– Кэтлин?! – воскликнула я возмущённо.
Викарий уставился на меня с совершенно оторопелым видом.
– Боже мой! – Голос его звучал несколько смущённо. – Вы не моя жена.
– Разумеется, нет, я Элли Хаскелл.
– Точно. – Он встал со стула и учтиво протянул руку. – Очень мило, что вы заглянули поговорить. Садитесь и облегчите душу. Не сомневайтесь, милое дитя, что никакие ваши слова не шокируют меня. Думайте обо мне только как об исповеднике. Священнику всякое приходится выслушивать. Вы не первая заблудшая душа, которая обращается ко мне за советом. И даже не первая, кто запустил руку в фонд помощи священниками, лишённым сана.
– Куда, куда?!
Я прислонилась к спинке кресла.
Мистер Эмблфорт наградил меня очередным изумлённым взглядом.
– Как, вы сказали, вас зовут?
– Элли Хаскелл.
– А-а. Боюсь, я думал об Эдит Хаббел. Дама из моего прежнего прихода. Знаете, порой мысли ускользают в прошлое…
Так, надо остановить преподобного, пока его мысли не добрались до Средних веков.
– Боюсь, вы немного перепутали. Видите ли…
Меня перебил бой часов.
– Может быть, вы пришли по поводу девочек-скаутов? – с надеждой предположил викарий. – В таком случае вам лучше встретиться с моей женой. Кэтлин до сих пор хранит форму и будет рада видеть вас в нашем доме.
– Но это не ваш дом.
– Правда?
Мистер Эмблфорт огляделся с видом человека, оттаивающего после пятидесяти лет анабиоза. Взгляд его упал на портрет Абигайль над каминной полкой, пробежался по бирюзово-розовому ковру, по креслам в стиле эпохи королевы Анны. Когда ему на глаза попались жёлтые китайские вазы, на лбу викария проступила недоумённая складка.
– Это Мерлин-корт…
Продолжить мне не дал звонок в дверь. Кого ещё принесла нелёгкая?! Поспешно извинившись, я устремилась в холл выяснять, кто же ещё считает, что мы никогда не ложимся спать. Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда наш посетитель, точнее, посетительница снова собиралась поднять трезвон. Я отступила на шаг, и гостья вошла в холл с видом начальника экспедиции к Северному полюсу. Доспехи у дверей вздрогнули, словно ожидая приказа двинуться навстречу полярным медведям.
Кэтлин Эмблфорт, иначе говоря супруга священника, несомненно, взяла жизнь за горло в ту самую минуту, когда вылезла из чрева. В сравнении с её безудержной энергией любой средний человек выглядел так, словно он нуждается в немедленном переливании крови. Когда она приехала в Читтертон-Феллс, то в одиночку разгрузила грузовик, пока два здоровяка распивали чаи. За какой-то час Кэтлин распихала по местам мебель, повесила картины и выстроила на полках безделушки. После чего усадила мужа на стул в его кабинете, напекла кучу лепёшек с сыром и перекопала большую часть сада.
Об это мне поведала миссис Рокси Мэллой, моя домработница, и тут же прозрачно намекнула, что она гораздо охотнее заглядывала бы в Мерлин-корт, если бы накануне её визита я устраивала генеральную уборку. Ещё большей поклонницей миссис Эмблфорт она стала после того, как прошла прослушивание и получила в пьесе роль без слов. Рокси даже назначили запасной на роль главной героини. Единственная её претензия состояла в том, что у жены нашего нового викария отсутствует вкус. Сказано это было в тот момент, когда сама миссис Мэллой вырядилась в платье из пурпурного бархата с более глубоким декольте, чем Марианская впадина. Но надо признаться, что и Кэтлин питала пристрастие к шляпкам с таким количеством фруктов на полях, что они обеспечили бы недельную потребность многодетного семейства в витамине C. На сей раз шляпка отсутствовала, из-под твидового пальто выглядывала розовая ночнушка, над каждым ухом висело по гигантской бигуди, а на босых ногах болтались растоптанные башмаки.
– Прошу прощения, что подняла вас в столь неурочный час. – Кэтлин закрыла входную дверь и огляделась с таким видом, словно её одолевало неистребимое желание привести всё в порядок. – Но дело в том, дорогая Элли, что мой Дунстан опять куда-то пропал. Я оставила его в кабинете, а сама отправилась на кухню печь бисквиты для «Домашнего Очага», а когда вернулась, он исчез. Поначалу я не волновалась, так как Дунстан часто выходит на прогулку, чтобы привести в порядок мысли о святом Этельворте. Но прошло не меньше двух часов, а его всё не было. И тогда я сказала Рут: «Судя по всему, твой дядюшка Дунстан опять зашёл не в тот дом. А ближайший к нам – это Мерлин-корт».
– Он в гостиной, – сообщила я.
– Вот глупенький! – Миссис Эмблфорт с нежностью покачала головой. – В прежнем приходе соседи привыкли к подобным визитам. Они даже оставляли для него банку с какао.
– Боюсь, сегодня ему пришлось порыться в кладовке.
