– Вон оно что… – хмыкнул дядя Миммо. – А если мне, наоборот, покажется, что я все-таки видел этого парня?
– Вы ошибетесь.
– Почему?
– Потому что, – немного подумав, ответил Лу, – в день ограбления он был на барбекю в доме Тони. Следовательно, здесь вы его видеть не могли.
– Вон оно что, – еще раз сказал дядя Миммо.
– Угу, – подтвердил Лу.
– Что угу? – раздался из-за полок голос Тано.
– Так мы поняли друг друга? – переспросил Лу.
– Если вы про нас с вами, то да. Мы друг друга поняли, – сказал дядя Миммо, убирая арбалет. – Но дело не в этом.
– Не в этом?
– Не в этом, – повторил дядя Миммо. Он спокойно уселся на табурет и сложил руки на животе. – Слушайте, может, будем разговаривать не на вашем, а на нормальном языке?
Тано кивнул.
– Как это не на моем? – ухмыльнулся Лу.
– Не на вашем, – сказал дядя Миммо. – Мы можем говорить откровенно?
– О'кей, поговорим откровенно, – согласился Лу.
– Тогда пункт первый. – Дядя Миммо отогнул большой палец. – Я больше не понимаю, как вы, ребята, работаете. Раньше хоть что-то было понятно, и все жили более или менее спокойно. А сейчас вы, мать вашу, ведете себя как полные отморозки. Сначала вы не хотите, чтобы я платил вам за крышу, потом приходите меня грабить, а теперь еще угрожаете мне! У меня уже башка седая! Я человек мирный, в чужие дела не лезу… Только, извиняюсь, где ваша договоренка с полицией? Раньше у вас все было организовано, и, извиняюсь, таких глупостей вы не делали. Разве вы не знаете, что ребята из полиции уже потребовали, чтобы я дал им словесный портрет преступника, и я описал им горячую пиццу?
– Горячую пиццу?!
– Вот именно. Я же не виноват, что в ошметках бригадирских мозгов лицо убийцы выглядело точь-в-точь так, как будто его только что сняли с раскаленного противня. Но даже если б я его разглядел, как, по-вашему, стал бы я называть имя человека, который снес полицейскому башку?
Лицо Тано приняло выражение, ясно говорящее: да никогда в жизни!
– Пункт второй, – продолжал дядя Миммо, отгибая указательный палец. Этим же пальцем он нажал на клавишу, открывающую кассу, которая, как обычно, слегка подпрыгнула на прилавке, издав звучное «дзынь!». – Какой мудак делает эти кассы, – воскликнул дядя Миммо. – Каждый раз, когда собираешься дать сдачу, они награждают тебя синяком! – Он вздохнул и вынул из ячейки кассы пачку банкнот. Плюнув на палец, принялся считать деньги. Раз, два, три, четыре… пятнадцать. – Здесь сто пятьдесят евро. Учитывая расположение моей лавки, репутацию квартала, состав моих клиентов и что еще там полагается принимать во внимание, я полагаю, что этого достаточно. И вы окажете мне большую любезность, если возьмете эти деньги и отнесете тому, кто вас сюда послал. Ровно через месяц вы придете опять, и я опять дам вам денег. Тому, кто вас сюда прислал, вы скажете, что дядя Миммо с удовольствием платит за крышу. И оставите в покое мою душу. Мы поняли друг друга?
Тано кашлянул.
– Так мы поняли друг друга?
Тано кашлянул погромче.
Дядя Миммо смерил его укоризненным взглядом.
– Козимо… – подсказал Тано.
– Ах да, твою мать, чуть не забыл. – Дядя Миммо отсчитал еще пачку денег и выложил на стол еще пятнадцать банкнот по десять евро. – То же касается бара напротив, который принадлежит Козимо, запомните, Кози-мо. В следующем месяце можете идти прямо к нему, я его предупрежу.
Лу посмотрел на деньги. Кивнул головой. Забрал их, сгреб с прилавка фотографию и нож и упрятал все себе в карман.
Я не расслышал, так мы поняли друг друга? – спросил дядя Миммо.
Лу кивнул.
– Если вам нужен арбалет, я вам его дарю. Мне он больше не понадобится.
Лу глянул ему в лицо и проговорил:
– Many thanks. Заверните, пожалуйста.
