— Понятненько, — гадко ухмыльнулась няня.
— Он умер, — добавила Кира.
— Повесился? — деловито спросила Ася. — Во! Теперь и у вас, того-самого, брык в голове…
Я вцепилась пальцами в стол. Не перепутала ли я адреса и не попала ли в клинику для душевнобольных?
— Теперь и у вас глючит, — бубнила Ася.
— Он мертв, — вступила в беседу Анна.
— Ну, не знаю… — протянула Ася. — Думаете… да?
— Я не верю! — воскликнула Кира. — Он не мог вот так сразу…
— Угу, — кивнул до сих пор молчавший Костя.
— Надо Галю позвать, она одевается, — предложила вбежавшая в комнату Лана.
— Вы сумасшедшие! — вырвалось из меня. — Если Михаил Петрович скончался, то необходимо срочно вызвать врачей.
Костя и Кира уставились на гостью. Нянька протяжно вздохнула:
— Эх, милая…
— Пойдемте… э… Лаура, — холодно сказала хозяйка дома, — нам следует побеседовать спокойно.
Словно кролик, загипнотизированный коброй, я поплелась за Анной и в конце концов оказалась в просторной, очень уютной комнате, заставленной диванами и креслами.
— Садитесь, — неожиданно ласково предложила Анна, — и скажите: вы кто?
— Лаура, — нежно улыбнулась я, — племянница Михаила Петровича, из города Владивостока, вернее, из Пионерска.
— Не надо лжи, — резко перебила Анна. — Понимаю, вам заплатили, но господин Антонов мертв. Естественно, никто не попросит деньги назад, они ваши, но лучше сейчас рассказать мне правду.
Я, продолжая удерживать на лице гримасу приветливости, спокойно повторила:
— Являюсь Лаурой Антоновой, племянницей Михаила Петровича.
— Дочерью его рано умершей сестры? — уточнила собеседница.
— Да.
— Вы появились на свет в законном браке?
— Какая разница!
— Ответьте, пожалуйста, — ласково попросила Анна.
— Мой папа тоже умер.
— И как его звали?
— Иванов Иван Иванович, — живо отреагировала я.
— Тогда почему вы Антонова? — мягко поинтересовалась Анна.
Я замерла, потом, обозлившись на себя, начала врать:
— Понимаете, случаются такие семейные ситуации, о которых не очень хочется сообщать окружающим. Мы с отцом не ладили, он ревновал маму, бил ее, меня тоже. Поэтому после кончины этого родного по крови, но чужого по сути человека я решила вычеркнуть из своей жизни даже память о нем и взяла мамину фамилию.
Анна кивнула:
— Хорошо, пойдемте.
— Куда? — насторожилась я.
— Хочу показать вашу комнату.
Ага, значит, я прошла испытание, жена Антонова наконец-то поверила мне. Интересно, настоящая Лаура знала о том, какие порядки заведены в доме у ее папочки, или у нее, как у всех цыганок, обостренная интуиция? Во всяком случае, встречу близкой родственнице тут устроили грандиозную. Сначала затеяли скандал, а потом попытались убедить гостью, что хозяин умер. Может, наивная девушка из Владивостока и поверила бы радушным родственничкам, только я — профессиональный детектив и знаю, как реагируют обыватели на смерть одного из членов семьи. Окажись сейчас в доме на самом деле труп, тут бы уже стоял плач и метались врачи вкупе с милицией. Анна же совершенно спокойна. Нет, идет некая игра, смысл которой мне пока неясен. Понятно лишь одно: меня наняли для исполнения роли племянницы, и попросить перестать ломать комедию может лишь сама Лаура. Наверное, надо позвонить ей по телефону, но при Анне я не могу этого сделать.
— Сюда, пожалуйста, — закивала хозяйка, вводя «племянницу» в небольшую полукруглую спальню. — Не смущает первый этаж? Нравится?
— Очень, — совершенно искренно ответила я.
— Прислуга доставила ваши вещи.
— Огромное спасибо.
— У вас одна сумка?
— Да, да, — закивала я.
— Это она? — методично вела допрос Анна.
— Абсолютно точно.
— Марина, домработница, ничего не перепутала?
Меня стала настораживать настойчивая вежливость хозяйки. Ох, похоже, она неспроста превратилась в сахар медович.
— Все просто замечательно, — еще шире заулыбалась я.
— Тогда позвольте ваш паспорт… — склонила набок голову Анна.
Я вздрогнула.
— Кого?
— Что, — поправила Анна. — Можно ли мне посмотреть ваш паспорт? Такую бордовую книжечку, с фотографией. Только не говорите, будто забыли его дома, не верю! В самолет без сего документа не сесть.
— Паспорт? — пробормотала я.
— Да, паспорт, именно.
— С пропиской?
— Верно.
— С фотографией и годом рождения?
— Точно.
— Паспорт?!
— Давайте же его! — жестко приказала Анна. — Не тяните кота за хвост!
— Зачем вам мой документ? — решила изобразить я обиду.
— Разве вы не в курсе? — одной стороной рта улыбнулась хозяйка. — Москва особый город, все приезжие обязаны зарегистрироваться в милиции.
— Но я прибыла к родственникам.
— Все равно, правила едины. Ну, так где ваш паспорт?
— Э… э…
— Сумка здесь, — напомнила Анна, — и вы только что заверили меня, что другого багажа нет. Надеюсь, теперь не хлопнете себя по лбу и не заявите: «О черт! Оставила в зале прилета рюкзак, в нем все бумаги»?
