– Отойди вон туда подальше, встань на свету и изобрази стриптиз.
– А если он меня пристрелит?
– Думаешь, на свете найдется хоть один такой дурак? К тому же он не военный объект охраняет, а всего-навсего порт. Пока будет соображать, что к чему, тут я и подоспею. Снимай куртку!
– Ох… готический ужас…
Пригнувшись, Божена пошуршала к наиболее освещенному пятачку у забора. Дождавшись, пока охранник окажется к ней спиной, подруга выскользнула из густой тени, пересекла асфальтированную дорожку и замерла на полоске щебенки прямо под фонарем. Я надела боженину куртку, взяла булыжник поудобнее и приготовилась к старту. Охранник отмаршировал свои четыре метра, развернулся и замер, как вкопанный. Предательски дрожащим голосом Божена принялась напевать «Ламбаду», совершая при этом странные телодвижения. Охранник не двигался. Жаль, что я не видела его лица… То и дело пуская отчаянного громкого петуха, Божена комкала широкий подол платья, постепенно задирая его и являя миру грязные сапоги с черными джинсами. Не дожидаясь, пока охранник хоть как-то выразит свои чувства, я стартанула из укрытия, описала элегантную параболу и, слегка притормозив, впечатала булыжником ему по кумполу. Охранник тяжело рухнул на землю. Божена немедленно закончила свое выступление и подоспела ко мне – я ожесточенно стаскивала с его плеча ремень винтовки. Под матерчатой курткой обнаружилась кобура с пистолетом, ее мы тоже позаимствовали.
– Ива, ты его не убила? – Божена оперативно рылась по карманам жертвы.
– Вроде, нет… положи бумажник на место! Мы же не воры, мы честные граждане! Давай теперь оттащим его в кусты, мало ли, вдруг тут еще кто-нибудь патрулирует?
Устроив охранника поудобнее и еще раз убедившись, что он жив, мы понеслись к воротам. Открыв узкую железную калиточку рядом с большими автомобильными воротами, протиснулись на вожделенную территорию грузового порта и огляделись. Кругом контейнеры, грубо сколоченные деревянные коробки, бочки, мешки… где-то рядом брехали собаки. Держась в тени, мы пробрались к причалам, где покачивались корабли и кораблики всех мастей. Большие и солидные, коих было раз, два и обчелся, нас не интересовали, там наверняка было полно охраны, а вот небольшие грязноватые баркасы, вроде того, что доставил нас в Триполи, казались подходящим вариантом. Спрятавшись за большим железным контейнером, мы разглядывали плохо освещенные суденышки, не зная, по какому признаку определять их порт приписки.
– Надо смотреть на флаги, – догадалась Божена, – какой у Турции флаг?
– Нашла у кого спрашивать. Кажется, на всех или на большинстве мусульманских флагов должны быть звезда или полумесяц… или то и другое одновременно.
– «Или – или – или»! – проворчала подруга. – Ты же читала полезные книжки, могла бы и запомнить!
– Чего ты на меня взъелась? Я тебе что, энциклопедия стран и государств? У тебя же зрительная память, ты и вспоминай!
Божена присела на корточки и глубоко задумалась.
– Главное провести параллели, найти ассоциации, авось и флаг всплывет. Что у тебя ассоциируется с Турцией?
– Много дешевого золота и полосатое мыло.
– Ты наверняка сто раз видала этот флаг, главное…
– Замолчи, прошу тебя, как друга! И отдай мне куртку, я в таком холоде не умею вспоминать!
– Пожалуйста, пожалуйста.
Вытащив из кармана сигареты, я протянула кожанку Божене. Никотин немного притупил острое чувство голода, вроде бы даже стало чуточку теплей.
– По-моему, звезда с полумесяцем на красном фоне, – Божена выпрямилась и тоже прикурила. – Конечно, не могу сказать на все сто процентов…
– А надо! Заплывем чего доброго туда, куда вообще не ступала нога человека!
– Красный фон, теперь точно уверена, я вспомнила проспект о Турции, там флаг на обложке.
– Ну, тогда вперед.
Короткими перебежками от одного ящика к другому, мы занялись поисками корабля с турецким флагом, отчего-то ничуть не сомневаясь, что он должен тут быть. Обязан. И у предпоследнего причала он отыскался. Симпатичный грузовой кораблик, погруженный в тишину и темноту, палубу освещала одна единственная лампочка. Притаившись за грудой белых пыльных мешков, мы долго вели наблюдение, но экипажа не заметили, либо все спали, либо гуляли на берегу. Время от времени появлялся один единственный вахтенный.
– Дежурного трогать нельзя, – я поправила ремень винтовки, съехавший с плеча, – будут его искать и на нас наткнутся, надо незаметно пробраться на борт.
