– Мне уже не терпится посмотреть на эту рыбку! – Ника нетерпеливо подергала Мишу за штанину. – Когда мы поедем?
– Через минуту, только отнесу вашу чепушистику.
– Сам ты чепушистика, – проворчала я. – Это, между прочим, профессиональная фотокамера, на минуточку, а не одноразовая «мыльница».
Аттракцион работал на базе дельфинария Алании, и оставалось только радоваться, что эта база не очень вместимая. Иначе допуск зрителей на шоу занял бы гораздо больше времени.
Михаил нас не обманул – на входе действительно рекомендовали сдать всю фиксирующую аппаратуру в камеру хранения. Тем, кто начинал вопить и возмущаться, спокойно предлагали вернуть деньги за билет.
Наконец мы оказались внутри. Благодаря нашему славному гиду нам с Никой достались места в первом ряду, край бассейна был буквально в паре метров от нас. Народу набилось – тьма! И многие зачем-то притащили с собой попкорн, сладкую вату и прочую снедь, обычную для кинотеатров. У них что, мозг отказывается воспринимать информацию без постоянной подпитки? Сколько можно жрать вообще? И не помешает ли запах еды участникам шоу?
Но, раз на входе пропустили, видимо, не помешает.
Сначала работали дельфины. Обычные трюки, ничем не примечательные. Потом добавились тюлени, их сменила касатка. Прыжки, сальто, танцы на хосте, игра в мяч и с обручем. Скучновато, если честно.
Похоже, мое мнение разделяли и остальные зрители, только не держали его, мнение, в себе, а щедро выливали его на головы окружающих; во всяком случае, сидевший неподалеку от нас фиолетовый от татуировок качок в очень патриотичных трехцветных шортах – у них даже герб имелся, что обнаружилось, когда соотечественник приподнялся, дабы выразить в адрес устроителей аттракциона претензию, суть которой вкратце сводилась к следующему: «Доколе вы, господа с нетрадиционной сексуальной ориентацией, будете морочить собравшимся голову? Не пора ли продемонстрировать нам вашу неоднократно осемененную русалку, за которую мы заплатили довольно большую сумму запачканных фекалиями американских долларов!»
Как-то так.
Шум нарастал, к нашему парнишке присоединились ораторы, изъяснявшиеся на немецком, английском и турецком языках, визжали и хлопали в ладоши детишки, глупо хихикали дамочки.
А потом вдруг что-то изменилось.
Вопли постепенно начали стихать, сменяясь изумленным гулом.
Я всмотрелась в воду. Там кто-то плыл. С дальних рядов, расположенных амфитеатром, зрителям плывущее над самым дном существо было видно лучше, а первым рядам рассмотреть подробности не удавалось.
Во всяком случае, мне. Я повернулась к дочери:
– Никусь, хочешь, я подниму тебя повыше, и ты… Ника?!
Но девочка словно не слышала меня. Поднявшись на цыпочки, она вцепилась руками в ограждение первого ряда и не отрываясь смотрела на «русалку». А в глазах, ставших, казалось, еще больше, было столько жалости и сочувствия, столько боли, что я невольно проследила за взглядом дочери.
И увидела, как «русалка» внезапно резко изменила траекторию движения и с невероятной скоростью понеслась через весь бассейн в нашу сторону.
Чтобы буквально через несколько секунд вынырнуть у бортика бассейна и посмотреть на Нику. В упор.
– …ть – жешь твою мать! – изумленно выдохнул татуированный.
А сидевший рядом с ним раскормленный пацан лет семи едва не подавился очередной порцией попкорна, запихиваемой в рот полной жменей.
И было от чего.
Тело существа очень напоминало дельфинье, только более короткое, а плавники – более длинные. Спинного плавника не было совсем, только грудные и хвостовые. Как не было и чешуи – лишь плотная, бежево-серая кожа.
Вверху тело сужалось, плавно переходя в голову.
Совершенно человеческую голову, украшенную гривой длинных, иссиня-черных волос.
Со странным, искаженным, но все же человеческим лицом. Да, у нее не было бровей, нос больше напоминал бугорок с двумя дырочками, рот – широкий, необычно широкий. Но – губы красивого рисунка, но – огромные, чуть раскосые, почти черные глаза.
В которых сейчас дрожали слезы.
А еще безумная, на грани отчаяния, надежда.
– Ни… себе ротик! – гыгыкнул качок, толкая локтем соседа справа, тощего глистоподобного парня с редкими сальными волосенками. – Глянь, Димон, какая пасть! Рабочая, сразу видно. Интересно, а хозяева научили эту рыбу работать ротиком? Если да, то я заплачу любые бабки за пару часиков наедине.
– Ты че, Серый! – брезгливо поморщился приятель. – С рыбой трахаться будешь? Пацаны не поймут.
