виды на уличение патологических лжецов, — ответил Монк. — Вы сказали, что провели лето в Австралии и изнемогали от жары в июле. Но сезоны в южном полушарии отличаются от наших. На самом деле, в июле там самый разгар зимы.
—В Австралии жарко круглый год, — выкрикнул Брайан.
—Думаю, что Вы вообще там не бывали, — произнес Монк. — Думаю, Вы солгали, чтобы скрыть тот факт, что на самом деле проводили время с Вашей женой.
Кэндис уставилась на Брайана. —Твоей женой?
—Я не женат, —опроверг тот и повернулся к Монку. — Я пытаюсь жениться, но Вы мне мешаете.
—Вы очень осторожно загораете, чтобы не оставить полоску бледной кожи на месте обручального кольца, но у Вас имеется небольшая мозоль на безымянном пальце, недалеко от ладони, — сказал Монк. — Требуются годы, чтобы кольцо натерло мозоль. Я бы предположил, что Вы были в браке не менее пяти лет.
Кэндис схватила левую руку Брайана и провела пальцами по ладони. Ее лицо покраснело. — О Боже! Он прав. Ты женат.
Потрясенные гости вздохнули. Вероятно, я тоже. Я и раньше видела, как Монк делал эти дедуктивные выводы, но только не в такой ситуации, не за пределами обстановки расследования.
Кэндис отшатнулась от Брайана. — Кто ты?
Тот нервничал. Его поймали, и он понял это.
—Человек, любящий тебя, — волновался он. — Любовь моя настолько сильна, что я не мог позволить браку с другой женщиной разлучить нас.
—Есть хоть доля правды в том, что ты рассказывал мне до сих пор?
—Я работаю в мебельном бизнесе.
Кэндис ударила его по лицу. Пощечина прозвучала почти как выстрел из дробовика.
—Видеть тебя больше не хочу, — дрожащим голосом прошептала Кэндис. Она сдернула венок с головы, бросила его в лицо Брайану и двинулась прочь. Я пошла было за ней, но она остановила меня взмахом руки.
Я повернулась к Брайану, — Как Вы могли?
—А как нет? Она невероятна! — Брайан заплакал. — Я люблю ее.
—А что насчет Вашей жены?
—Ее я тоже люблю. Я проклят огромной способностью к любви.
—Вы собирались разделить время между обеими женщинами, — сказал Монк. — И объяснять Ваше отсутствие командировками.
—Они никогда не узнали бы друг о друге, — сокрушался Брайан. — Я бы сделал Кэндис счастливой.
—А где живет Ваша жена? — спросил Монк.
—В Саммите, Нью-Джерси, — ответил Брайан. — С детьми.
Я шла по извилистой тропинке через курортные коттеджи вдоль пляжа, и перед фасадом отеля увидела Монка, наблюдающего за плескающимися в волнах туристами.
Он стоял в рубашке с длинными рукавами, застегнутыми на манжетах, в серых брюках и коричневых мокасинах, а все вокруг были в купальниках, в футболках и шортах, или в легкой гавайской одежде. Чем-то меланхоличным и чаплиновским веяло от него, такого далекого от остального мира.
Я посмотрела на лазурное море, пенистый прибой и людей в море, весело плавающих, катающихся на досках для серфинга и просто качающихся на волнах. Окружающий пейзаж выглядел изумительно, особенно после нескольких часов, проведенных с моей безутешной подругой с разбитым сердцем. Я хотела проскочить мимо Монка, кинуться в море, чтобы волны смыли и унесли с собой все мои проблемы.
Но не сделала этого. Как и большинство людей, я гораздо смелее и безрассуднее в фантазиях, чем в реальной жизни. На мгновение я задалась вопросом: был ли Монк таким же? Хотелось ли ему когда-нибудь засучить рукава? Снять мокасины и прогуляться по горячему песку босиком?
Монк посмотрел на меня, а затем покачал головой: —Невероятно, не так ли? Как люди могут так поступать?
Я кивнула в знак согласия. Мы не видели друг друга с тех пор, как я отправилась успокаивать Кэндис после сорванной свадьбы, поэтому у нас не было возможности поговорить о случившемся. —Не понимаю, как человек может претендовать на чью-то любовь, и так жестоко обманывать!
—О, это я понимаю, — Монк направился по тропинке к частным бунгало. — Я не вижу смысла в купании в океане.
—Жара, мы на пляже, а вода теплая и ласковая, — сказала я. — За этим люди и приезжают на Гавайи.
—Разве они не знают, что здесь живут тысячи различных существ, которые едят и испражняются в воде?
—Испражняются?
—У рыбы нет канализации, — пояснил Монк. — Они плавают среди собственных экскрементов. И когда мы смываем наши унитазы или сливаем что-нибудь в канализацию, куда, думаешь, вся эта гадость попадает? Сюда.
После таких слов даже у меня возникли сомнения, стоит ли купаться. Две женщины в бикини шли прямо на нас. Монк уткнулся взглядом в свои ботинки до тех пор, пока они не прошли.