Ощущая себя мышью, которую злая, жирная кошка загнала под комод, я решила все же не сдаваться. И, навесив на лицо очередную идиотскую улыбку, нарочито спокойным голосом ответила:
— Нет, конечно, в голову не придет врать. Если позволите, разберу сумку, умоюсь, переоденусь и принесу паспорт. Или вы принимаете меня за террористку и желаете, чтобы я грязными руками начала копаться в вещах? Разве документ нужен прямо сейчас? Вы сию секунду намерены бежать в отделение? Или можно погодить полчасика?
— Хорошо, я подожду, — кивнула Анна.
Потом она подошла к двери, открыла ее, но обернулась и тихо сказала:
— Я никогда не ошибаюсь. И я абсолютно уверена: вы никакого отношения не имеете к Лауре, сестре моего мужа. Кстати говоря, сомневаюсь, что ее дочь приехала бы сюда. Хотела избавить вас от тягостных объяснений с представителями закона, но ничего не вышло. Теперь сидите тут, пока не явится милиция. Вот парням в форме и покажете паспорт, расскажете свою сказку. Прощайте.
Прежде чем я успела моргнуть, хозяйка выскользнула в коридор, потом до моего слуха долетел звук поворачивающегося в замке ключа.
Я побежала к выходу из комнаты и забарабанила по дубовой створке.
— Эй, откройте!
Но никаких звуков из коридора не донеслось. Я подергала ручку, потом села в кресло и призадумалась.
Следовало признать — проиграла я с разгромным счетом. Сто — ноль в пользу Анны. Ну почему я решила, что в семье Антоновых царят те же порядки, что у нас? Если бы к Романовым заявился некто, назвавшийся никогда не виденным родственником, то ни Катя, ни я, ни Юля, ни Сережка точно не потребовали бы у человека паспорт. Нет, мы верим гостям на слово.
Ладно, не стоит сейчас корить себя. «Операцию» готовила Лаура, это она должна была детально разработать план. Впрочем, и я хороша — согласилась на явную авантюру! Но у меня есть слабое оправдание: очень хотелось получить участок под застройку — как увидела фото, так сразу и лишилась разума.
И как теперь мне поступить? Ясное дело: следует немедленно позвонить заказчице. Хорошо хоть, я, пусть и очарованная снимком Птичьего, догадалась все же внести в память своего мобильника ее номер.
Чувствуя себя совершенно разбитой, я встала, подошла к сумке, открыла ее и страшно обозлилась. Так… Кто-то явно рылся в моих вещах! Точно помню: голубая, совершенно новая пижамка лежала на дне, а теперь она сверху.
Рука принялась шарить в тесном пространстве. Ну и куда завалился сотовый? Давно заметила: время, затраченное на поиск аппарата в сумке, пропорционально размеру телефона — чем он миниатюрнее, тем дольше длится процесс. Когда у меня имелась трубка размером с половник, было намного удобнее. Ага, вот, кажется, и… Ой, что это?
Глаза мои уставились на странный серо-голубой пульт от телевизора. Несколько мгновений я пребывала в растерянности, потом вдруг сообразила: держу в руках блокатор электроники, замечательную вещь, купленную вчера в торговом центре, с помощью которой я так ловко вырубила вечером ноутбуки Кирюшки и Лизы. Но зачем я прихватила устройство с собой? Нет ответа на сей немаловажный вопрос, скорее всего, машинально сунула в сумку. А где же все-таки телефон?
Имелся лишь один, испытанный способ поиска мобильного. Я схватила баул, перевернула его вверх ногами, высыпала на пол немудреное содержимое и ахнула.
Вообще говоря, я не планировала задерживаться у Антоновых надолго. Более того, хотела в процессе беседы с родственниками сказать, что имею в Москве близкую подругу, которая пригласила к себе ночевать. Я намеревалась преспокойно уехать домой и вернуться сюда, в антоновский особняк, завтра к полудню. В конце концов, передо мной стояла задача понравиться Анне и ее детям, а, согласитесь, родственница из провинции, которая имеет где остановиться в столице и намерена не жить у вас, а приходить лишь в гости, вызывает больше приятных эмоций, чем племянница, которая обустроится в вашем доме и начнет шмыгать по нему днями и ночами. И еще. У меня с Юлечкой один размер, и при желании я могла вытащить из шкафа Сережкиной жены пару дорогих платьев, помпезных свитеров, брюки со стразами, одним словом, одежку — последний визг моды. Но ничто так не злит женщину, как слишком хорошо одетая другая представительница слабого пола. Я не хотела, чтобы Анна и Лана подсчитывали в уме стоимость норкового полушубка или кусали губы, разглядывая пуловер известной фирмы, на который Юля грохнула половину своей немаленькой зарплаты. Поэтому я прихватила вещи из своего гардероба — красивые, хорошего качества, но не супер-пупер дорогие и модные. Это были джинсы, блузка, тоненькая водолазка, шерстяная кофточка на больших деревянных пуговицах и еще кое-какие мелочи. Короче, теперь вы знаете, что пряталось в сумке и что я должна была увидеть, вытряхнув из него содержимое. Ну и ответьте мне: откуда среди скромных шмоток взялись деньги? Не просто деньги, а… раз, два, три, четыре… десять пачек, перехваченных резинками?