– Дождемся, когда он опять скроется, и рванем.
Божена застегнула молнию куртки, скрывая кое-как напяленную наплечную кобуру.
Наконец вахтенный скрылся с горизонта, мы шмыгнули к причалу, в два прыжка преодолели хлипкий деревянный трапик и заметались по палубе, не зная, куда сунуться дальше. Божена первая заметила лестницу, уводящую вниз. Безо всяких промедлений, мы скатились по узким отвесным ступенькам с минимальным количеством шума.
– Дальше-то куда? – Божена то и дело врезалась в меня.
– Ищи большую, широкую дверь, это должен быть трюм.
– Откуда ты знаешь?
– Я не знаю, я предполагаю.
Наткнувшись на подходящую дверь, мы в четыре руки повернули железное колесо ручки-замка, и просунули внутрь любопытные головы.
– Посвети! Не видно ничего!
Божена щелкнула пару раз зажигалкой, перед нами было просторное помещение, заставленное коробками.
– Оно! – радостно прошептала Божена, протискиваясь внутрь. – Заходи!
Закрыв дверь изнутри, мы подыскали более-менее приемлемое место для жизни. Помимо коробок в трюме обнаружились три бочки, груда мешков и рулоны плотного целлофана.
– Корабль уже груженый, – Божена пыталась сдвинуть закрепленный тросами груз, желая расчистить побольше места для ночлега, – значит, сюда больше не полезут.
– И скоро отчалим! Какие мы молодцы! Какие мы умницы!
– Это да, – голос подруги звучал довольно.
– Интересно, что в коробках и бочках? Вдруг что-то важное лично для нас?
– Сейчас поглядим. – Божена извлекла складной нож, прихваченный с предыдущего баркаса. – Спать совсем не хочется, да?
– Уснешь тут с такими нервами.
Божена аккуратно надрезала сверху пару коробок, портить тару не хотелось, зачем вгонять людей в расходы? В коробках оказалась всякая ерунда: какие-то дешевые сувениры, дезодоранты, игрушки, что не могло нас не удивить – неужто подобной ценности в Турции не хватает?
– Странно, ты не находишь? – копалась в содержимом Божена, подсвечивая себе зажигалкой. – Зачем им такая дрянь?
– Слушай, – закралась неприятная мысль, – а вдруг они это не увозят, а привезли?
– У-у-у-у… что, бежать обратно?
– Погоди, давай посмотрим, на товарах должна быть указана страна производитель.
На наше счастье барахло оказалось не Турецким, а Ливийским, и мы немного успокоились, дополнением к радости, отыскались уродливые фигурные свечки в хрустящих пакетиках. Запалив парочку, продолжили осмотр. В мешки лезть не стали, целлофан нас тоже не интересовал, а вот бочки… это было крайне интересно. Две деревянные были снабжены угрожающими вентилями, третья – железная выглядела совершенно неприступно и домогаться мы к ней не стали.
– Божен, – я наклонилась и понюхала деревянную бочку, – или у меня уже галлюцинации, или там вино.
– Да? – она упала на колени и попыталась крутануть вентиль, не выпуская свечки из рук.
– Погоди, я помогу.
Вдвоем нам удалось слегка повернуть тугую железку, и на пол потекла тонкая красная струйка.
– Вино! Вино! – завопила подруга, впадая в эйфорический транс. – Я люблю, тебя жизнь!
– Тише ты! Тише! Во что его налить?
– Ни во что, – она упала на пол, запрокинула голову и открыла рот, ловя струйку.
Я метнулась к коробкам и стала срывать с дезодорантов колпачки. Наполнив десятка два, мы закрутили вентиль и принялись пировать.
– Я стремительно оживаю, – подруга опрокидывала колпачок за колпачком. – Ты сняла бы ружье с плеча, что ты к нему прилипла?
– Так спокойнее, – я не отставала по колпачковым показателям, – так я ощущаю себя могущественнее.
– А ты стрелять умеешь?
– Чего там уметь, нажимай, да пали. Какое вино вкусное!
– Ага. Одного не могу понять, что оно тут делает, вроде бы мусульманам религия строго настрого запрещает пить вино.
– Они могут его экспортировать. Да и какая разница, главное, оно тут есть.
Опустошив колпачки, наполнили их заново и перенесли к укромному местечку, избранного местожительством. Установив свечки в такие же колпачки, обложились вином, улеглись на пол и заблаженствовали. Боженка устроила голову у меня на плече и прикурила две сигареты.
– Это прямо награда нам за все страдания, – я с наслаждением выдохнула дым и отхлебнула винца, – ты права, Бог не дремлет.
– Угу… – промычала подруга, пытаясь пить, не поднимая головы. Половина пролилась на мое ливийское платье.
