– Увы, это будет экземпляр мужского пола, – пояснила Анна. – Итак, дорогуша, – обратилась она к Саше. – В нашем распоряжении не так уж много времени. Сейчас я сварганю себе чашечку кофе – и мы начнем.
Саша подумала, что сегодня знаменательный день. Она попробует подцепить на крючок этого самого представителя, каким бы кретином он ни оказался. Все мужчины, с которыми отныне она будет иметь дело накоротке, должны в конце концов пасть жертвами ее обаяния. Саша усмехнулась. Да уж, обаяние! Если оно у нее и было, то острый язык всякий раз губил его на корню: большинство мужчин не выдерживали словесных баталий с Сашей и ретировались после первого же свидания. Дима Еланский был исключением. Еланский сам мог заговорить кого угодно до смерти. В конце концов, именно хорошо подвешенный язык обеспечил ему карьеру.
– Ты планируешь купить что-нибудь из одежды или поедем к тебе и скомбинируем из старенького? – прервала ее размышления Анна.
– К черту старье! Хочу настоящего обновления!
Игоря беспокоила ситуация с убийством Виктории Карташовой. Следствие шло полным ходом, и Хомяков в любой момент мог всплыть в материалах дела в качестве ее любовника. Что негативно отразилось бы на фирме «Бихом-экспорт» и, соответственно, на репутации самого Игоря, которому Бизин определенно дал понять, что Хомякова нужно во что бы то ни стало отмазать. Любовные забавы Хомякова, став достоянием гласности, могли бы расстроить его жену и, соответственно, тестя. А это уже прямая угроза бизнесу.
По мнению Игоря, оперативники должны были сейчас шерстить художественный салон Виктории и раскладывать по полочкам жизнь Анисимова. Игорь был заинтересован в том, чтобы дело закрыли как можно скорее. Он мог бы даже посодействовать в поимке преступника. Однако необходима дополнительная информация, и он собирался добыть ее лично. Если Еланская с Анисимовым замешаны в двух этих убийствах, Игорь найдет компромат и по-быстрому сдаст их ментам. Дело закроют, и «Бихом-экспорт» никогда не попадет в милицейские отчеты.
Игорь мгновенно среагировал на требовательный звонок телефона. Он давно уже его ждал и был готов к выходу. Выслушав короткое сообщение, сказал:
– Выезжаю. Буду через двадцать минут.
Петя Жалеев и его правая рука Стас Коробкин сидели в машине возле дома Еланской и ждали. Любивший ночные развлечения Стас дремал на заднем сиденье, а Петя предавался безрадостным мыслям. В настоящий момент он мечтал о том, как было бы здорово, если бы Хомяков вдруг впал в кому или заснул летаргическим сном. Тогда бы он, Петя, не таскался по Москве в самую жару, не лазил по чужим квартирам, не обливался бы потом от страха, а прохлаждался бы себе в офисе с кондиционером и занимался рутинными делами. Так нет же! Этот толстомордый похотливый бабуин вечно ухитряется влипнуть в какие-то скользкие истории. И вечно с бабами!
Последним приключением Хомякова была проститутка, отдавшая богу душу от передозировки наркотиков прямо в его постели. Петя содрогнулся, вспомнив, каких нервов ему стоило замести следы. И Шитов тоже здорово тогда побегал. Неблагодарная работа. Одно дело – охранять какую-нибудь знаменитость. Там тоже дерьма навалом, да только знаменитость можно хоть как-то оправдать. А вот оправданий беспутному Хомякову Петя не находил. Да он и не старался, честно сказать.
Когда машина Игоря затормозила неподалеку, Петя растолкал Стаса, и они поспешно вышли ему навстречу. Голый, необустроенный двор казался вымершим, но на всякий случай визитеры вошли в подъезд порознь, с приличными интервалами. Пешком поднялись на третий этаж, никого не встретив по дороге. Коробкин воспользовался отмычкой, и через минуту все трое оказались в квартире.
– Я на кухню, ты в спальню, – скомандовал Петя Коробкину, и оба мгновенно исчезли.
Игорь же некоторое время постоял на пороге гостиной, пытаясь оценить обстановку. Квартиру недавно отремонтировали. Здесь царил порядок и даже чувствовался особый стиль, проявляющийся в изысканных мелочах: на журнальном столике – книга в дорогой кожаной обложке, рядом с ней тоненькая позолоченная закладка, пара цветочных горшков с полинезийскими узорами, несколько коллекционных фарфоровых статуэток на стеллаже. Гигантское количество книг и толстых журналов, сложенных идеальными стопками. Открыв дверцу большого платяного шкафа, Игорь убедился, что Еланская действительно живет одна: правая его секция оказалась пустой, лишь груда вешалок громоздилась на перекладине, да еще малиновым языком свешивался вниз одинокий галстук.