– Эй, селедка! – противным дискантом заорал жирдяй с попкорном. – Открой рот пошире, я тебе кукурузы насыплю! Ма-а-ам! – Он повернулся к сидевшей рядом горе сала, вбитой в тесные шорты и, наверное, топик.
Наверное – потому, что разобрать, что именно затерялось в складках плоти, было довольно сложно. Возможно, это был бронежилет.
– Что, мой сладенький? – прокурлыкала мамаша. – Водички дать?
– Отвяжись ты со своей водичкой! – окрысился нежный сын. – Лучше заставь эту рыбу работать, че она зависла тут и на ту девку пялится? У пацанки даже жрачки в руках нет, а рыба, глянь, как на нее вылупилась. И че, ты заплатила нехилые бабки за то, чтобы просто посмотреть?
– Действительно! – пожарной сиреной завопила бабища. – Где обещанное шоу?! Пусть эта уродина работает, а не на зрителей пялится!
– Сама ты уродина, – тихо проговорила Ника, не отрывая взгляда от существа.
– Что-о-о? – перешла на ультразвук слониха. Ишь ты, услышала. – Ах ты, нахалка маленькая! Да как ты смеешь так со взрослыми разговаривать?! Мамаша! – заорала она мне. – Чего сидите, словно вас это не касается? По губам надо детей бить за такое, по губам!
– Судя по накрашенным отвратительной дешевой помадой оладушкам, вас в детстве именно так и воспитывали, – приветливо улыбнулась я. – Только вот били, наверное, не ладонью, а кувалдой. Впрочем, если комплекцией вы пошли в батюшку с матушкой, то вполне могла быть и ладошка.
– Хамка! – взвизгнула скандалистка. – Хабалка! И дочку такой же растит!
– Женщина! – Ника медленно повернулась к трясущейся от злости толстухе. – Прекратите издавать эти мерзкие звуки, они делают больно Лхаре.
– Кому? – автоматически переспросила бабища.
– Ей, – кивнула в сторону существа Ника. – Ее зовут Лхара. И ваши визги режут ее бензопилой. Так что заткнитесь, пожалуйста.
– Да ты! – Слониха на мгновение задохнулась от возмущения, а потом пошла вразнос.
Теперь от ее ора стало дурно всем. А «русалка» ушла на глубину.
Угомонить верещащую гору сала не удавалось никому – ни ее тощенькому хилому мужу, ни качку, ни прибежавшей охране.
Еще и «русалка» напрочь отказывалась подниматься на поверхность, забившись в самый дальний угол бассейна. Тренер (или дрессировщик?) тщетно пытался выманить ее оттуда, публика начала возмущаться, требовать вывести средоточие проблем, но средоточие, к сожалению, было слишком массивным, а пол вокруг нее – мокрым и скользким.
Нет, это не она его намочила, брызжа слюной во все стороны, это во время шоу дельфинов и особенно касатки вода из бассейна выплескивалась.
В общем, аттракцион был под угрозой срыва.
Но это волновало мою дочь меньше всего. Ника продолжала смотреть туда, где сквозь толщу воды виднелись черные глаза русалки.
– Мама, – страдальчески морщась, прошептала она. – Когда же эта тетка заткнется? Лхара не может выплыть, пока это не прекратится, у нее мозг от визга взрывается.
– Откуда ты… – начала было я, но не договорила.
И так все ясно. Они вернулись, ее фантастические способности. А может, никуда и не исчезали, просто Ника научилась их скрывать.
А еще – управлять ими осознанно.
Поэтому я совсем не удивилась, когда девочка вдруг резко повернулась к продолжавшей буянить бабе и просто какое-то время смотрела на нее. Молча.
И внезапно наступила тишина. Нет, гомон возмущенных зрителей никуда не исчез, но от того, что прекратился ор скандалистки, этот гомон казался приглушенным шепотом прибоя.
Но самое любопытное заключалось в том, что бабища вовсе не замолчала, ее рот по-прежнему открывался, но оттуда не вылетало ни звука.
Глаза тетки выпучились, накрашенные оладушки, которые она гордо именовала губами, смешно шлепали друг о друга, она с ужасом смотрела на Нику, пытаясь выдавить хоть один звук.
И тут ее сынок громко заржал:
– Мать, ну ты точно как рыба, сейчас! Открывает рыба рот, но не слышно, что поет! Может, в бассейн нырнешь, к своим?
– Не, не надо! – хрюкнул качок. – Если твоя мамка туда прыгнет, нас всех волной накроет.
– Ага, цунами! – поддержал тощий Димон и, заложив два сложенных кольцом пальца в рот, резко свистнул, а потом заорал: – Шоу давай! Теперь ниче не мешает!
– Шоу! Шоу! Шоу! – заскандировала публика.
И шоу продолжилось.
Вернувшиеся в бассейн дельфины собрались вокруг забившейся в угол «русалки», какое-то время потусовались возле нее, словно уговаривая вернуться, а потом все вместе поднялись на поверхность.
