– Паренек, – фыркнул Костин, – да ему лет немало, а ты про него как про мальчика говоришь.
– Как потом Севе жить? – отмахнулась я от Вовки. – Необходимо найти настоящего преступника. Рома, тщательно изучи нож на предмет отпечатков.
– Спасибо за совет, Лампа, непременно, – надулся Казаков.
– Самым внимательным образом осмотрите квартиру, – не успокаивалась я. – Соберите все, что можно! Отпечатки! Следы! Волокна! Проползите на коленях по всем комнатам! С фонарем!
– Мерси, Лампудель, – процедил сквозь зубы Казаков. – Ничего, что я пятнадцать лет этим делом занимаюсь?
– Отправь кровь на токсикологию, – наскакивала я на Романа. – Жека никогда не славилась истеричностью. Вдруг ей что-то подливали или подсыпали в еду?
Роман закатил глаза.
– Непременно! Гран мерси за курс лекций. Скажи, а руки трупа в мешки упаковать? Из-под ногтей пробы брать? Волосы погибшей расчесывать? Я не в материале! Научи дурака!
Я на секунду прикрыла глаза рукой. Так, главное сейчас – не думать, что Жека умерла, иначе я сойду с ума. Надо отнестись к случившемуся отстраненно. Похоже, и Рома, и Костин уже сделали выводы. Они считают Ковалеву самоубийцей, которая пыталась лишить сына жизни. Мой долг смыть с памяти подруги позорное клеймо. Нельзя впадать в истерику. Порыдаю потом, когда установлю истину. Спокойно, Лампа, тебе сейчас нужно все твое хладнокровие и трезвый ум. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и посмотрела на Костина.
– Узнал, кто звонил Жеке с требованием денег?
– Райкина Марина Степановна, – кивнул тот. – Проживает, кстати, не так далеко отсюда. Улица Гороховская, дом семь, корпус два, квартира пятнадцать.
Я развернулась и побежала в сторону проспекта.
– Ты куда? – крикнул Роман.
– Моя «букашка» стоит на парковке у супермаркета, – ответила я, оборачиваясь. – Смотаюсь к Райкиной. Похоже, Марина Степановна знает много интересного про Севу.
– С ума сойти! – заорал Казаков. – Вовка, не стой, останови Лампу.
Я прибавила скорости и услышала ответ Костина:
– Оставь ее, Рома. Ты сам сказал, Лампа профессионал. Мне лишние ноги-руки не помешают.
– Она не может работать по этому делу, – злился эксперт, – тебе по шапке дадут.
– Сшибут ее, натяну кепку, – парировал Костин, – что-нибудь придумаю. Пойми, Лампа с ума сойдет, если в стороне останется.
– Вы с Романовой психи! – вознегодовал Казаков.
Продолжение разговора я не узнала, потому что покинула двор.
Нужный дом по Гороховской улице не выглядел элитным, впрочем, на трущобу тоже не походил. Обычная московская многоэтажка, населенная людьми, которые пытаются выжить на скромную зарплату. Звонок имитировал пение соловья. Не успело чириканье стихнуть, как из-за двери послышался визгливый, уже знакомый мне женский голос:
– Лизка, ты?
– Да, – пропищала я.
– Сколько раз говорено, не шляйся по ночам, – закричала мать, возясь с замками, – вчера после полуночи пришла, сегодня, спасибо, пораньше вернулась. Почему по мобильному не отвечаешь?
Дверь распахнулась, я увидела крепкую женщину в джинсах и футболке.
– А где Лиза? – удивилась она.
– Наверное, веселится в клубе, – предположила я. – Разрешите войти?
– Нет, – отрезала Райкина, – незнакомых я в квартиру не впускаю.
– Добрый вечер, Марина Степановна, – сказала я, – нас можно считать почти подругами. Сегодня мы два раза беседовали по телефону. Меня зовут Евлампия Романова.
– Тут какая-то ошибка, – попятилась хозяйка, – откуда вам известно мое имя?
– Из базы телефонной станции, – открыла я секрет, – ваш номер определился на экране мобильного. Остальное дело техники.
– Лиза, – прошептала Райкина, хватаясь за вешалку, – вы из полиции! Что с девочкой?
Я замахала руками.
– Нет, нет, успокойтесь. Речь идет о Евгении Ковалевой. Вы требовали у нее денег за молчание. Сначала миллион рублей, а затем увеличили цифру в десять раз.
Райкина сжала губы в нитку, я живо втиснулась в тесную прихожую, захлопнула дверь и посмотрела на хозяйку. Но Марина Степановна уже успела прийти в себя и наметить план действий.
– Врет! – с жаром воскликнула она.
– Кто? – уточнила я.
Хозяйка наклонила голову и ринулась в атаку:
– Распрекрасная ваша Евгения Ивановна, разлюбезная Ковалева! Владелица частной гимназии! Разве можно доверить своего ребенка педагогу, который родного сына воспитать не может? Знаете, какой ее Сева? Вор, насильник, педофил, сутенер!