Игорь переместился к той половине шкафа, которая была занята вещами, и первым делом осмотрел полку с нижним бельем. Женщины испокон века устраивают тайники среди своих трусиков, по-видимому, считая, что именно нижнее белье заговорено против воров и любопытных.
Ему потребовалось полминуты, чтобы в коробке с ароматическими салфетками обнаружить аудиокассету, завернутую в носовой платок. Кассета не была подписана, но Игорь, естественно, не мог пропустить подобной находки. Оглядевшись в поисках аппаратуры, он направился к магнитоле, вставил пленку и включил воспроизведение.
«Пятница, 10 июня», – раздалось бодрое сообщение. Услышав женский голос, в комнату вошел Жалеев и остановился, внимательно слушая все, что описывала Саша, отправившаяся в погоню за Викторией Карташовой. Но вот дело дошло до квартиры на «Полежаевской», и Петя с Игорем быстро переглянулись. Когда же Саша продиктовала номер «Ауди», отчалившей от подъезда, Петя поджал губы, а Игорь еле слышно выругался.
– Позови Коробкина, – приказал он.
Серая «Ауди», которую засекла Саша, на самом деле числилась за «Бихом-экспорт», и Стас Коробкин возил на ней бухгалтера или другой служивый люд, имевший срочные поручения. Личным же шофером и телохранителем Хомякова был Толик Чушкин. Игорь до сего момента был уверен, что только Чушкин в курсе хомяковских свиданий.
Стас вынырнул из коридора и воззрился на начальников.
– Ты в пятницу, десятого числа ездил с Хомяковым? – спросил Игорь.
– Один день ездил. Наверное, это действительно была пятница. Да, точно. Чушкину куда-то срочно заремизилось отправиться. По личным делам. Поэтому я поработал за него. Отвез Хомякова на «Полежаевскую».
Игорю сообщение не понравилось. Но он ничего не сказал, положил кассету в карман и закрыл шкаф.
– Остались только ванная и коридор, – сказал ему в спину Петя.
– Ну так давайте по-быстрому.
Буквально через минуту раздался удивленный возглас Стаса. Он почти бегом возвратился в комнату, потрясая перед собой довольно тяжелым продолговатым мешочком, стянутым шелковой тесьмой. Мешочек был из серой замши, с черной фирменной надписью посредине. Вероятно, прежде в нем хранилось какое-то дорогое украшение. Однако нынешние его очертания наводили совсем на другие мысли.
– Это пушка, шеф! Наверное, та самая, – отрывисто бросил Стас.
Игорь взял мешочек из его рук, развязал тесьму и с недоумением оглядел пистолет. Это была девятимиллиметровая «беретта» с удлиненным стволом.
Петя покачал головой:
– Поверить не могу, что девица, хладнокровно застрелившая двух человек, сейчас разъезжает по магазинам и примеряет шмотки. Туфта какая-то!
– Надо сматываться, – сказал Игорь вместо ответа.
– Пушку засунуть обратно? – спросил Стас.
– Естественно. Кстати, где ты ее нашел?
– В большом портфеле под вешалкой.
Все трое вошли в квартиру в резиновых перчатках и лишь на лестнице избавились от них, сбросив в мусоропровод. Игорь немного задержался на втором этаже, подождал, пока Петя со Стасом выйдут на улицу и усядутся в машину. Лишь после этого вышел тоже, бдительно оглядел окрестности. Возле соседнего подъезда бледный и унылый мальчик лет двенадцати топал, поднимая пыль и старательно жмуря глаза. Жирный серый кот сидел на кромке пустой детской песочницы, а дальше, у двухрядной полосы гаражей, носились наперегонки две овчарки, их хозяев за деревьями было не разглядеть. Игорь не стал больше медлить, сел в машину и нажал на газ.
Всю дорогу он думал о пятничной увольнительной Толика Чушкина, о Еланской, которая зачем-то следила незадолго до убийства за Карташовой, о казенной машине, номер которой сидел в ее голове, и пистолете в сером замшевом мешочке, который скорее всего явится полной неожиданностью для хозяйки. На душе у Игоря от всего этого было тревожно. Пока что и фирма, и он сам находились в тени, но в любой момент какая-нибудь ерунда могла все изменить.
Анна пыталась преодолеть душевный разлад и все свои нравственные силы бросила на то, чтобы придумать для Саши новый умопомрачительный имидж.
– Чувствую себя довольно странно, – призналась Саша, закидывая ногу на ногу. – Сто лет не показывала посторонним своих коленок.
– Это ничего, – усмехнулась Анна. – Уверяю тебя, ты быстро привыкнешь.
