Леня снова разгримировался у себя в машине и, сделав несколько кругов, остановился неподалеку от «Интертрейда». Он включил радиоприемник и поймал волну, на которой работал вклеенный в конверт маячок. Поймав отчетливый сигнал, он включил портативный пеленгатор и убедился, что маяк по-прежнему находится в офисе фирмы. Теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что его предположения верны.
Все его расчеты основывались на том, что фирма «Интертрейд» — всего лишь передаточное звено, так сказать, почтовый ящик, и конверт с полярной крачкой отправится отсюда куда-то еще.
Леня делал вид, что дремлет, время от времени бросая взгляд на тускло светящуюся шкалу пеленгатора.
Лола занималась своими текущими делами, нет-нет да и посматривая на часы. Она знала, что сегодня — ее последний рабочий день, и от этого время тянулось особенно медленно. В двенадцатом часу заглянула Светка Ягодкина из бухгалтерии с заманчивым предложением покурить.
— Крыса на месте, — прошептала Лола, опасливо взглянув на кабинет начальницы, — и она сегодня в особом озверении!
— А-а! — сочувственно протянула Светка. — Ну, тогда ладно, не дразни ее, а то вообще заживо сожрет!
— Что за болтовня в рабочее время? — донесся визгливый голос из кабинета начальницы.
— Все слышит, ведьма! — одними губами прошептала Светка и выскочила из приемной.
Неожиданно в коридоре раздались незнакомые шаги, и в приемную вошел невысокий худощавый мужчина с неприятным красноватым лицом и маленькими холодными глазами.
— Простите, вы к кому? — спросила Лола, вскочив из-за стола.
Посетитель, не обращая на нее внимания, пересек приемную и подошел к двери Крысиного кабинета.
— Вы к Ларисе Борисовне? — еще раз попыталась Лола выполнить свою должностную функцию.
— Сидеть! — прошипел незнакомец, выстрелив в нее ледяным взглядом. — Докладывать обо мне не надо! — и взялся за ручку двери неожиданно большой рукой, густо поросшей рыжеватыми волосами.
— А как же… — пробормотала Лола, испуганно попятившись.
— А вот так! — отрезал посетитель и скрылся за дверью кабинета.
Впрочем, пробыл он там совсем недолго, не больше минуты, и покинул офис, оставив после себя какой-то странный холодок, какой чувствуется в воздухе после грозового разряда.
Лола готова была поклясться, что появление этого человека напрямую связано с появлением в утренней почте конверта с полярной крачкой. Будем надеяться, что Леня его не упустит. Лола сделала все что могла, и вскоре обретет свободу. Ей больше не придется вставать ни свет, ни заря, одеваться как огородное пугало и сносить издевательства Крысы Борисовны…
Однако сегодня нужно вести себя как ни в чем ни бывало, поэтому, когда директор отбыл обедать, Лола тоже засобиралась на улицу. Крыса выскочила из кабинета и пыталась устроить ей очередной разнос, но вышло у нее это как-то неубедительно, не было в ее крике подлинного чувства. Лола отнесла это за счет Крысиного общения с тем страшноватым типом, что приходил за письмом. Она опустила глаза, как примерная секретарша, и слушала Крысу молча, изредка прерывисто вздыхая, как будто стараясь удержать подступавшие рыдания.
— Все делаешь медленно, на рабочем столе у тебя сам черт ногу сломит! — бухтела начальница, хотя это была заведомая ложь — у Лолы на столе был относительный порядок.
— Графин с водой аж зеленого цвета! — надрывалась Крыса. — Год наверное воду не меняла!
Лола подозревала, что допотопный графин и стаканы Крыса велит держать в приемной исключительно из вредности. Никому этот графин не был нужен, никому и в голову бы не пришло пить из него воду. Разве что цветы полить, там им как раз застарелая вода полезнее, меньше фтора. У директора в кабинете бар, там и минералка, и тоник с содовой, все есть. Если же какому сотруднику в приемной станет плохо от Крысиных слов, то у Лолы наготове в ящике стола бутылка простой негазированной воды. Но Крыса выбросить графин не давала ни за что. Уборщице Нюсе уже не раз влетало за графин, она только рукой махала в ответ на Крысины вопли.
Поскольку Лола молчала и опускала глаза, чтобы Крыса не заметила в них тщательно скрываемое злорадство, начальнице надоело Лолу воспитывать, и была объявлена временная амнистия.
Обедать в диетическом бистро по-прежнему не хотелось, Светка Ягодкина снова упорхнула куда-то со своим супермужчиной, и Лола отправилась пить кофе, тщательно следя за сумкой.