– Серьезные обвинения, – сказала я. – Всеволод пытался принудить вашу дочь к половой связи?
– Мерзавец! – взвизгнула Марина Степановна. – Лизочке едва пятнадцать исполнилось. Она маленькая! Ни о чем, кроме школы, не думает. Не девочка, а нежная незабудка. Ковалев негодяй!
– И вы решили получить деньги за потерянную дочкой невинность? – уточнила я. – Звонили Ковалевой, шантажировали…
– Брешет она. Не было этого! – затрясла головой Райкина.
– Вы никогда не набирали номер матери Севы? – уточнила я.
Марина честным, открытым взором посмотрела на меня.
– Где я могла телефон взять?
Я открыла рот, чтобы уличить врунью, но тут в дверь позвонили.
– Лиза! – заорала хозяйка и, не задавая никаких вопросов, ринулась к двери, вопя: – Доченька, к нам из полиции пришли! Ковалева наплела…
Договорить фразу она не успела, потому что в квартиру практически на четвереньках вползла девица самого непотребного вида. Темно-каштановые волосы были спутаны и заляпаны грязью, макияж на лице превратился в месиво разноцветных пятен, а короткая маечка оказалась разодрана.
– Мамунь, привет, – прозаикалась красавица, – я домой всегда вовремм… ик… ик… воврем… врем…
Так и не справившись с трудным словом, нимфетка громко рыгнула и свалилась набок. Стало видно, что у нее на ногах всего одна туфелька, а черные лосины походят на решето. Зато сумочка была в целости и сохранности, висела у очаровашки на шее.
– Лиза! – заорала мать. – Где твоя юбка? Отвечай немедленно! Дрянь!
– Хороший вопрос, – усмехнулась я, – вас волнует лишь отсутствие юбки? На мой взгляд, лучше поинтересоваться, чем девочка-незабудка наклюкалась. Если она пила дешевую бормотуху, то лучше вызвать врача, сейчас легко отравиться фальшивым алкоголем.
Елизавета подняла голову, с усилием оторвала от пола руку и погрозила нам кулаком.
– Проваливайте! Я дерьмо не глотаю! В «Туннеле» налили… лили… кап… кап… ф-у-у! Дайте воды! Я танцевать хочу-у-у!
– Замолчи, соседей разбудишь, – цыкнула на пьяное чадо Марина.
– П-плевать! – во всю глотку заорала Лиза. – Дайте шампусика и… ну… блин… короче, как всегда!
Из комнаты донесся гневный стук.
– Уже по батарее колотят, – испугалась Райкина. – Не дай бог, спустятся, увидят Лизку, слухи пойдут.
– Надо отнести девочку в ванную, – предложила я, – холодный душ плюс литр марганцовки внутрь. Еще нам понадобится энтеросгель и побольше чаю, лучше зеленого.
– Как мне ее, лосиху, поднять? – расстроилась Марина. – Вымахала, кобыла!
– Бери за ноги, я за руки, и потащили, – перешла я на «ты». – Клизма в доме есть? Наполни ее чуть теплой водой. Сейчас устроим реанимацию.
Примерно через час Лиза после всех неприятных манипуляций, включавших в себя промывание желудка и поглощение энтеросгеля, почти обрела человеческий облик. Девочка была завернута в халат и усажена на кухне с чашкой чая в руках. Мы с Мариной устроились напротив нее, и я заново начала разговор.
– Вот что, девушки, учитывая, что мы сейчас пережили, предлагаю выпить на брудершафт заварки и перестать врать. Марина, ты разговаривала не с Жекой, а со мной. Ковалева забыла свой телефон в кафе, где мы с ней встречались, на все адресованные ей звонки отвечала я.
Райкина заморгала.
– Ну… я хотела мирно разрешить конфликт. Сева… он…
– Не стоит петь песню про девочку-незабудку, – предостерегла я. – К сожалению, случилось несчастье. Сева тяжело ранен, Евгения найдена мертвой во дворе своего дома, она выпала из окна. Полиция предполагает, что это дело рук человека, который затаил злобу на Всеволода. Ну, допустим, парень изнасиловал пятнадцатилетнюю школьницу, а ее мать решила отомстить.
Марина зажала ладонью рот, вскочила и кинулась в туалет.
– Блин! – взвизгнула Лиза. – Она насмерть разбилась?
– К сожалению, да, – сухо сказала я.
– Мы не имеем никакого отношения к ее смерти! – закричала Марина, вбегая назад.
От батареи незамедлительно полетел стук.
Лиза схватила висевшую на стене лопатку для торта и принялась колотить по металлической гармошке. А Марина взяла телефон, набрала номер и снова заорала, на этот раз в трубку:
– Наташка, еще раз загрохочешь, я тебе завтра все стекла переколочу в машине. Что, что! Свадьба у нас! Я замуж вышла! За Филиппа Киркорова! Удавись теперь!
