– Что вы, что вы, – испуганно сказал дедушка, – просто я подумал: коли вы на авто прибыли, тогда порядок, но если, паче чаяния, поезда ждете, то он тут давно не ходит.
– Почему же? – спросил я и начал осторожно спускаться по выщербленным ступеням.
– Понимаете, – охотно пустился в объяснения дедуля, – тут, чуть поодаль, раньше, при Советах, завод был секретный, на оборону работал. Так вот, чтобы людям на службу легче попасть, ветку к нему от основной «железки» бросили и платформу построили. Несколько раз в сутки «кукушечка» ходила, по расписанию. Одну смену привезет, другую оттянет к той станции, что для всех. Иначе б народу пять километров пехом переть. Хоть и принято сейчас коммунистов ругать, только они ведь и хорошее делали. Сегодня же никого не интересует, сколько времени тебе до станка переть, скажи спасибо, что рабочее место нашел. Верно?
Я кивнул и направился к «Жигулям», дед не отстал, он последовал за мной, выплескивая кучу неинтересных мне подробностей.
– Потом развалилось предприятие, вроде его иностранцы купить пытались, да наши не согласились. Как же! Военная тайна! А о людях они подумали, о простых рабочих? Всех выставили, поселок умер, правда, дома до сих пор остались, вон за водокачкой одни бедолаги живут, те, кому деваться некуда, вот я, например. И где продукты купить? Только в Москве! Никого ничего не волнует… Горбачев… Ельцин… Путин… льготы… бу-бу-бу-бу.
Послушав пару минут для порядка разволновавшегося старичка, я отключил слух и стал машинально кивать, навесив на лицо приветливую улыбочку. Жизнь с Николеттой научила меня простому фокусу: хочешь остаться в живых после общения с маменькой, никогда не спорь с ней, лучше всего, вырубив систему связи с внешним миром, включить автопилот кивания.
Дедушка захлопнул рот и уставился на меня. Сообразив, что излишне говорливый собеседник высказал все, что накопилось на душе, я хотел уже попрощаться, но тут старикашка со словами: «Ну, спасибо, уважил пожилого человека», – полез в «Жигули».
– Простите, вы куда? – встрепенулся я.
– Так сесть хочу.
– Зачем?
– Ты же обещал подвезти.
– Я? Вас? Куда? Когда?
– Ну сейчас, – удивленно пояснил дедушка, – я спросил тебя: «Сынок, не добросишь до поселка?» А ты закивал, заулыбался, разве ж так «нет» говорят?
Я тяжело вздохнул.
– Далеко ваше поселение?
– Нет, – словно ребенок обрадовался дедок, – совсем рядом, направо, налево, да я покажу, не сомневайся, вон шоссейка тянется.
Я вгляделся в грязную колею, похоже, именно по ней лихо рулила на шикарном джипе Марина, больше просто машине нигде не пройти, повсюду тесно растут деревья.
– Не сомневайся, сынок, – приободрил меня дедуля, – это только с виду дорога фиговая, а так еще ничего, проберемся.
Я завел мотор и осторожно двинул чудо российской автопромышленности вперед.
– Налево, теперь прямо, вправо бери, – принялся командовать старичок.
Надобности в его указаниях не было, дорога тут змеилась одна, никаких ответвлений в сторону от нее не отходило.
В конце концов я вырулил на небольшую полянку и затормозил, колея оборвалась, впереди плотной стеной стояли ели. Испытывая волнение, я вышел из машины. Да, именно досюда мы добрались на джипе, бросили его у щита «Берегите лес», а потом пошли вперед вон по той тропке.
– Эй, сынок, – крикнул дед, – чего встал? Никак до ветру захотел? Выбирай любое дерево, у нас просто. Ну, не спи. Быстренько отливай, и едем.
– Куда? – повернулся я к старичку. – Дороги-то нет.
– Как же, вон она.
– Где?
– Левее, под елками.
– Простите, но там лес.
– Нет, бетонка начинается, центральный вход на завод минует и в поселок упирается.
– Право, там одни стволы, «Жигули» не пройдут!
Дедушка, кряхтя, выполз на дорогу.
– Ну молодежь, – с укоризной загундел он, – все бы вам спорить! Кто ж лучше знает! Я, который здесь жизнь провел, или ты? Ну, гляди, Фома неверующий.
Наклонясь вперед, словно престарелый грач, дедок подошел к огромным елям и потянул в сторону одну из низко нависших над землей ветвей.
– Во, любуйся, только поднырнуть – и порядок, ничего твоей машине не сделается.
Я заглянул в образовавшийся просвет. Действительно, за раскидистыми патриархами виднелись бетонные плиты, над ними там и тут колышутся еловые лапы, но пробраться можно.
– Понял? – уточнил старик. – Про этот путь только местные знают, остальные, если занесет кого, назад пятятся. Так едем?