Ее престарелый воздыхатель был там, сидел за столиком, лицом ко входу и, увидев Лолу, просиял. Зубы у него были все в наличии, но слишком ровные и белые, чтобы быть настоящими.
«Наверное, челюсть вставная», — ехидно подумала Лола, и тут же устыдилась.
Человек пожилой, что с него взять? Еще неизвестно, как будет Лола выглядеть в его возрасте. Деду-то, по самому скромному счету, не меньше семидесяти. Лола представила, как она будет выглядеть в семьдесят лет, и в ужасе зажмурилась. Потом она решила, что при ее вредной работе она до такого возраста просто не доживет, что Ленька вгонит ее в гроб во цвете лет, и немного успокоилась.
— Здравствуйте, моя очаровательница! — сказал старик совсем рядом.
Лола открыла глаза и улыбнулась ему как можно приветливее. Ее грела мысль, что она беседует со старичком в последний раз. И в кафе это она больше никогда не придет, и девицу за стойкой больше никогда не увидит, и того громилу-охранника тоже…
Старичок в это время бодро смотался к стойке и заказал для Лолы кофе и лимонный пирог. Ему официантка принесла зеленого чаю.
«Здоровье бережет», — отметила Лола.
— Вы не представляете, как я рад вас видеть! — высокопарно начал старик, — я ждал вас сегодня с таким волнением! Дело в том, что вчера я не смог прийти…
— Заболели? — участливо спросила Лола.
— Нет, что вы, никакая болезнь не смогла бы меня удержать дома! — воскликнул старичок и артистично взмахнул руками.
«Точно, бывший дирижер, — подумала Лола, — или артист. Голос у него такой звучный, привык на сцене разговаривать…»
Она тяжко вздохнула, вспомнив, что тоже принадлежит к артистической братии. И вот, вместо того, чтобы покорять сердца публики, чтобы стоять на сцене в свете прожекторов и слушать крики «Браво!» Лола должна торчать в дурацкой конторе и общаться с мерзкой начальницей. За что, спрашивается?
Где корзины цветов, благоухающие в артистической уборной, где восторженные отзывы в прессе? Где толпы поклонников, осаждающие служебный вход в театр? Где гастроли, где великие режиссеры, умоляющие ее сняться в их фильмах?
Где ток-шоу, где приглашения на фестивали, где премии, наконец?
Ничего этого в ее жизни нет — ни цветов, ни аплодисментов, ни поклонников. Впрочем, один поклонник, кажется, есть, вон он сидит рядом и заглядывает в глаза. Что ж, горько подумала Лола, на безрыбье и рак рыба…
— О чем вы задумались, драгоценнейшая? — участливо спросил старичок.
— Жизнь — отвратительная штука, — мрачно ответила Лола, — и полна несправедливостей.
— Ну, вам еще рано судить о жизни в целом, —рассмеялся ее поклонник, — у вас еще все впереди.
— Не уверена, — буркнула Лола, ей вдруг захотелось заплакать и пожаловаться кому-то на судьбу.
— Раз уж мы сидим рядом, не будет ли нескромным с моей стороны поинтересоваться, как вас зовут? — спросил старичок. — И позвольте представиться — Николай Ардальонович, уж извините за такое старорежимное отчество.
— Что вы, это же что-то из Достоевского! — обрадовалась Лола. — Как мило! А меня зовут Ольга.
— Вы удивительно образованны, милая Оленька! —умилился старичок. — Но что-то я вижу, что эти прекрасные глазки затуманены. У вас неприятности?
— Да как вам сказать, — Лола поникла головой.
— Возможно, я смогу помочь?
Тут Лола вспомнила, что она — всего лишь бедная секретарша, и, сама себе удивляясь, стала жаловаться старичку на свою тяжкую жизнь, на маленькую зарплату и главное — на отвратительную Крысу Борисовну, которая задалась целью извести Лолу напрочь.
Николай Ардальонович очень Лоле сопереживал. Он придвинул свой стул вплотную и даже отважился осторожно погладить ее по руке. Еще он назвал ее деточкой.
— И так ужасно вставать утром! — ныла Лола. — В полной темноте звенит будильник, и кажется, что это колокол, который звонит по мне! Или звучат трубы Страшного суда. И так хочется разбить ненавистный будильник, повернуться на другой бок и заснуть!
«Сном забыться» — поддакнул старик. «Уснуть и видеть сны»! — подхватила Лола.
— Дорогая, я нахожу в вас все больше и больше достоинств, — объявил Николай Ардальонович, — чтобы современная молодая женщина так непринужденно цитировала Шекспира!
Лоле стало немножко легче, она спохватилась, что опаздывает на работу, и умчалась, послав на прощанье старичку с порога воздушный поцелуй.