– Наверное, это был для него тяжёлый удар! Дунстан не привык заботиться о себе. Тем более что мы с Рут всегда приглядываем за ним. О, она замечательная девушка! Милая Рут печатает для него и проповеди, и рукописи. Хорошо, что она живёт с нами, но мы её вовсе не держим на привязи. Да и подходящих мужчин вокруг полным-полно. Возьмём, к примеру, вашего кузена Фредерика… Впрочем, я отвлеклась. Кстати, о Фредди. Он замечательно справляется со своей ролью в пьесе. Ох, это одна из лучших моих пьес. И нам очень повезло, что леди Гризуолд согласилась принять участие. Вы знаете, что до замужества она играла на сцене?
– Да, я об этом слышала.
– Так что повезло не только Дунстану, – миссис Эмблфорт наконец нашла картину, которую надо поправить, – в том, что мы переехали сюда. Полагаю, вы понимаете, что он стремился к этому потому, что хотел оказаться рядом со святым Этельвортом. – Обернувшись как раз вовремя, чтобы успеть заметить моё замешательство, Кэтлин продолжала: – Руины того монастыря, который святой Этельворт основал в 1014 году, находятся на земле Гризуолдов. Вы должны простить меня, дорогая. Когда живёшь с таким человеком, как Дунстан, волей-неволей становишься занудой.
Она передвинула вазу с цветами и строевым шагом устремилась к зеркалу, явно намереваясь протереть его до блеска.
– Я знала о руинах, но почему-то думала, что в монастыре жили бенедиктинцы.
– Только не вздумайте сказать об этом Дунстану, а то он может выйти из транса и убить вас. – Миссис Эмблфорт ещё раз нежно улыбнулась и, взяв меня под руку, повела к гостиной. Её рассеянный супруг, к моему великому облегчению, пребывал в полном забытьи, мерно покачивая чашку с какао на коленях.
– Дорогуша! Он действительно немного помешался на почве своего героя одиннадцатого века. Но у каждого свои заскоки, не так ли?
Прежде чем я успела ответить, сверху спустился папа. На нём была ночная рубашка в сине-белую полоску. Раскинув руки, он двинулся прямо на Кэтлин. Глядя на супругу викария остекленевшим взором, папочка прогрохотал:
– Прочь, дыхание смерти, приди в мои объятия, самый изысканных из цветов страсти!
О, это было незабываемое зрелище, от которого я получила громадное удовольствие. Неукротимая и бесстрашная миссис Эмблфорт взвизгнула, ринулась в гостиную и шлёпнулась на колени своего почтенного мужа, начисто позабыв о чашке с какао.
И вот, ясным октябрьским утром я стояла у решётчатого окна в маленьком замке на берегу моря, наблюдая, как по ступенькам во внутренний дворик спускается темноволосый мужчина. Он был воплощением моей мечты: красивый, остроумный, очаровательный и, что самое лучшее, влюблённый в такую обыденную и повседневную особу, как я. Отрадную картину портило лишь одно обстоятельство. Черноволосый красавец должен был сейчас укладывать чемоданы в машину для поездки во Францию. А вместо этого он собирался закатить в стойло папину колымагу, пока торговец рыбой, приезжавший к нам по вторникам, не врезался в неё.
– Ты эгоистичная и злобная корова, вот ты кто! – Женский голос за моей спиной с жестоким наслаждением чеканил каждый слог. – К тебе испытывают не любовь, а жалость! Кому ты нужна в этом доме?! Он согласился поехать с тобой за границу лишь из врождённого благородства!
Я судорожно ухватилась за штору, а голос продолжал обволакивать меня. Теперь в нём звучала жалость:
– Всякий раз, когда он входит в дверь, я жду, что ты наконец опомнишься и поймёшь, в чём твой долг. Пожелай ему счастья с женщиной, которая больше подходит человеку такой мужественной красоты, и позволь идти своим путём.
Ещё пару секунд я стояла словно парализованная, но когда набралась сил обернуться, то увидела миссис Мэллой, уютно расположившуюся на диване. Она склонилась над кипой листков, потряхивая иссиня-чёрными волосами, у корней которых предательски проступала седина.
– Полагаю, ты понимаешь меня, Кларабелла! – провыла Рокси, взмахивая руками. Лампа на столике испуганно качнулась.
Кларабелла! Боже… Я-то давным-давно сократила своё имя до Элли, но, как, к несчастью, вспомнил мой отец полный вариант – Жизель. Что-что, а это миссис Мэллой знала. Честно говоря, Рокси мало что обо мне не знала, поскольку регулярно наведывалась в Мерлин-корт с того самого дня, когда прибыла подавать закуски в день моей свадьбы. Она великодушно согласилась придать шика этому дому. Между нами существовала негласная договоренность: в Мерлин-корте заправляет Рокси. Но даже если бы она не ошиблась в моём имени, я всё равно бы поняла: происходит что-то неладное. Миссис Мэллой никогда не была ранней пташкой, а ведь ещё нет и девяти. С утра пораньше Рокси заявлялась только в тех случаях, если торопилась сообщить о чьей-нибудь смерти. Желательно насильственной.