«Жигули» поскакали по неровным блокам.
– Во, – сообщил дед, – вход на завод, бывшая проходная, одна будка осталась.
– А где же цеха? – удивился я. – От них и камней не осталось.
Дедушка хмыкнул.
– Государственная тайна! Под землей они! Целый город.
– Да ну? – заинтересовался я.
– Точно, – закивал старичок, – никого, похоже, кроме меня, и не осталось, кто хорошо знает, чего там. Правда, давненько я вниз не лазил, в девяностом в последний раз ходил, и все, законсервировали производство. Вот как деньги народные пропадают. Небось все про этот завод позабыли давно, а там, внизу, чего только нет! И станки, и склады, и бункер директора, между прочим, на случай атомной войны сделан был, с запасом продовольствия и питьевой воды. Сам-то меня любил, уважал, когда его кабинет закрывали, сказал: «Эх, Николаич, я-то не доживу, а ты, может, увидишь еще нового хозяина, так запомни шифр на двери, а то ведь потеряют документы и ломать примутся, мне в гробу вертеться придется, я сам по спецзаказу дверь делал, простой код такой, начало войны».
– Какой войны? – не сообразил я.
– Так Отечественной, – пояснил старичок, – четыре циферки, только я один знаю, что, набрав их, в кабинет и бункер попадешь. Да! Вот так.
– Вы, наверное, занимали на предприятии ответственный пост, – решил польстить я пенсионеру.
– Конечно, – кивнул тот, – личным шофером у нашего директора Олега Герасимовича работал, возил его везде: и по службе, и налево. Да уж, любил Олег Герасимович баб. Царствие ему небесное, большой ходок был, ловко дела проворачивал. Нина Антоновна, жена его, и не догадывалась. Бывало, звонит в субботу, у нас с супругой в доме у одних телефон стоял, вот какое значение мне придавалось, и говорит тихонько: «План номер два». А я уж в курсе, хватаю машину, приезжаю в Москву, звоню в квартиру, Нина Антоновна дверь открывает и ну ахать: «Выходной же! Олег еще спит!» А я твердо говорю: «Велено на объект везти». Тут и сам из спальни выруливает, строго так жену на место ставит: «Молчи, Нина, дело государственное», – и шмырк одеваться. Я хорошо знал: план номер два – значит, по бабам, а если цифра «один» звучит – то на рыбалку едем. А еще мы с ним по стране поколесили! Принимали нас везде! Эх, есть чего вспомнить. Ладно, спасибо, сынок, докинул до дома.
Я послушно притормозил, бетонная дорога расширилась и превратилась в площадь, ее окружало три четырехэтажных дома – серые от грязи, ветхие сооружения с частично заколоченными окнами. На фасаде одного здания можно было различить сделанную некогда красной краской надпись: «Слава КПСС». А посреди площади стоял памятник Ленину, типовой проект, растиражированный в середине ХХ века практически по всем населенным пунктам СССР. Левая рука вождя мирового пролетариата безвольно свисала вдоль туловища, правая должна была быть вытянута вперед, но эта конечность у монумента отсутствовала.
– Ты по кругу объезжай, – заботливо сказал старичок, – не разворачивайся, между домами сверни вон туда и снова на бетонку попадешь, но не спутай, сразу налево забирай, если вправо возьмешь – там тупик, он ведет к бывшим складам, сверху одна проходная торчит, налево принимай, и к платформе прикатишь. Понял?
– Да, спасибо.
– Это тебе спасибо, тяжело с сумкой по лесу переть. В долгу я перед тобой.
– Ерунда.
– Нет, не привык я людьми пользоваться, – уперся старичок, – если понадоблюсь, приезжай. Дорогу знаешь, дом мой вон тот, адрес проще некуда: здание номер один, квартира один. Повсюду первый. А звать нас Корольков Александр Николаич.
Прихватив туго набитые сумки, бывший шофер довольно бодро вошел в разверстую пасть подъезда. Я посмотрел вслед старику: интересно, сколько подобных ему людей имеется в Подмосковье? Какие тайны они хранят? Кто учитывает брошенные предприятия? Разумно ли не использовать уже имеющиеся мощности? Да хоть этот поселок, в нем же есть коммуникации, и к заводу, естественно, были подведены свет, вода, газ, канализация, телефон. Может, стоит реконструировать подземные цеха? Продать их с аукциона? Наверное, кое-кто из предпринимателей мог бы заинтересоваться таким предложением.
Я влез в «Жигули» и поехал в направлении, указанном Николаичем. Наверное, мне в голову взбрела очередная глупость, завод прекратил работу в эпоху перестройки, сейчас там, под землей, все пришло в негодность, а, как известно, легче построить новое, чем чинить старое. Ладно, хватит заниматься размышлениями, вернусь на поляну к щиту «Берегите лес». Нора велела непременно осмотреть место, где нас посадили в машину похитители Кости.
