Я уже успела понять, что Нуди по-детски непосредственен и невоспитан, но произнесенная им фраза меня озадачила.
– Простите? Не поняла?
– Что сложного? – удивился Нудя и повторил: – Предлагаю вам наняться в «Шпикачку».
– Посудомойкой? – уточнила я.
– Шефом вас не возьмут, – язвительно ответил Нуди, – хотя, если они и правда так мерзко готовят, как я слышал, то любой имеет шанс стать главным поваром в этом заведении.
Удивительная бесцеремонность собеседника меня позабавила:
– К какому разряду человечества я, по-вашему, отношусь? К старикам или идиотам?
Критик выпучил глаза:
– Что?
Я положила ногу на ногу.
– Минуту назад вы произнесли: «В мойщицы посуды идут либо пенсионерки, либо идиотки». Естественно, я заинтересовалась, в состав какой группы вхожу я?
Нуди опешил, а я продолжила:
– Вам не пришло в голову, что еще есть студентки, одинокие матери, которым никто не помогает, эмигранты, домашние хозяйки, желающие чуток подзаработать? Они все по разным причинам не могут устроиться на престижную работу. И если человек моет в ресторане тарелки, он от этого не стал хуже. Просто на данном этапе своей жизни он моет посуду. Ничего стыдного в этом нет. Вот просить милостыню около ресторана неприлично, а любой труд почетен. До того, как стать писательницей, я одно время служила уборщицей[2] и мечтала дорасти до посудомойки.
Я говорила и говорила. Нуди только сопел и в конце концов спросил:
– Я что-то не так сказал?
– Да, – подтвердила я, – и пассаж про то, что меня легко наймут шеф-поваром на кухню заведения, которое подает редкую мерзость, тоже впечатлил.
– Я так сказал? – изумился Нуди.
– Слова другие, но смысл именно такой, – буркнула я.
Нуди прижал руки к груди:
– Не хотел вас обидеть, простите.
– Ерунда, – милостиво кивнула я, – бывает. И зачем мне наниматься в «Шпикачку»?
Критик затараторил:
– «Шпикачка» – отвратительное место. Хозяин Гриша Азабеков, омерзительный тип, обманщик! Он в свое время владел рестораном «Опиум», подавал там под видом красноперого медноса желтоярого носача! Представляете?
Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, я воскликнула:
– Полнейшее безобразие! Всем понятно, что красноперый меднос совсем не желтоярый носач!
Нуди заулыбался во весь рот:
– Я его уличил и фактически уничтожил, народ мне доверяет, знает, что я никогда не обману. Поэтому к Азабекову перестали ходить. Но Гриша не сдался. Не прошло и трех месяцев после закрытия «Опиума», как появился «Зефир». Название другое, но принцип работы тот же! Григорий выдавал за каплуна обычного бройлера! Как вам это?
Я ощутила себя неандертальцем, который изо дня в день лопает убитого собственноручно мамонта. Кто такой каплун[3]? Вероятно, некий родственник курицы? Может, особый цыпленок?
– «Зефир» я тоже прихлопнул, – разгорячился Нуди, – этот позор был стерт с лица земли. Любой бы понял, следует либо забыть про идею рулить рестораном, либо работать честно. Написал в меню: «Мусс из черногорской аветистки», так не смей вместо заявленного десерта подавать взбитую будовицу. Последняя стоит три копейки за тонну на местных рынках. А вот аветистка тянет на сто долларов за килограмм. Есть разница? Но Григорию урок не впрок! И он обустроил «Шпикачку». Знаете, как мерзавец назвал заведение?
– «Шпикачка», – с удивлением ответила я, решив не спрашивать, что за звери эти аветистка с будовицей. Оказывается, я полнейший профан в еде: про красноперого медноса и желтоярого носача тоже не слышала.
Нуди вскочил, воздел руки к небу, принял позу актера древнегреческого театра, изображающего вселенскую скорбь, и возопил:
– Ресторан авторской кухни! Вот что самое возмутительное!
– Почему? – совершенно искренне спросила я.
Нуди упал в кресло и повторил:
– Ресторан авторской кухни!
– Простите, я ничего не смыслю в ресторанной сфере, – сказала я, – мне главное, чтобы подали вкусную еду на чистой тарелке. Еще хочется получить нормальную порцию, а не чайную ложечку пюре в компании с одним граммом рыбы.
– Авторская кухня предполагает креатив повара, – холодно произнес Нуди, – а в «Шпикачке» в меню значится «Домашняя запеканка с мясом ягненка». Где здесь креатив? А? И я абсолютно уверен: вместо дорогого ягненка Григорий использует дешевую свинину.
– Ясно, – кивнула я, – но зачем подсылать на кухню посудомойку?
– Чтоб добыть разоблачающие факты! – ответил Нуди. – К кухне постороннего не подпустят, приходится хитрить. Сам я не могу наняться.
– Да уж, – согласилась я, – сомневаюсь, что Азабеков испытает радость, увидев вас.
Нуди поморщился, залез в карман, достал оттуда тубу, вытряхнул на ладонь пилюлю и проглотил ее.
– Язва? – предположила я.
Нуди покачал головой.
– Нет. Я прошел кучу обследований, сдал анализы и выяснил – здоров как бык.
– Зачем тогда постоянно принимаете лекарство? – удивилась я.
– Желудок болит, – пояснил Нуди, – то схватит, то отпустит. Такое ощущение, что у меня там бешеная белка поселилась, бегает, царапает когтями, затем затихает. И так по сто раз на дню.
– Значит, есть какой-то непорядок в организме, – предположила я.
– Врачи говорят обратное, – вздохнул Нуди, – ерунда. Забудем о пустяковых проблемах, займемся важным делом. Вы идеальная кандидатура на роль моей помощницы. Госпожу Тараканову в Бургштайне практически не знают, если скажете, что вы недавно приехали, никто не засомневается. Поработаете всего недельку, как правило, даже трех дней хватает на разоблачение мерзавцев, которые пытаются выдать заведение типа «Глазастый бургер» за ресторан эксклюзивной кухни! Я вам заплачу.
– Спасибо за лестное предложение, но нет, – решительно ответила я.
– Почему? – удивился Нуди. – Вам не нужны деньги?
– Я привыкла зарабатывать иначе, – вероятно, слишком резко ответила я, – пишу книги, получаю гонорары.
Нуди оперся ладонями о колени.
– Ну это же долго! Пока рукопись нацарапаете, пока ее издадут! А тут сразу солидная сумма!
– Нет, – отрезала я, – не имею ни малейшего желания возиться с грязными тарелками.
– За деньги! – напомнил Нуди.
– Да хоть за мешок с бриллиантами! – воскликнула я. – А сейчас простите, мне надо собираться.
– Куда? – бесцеремонно поинтересовался критик.
Я не сочла нужным скрывать свои планы:
– В торговый центр «Бак».
– Отлично, – обрадовался Нуди, – «Шпикачка» расположена от него всего в паре кварталов. Заодно зайдете в эти рыгаловку, побеседуете по вопросу работы.
– Вы не поняли, что я сказала «нет»? – разозлилась я.
Нуди кивнул и, забыв попрощаться, ушел. Я открыла косметичку, вытащила тушь и услышала:
– Всего три дня! Оплата, как за семь рабочих суток!
Я взорвалась:
– Нуди! Уйди!
Конечно, не совсем прилично переходить с малознакомым человеком на «ты», но критик надоедлив и бесцеремонен, как месячный щенок, вот я и забыла про воспитание.
Дверь хлопнула, я перевела дух, порылась в сумочке с тенями и пудрой, добыла нужную коробочку, глянула в зеркало и заорала. В посеребренном стекле возникло лицо Нуди, который бесшумно вернулся в комнату и теперь маячил у меня за спиной.
– Двойной тариф! – заорал он.
– Нет! – воскликнула я.
– Тройной! – живо надбавил критик и перешел на «ты». – Соглашайся! Лучшего предложения ни от кого не дождешься!
– Исчезни! – приказала я. – Сгинь, рассыпься!
Нуди растопырил пальцы:
– Ладно! Двое!
– Чего? – не поняла я.
– Всего пара суток, – пояснил критик, – я объясню, куда следует заглянуть.
– Послушай, – устало произнесла я, – на каком языке тебе сказать, чтобы ты понял? Нет! Найн! Ноу! Невер! Ну вообще никогда! Жамэ де ма ви!
Нуди потер ладошки.
– Если постоянно теребить человека, то он рано или поздно на все соглашается. Я имею опыт общения с людьми. Сначала ни в какую, а поговоришь с ними от завтрака до ужина, и готово!
– Ты будешь повсюду таскаться за мной? – поинтересовалась я.
– Конечно, – пообещал критик, – и, обрати внимание, чем скорее ты пойдешь в «Шпикачку», тем быстрее избавишься от меня. Я по менталитету тигр, залягу в кустах и выжидаю!
– Обратись к Наде, – посоветовала я, – ей может понравиться участие в такой авантюре.
– Думай, что говоришь! Со Звонаревой в Бургштайне здороваются даже кошки, ты забыла, что ее лицо постоянно мелькает в прессе? – возмутился критик.
– Тогда Зина, – вздохнула я, – младшая сестра тише воды, ниже травы.
– Переваренная петрушка, – возразил Нуди, – свисает с вилки тряпочкой. Нельзя посоветовать менее подходящую особу на роль моей помощницы, чем Зинаида. И она категорически не похожа на девушку, которая нуждается в средствах и поэтому отправилась мыть тарелки. На Зине прямо написано, что она родилась с серебряной ложкой во рту, воспитывалась няньками, имеет в кошельке с десяток платиновых кредиток. А вот в твоем лице есть нечто… э… ну… э…