Дон Джорджино сидел в холле отеля…
Дон Джорджино сидел в холле отеля и, шумно прихлебывая, пил оршад. Время от времени он поправлял круглые солнечные очки. При каждом глотке он опирался на трость, а когда ставил стакан, у него начинала трястись сухая рука. Два здоровенных парня-»быка» внимательно следили за тем, чтобы стакан не опрокинулся.
– Ну и где этот Виченцо? – спросил дон Джорджино. Парни переглянулись.
– Дон Джорджино, вы разве забыли, что Виченцо работал на полицию, и вы сами… – заговорил один.
– А мы позаботились о его семье? – поинтересовался дон Джорджино.
Парни снова переглянулись. У Виченцо была кличка Сиротка, потому что в тринадцать лет он заколол ножом отца, мать и всех братьев. Женой и детьми он так и не обзавелся и был один на белом свете.
– Конечно, дон Джорджино, не беспокойтесь.
Дон Джорджино кивнул, взял стакан, отпил глоток и трясущейся рукой поставил стакан на место.
Парни, не сводя со стакана глаз, чуть подались вперед. На этот раз стакан не опрокинулся.
Нцино припарковался перед отелем «Сентрал-Парк», на улице Этны, неподалеку от парка Беллини. Здесь располагалась пешеходная зона, но Сал Скали раздобыл разрешение на парковку своего «мерседеса». Нцино выскочил на тротуар, бросился к задней дверце и распахнул ее для дяди Сала.
Дядя Сал вышел, застегнул пиджак, надел солнечные очки и двинулся ко входу в отель.
Когда тебе назначает встречу большой человек, правила вежливости предписывают являться на нее одному, без «быков» за спиной. Дядя Сал был многим обязан дону Джорджино Фаваротте.
Дон Джорджино Фаваротта родился в Трапани, но еще в детстве перебрался в Катанию. Это он подал дяде Салу идею отрезать голову Альфио, и он же занял его сторону, когда Ваккаллуццо, прикрывавший Миммо Ашиоллу, – того самого, что распоряжался здесь до дяди Сала, – потребовал восстановления справедливости. Дон Джорджино вмешался, и Ваккаллуццо поджал хвост. Дон Джорджино реально любил Сала Скали. Много лет назад юный дон Джорджино, поддавшись гневу, замочил Натале Импеллиццери из Марцамеми, – ему послышалось, что тот сказал про него какую-то гадость. Но он не учел того, что Импеллиццери были связаны с семьей Гуаррера из Поццалло, а семья Гуаррера – с семьей Гуллотта из Сан-Вито-Ло-Капо. И Кармине Гуллотта приговорил Джорджино Фаваротту к смерти.
А Сал Скали, тогда еще совсем молодой, эту проблему разрешил.
В Неаполе дядя Сал познакомился с Чиро Ла Бруной – выдающимся сукиным сыном, который имел кучу родственников в Америке. Чиро Ла Бруна велел передать Кармине Гуллотте, что «о Натале Импеллиццери позаботились мы», потому что он замахнулся на альянс Секондильяно. Кармине Гуллотта выслушал сообщение и велел передать Чиро Ла Бруне, что Натале Импеллиццери понятия не имел, что это за хрень такая – альянс Секондильяно. И Чиро Ла Бруна с высоты своего положения велел передать Кармине Гуллотте: «Простите, дон Кармине, это значит, что мы ошиблись».
И Кармине Гуллотта заткнулся.
В качестве ответной услуги дон Джорджино иногда снабжал Ла Бруну информацией о состоянии дел на севере Италии, а порой оказывал некоторые услуги семье Л а Бруна в Италии и Америке.
Высмотрев нужного человека в баре отеля, дядя Сал приблизился к нему с подобающей случаю почтительностью. Как предписывал протокол, встреча проходила в гостинице. Дон Джорджино намеревался провести с дядей Салом серьезную беседу о том, как наилучшим образом решить проблему с убийством бригадира. Потому он и не стал приглашать дядю Сала к себе домой, – вежливость не позволяет строго разговаривать с гостем. Разумеется, это дядя Сал должен был явиться к нему – но только не домой, где семья и дети.
Дядя Сал ждал, когда дон Джорджино его заметит.
Дон Джорджино сидел и не шевелился.
– К вам пришел Сал Скали, – прошептал один из парней, склонившись к уху дона Джорджино.
– Пришел, говоришь? – вздрогнул дон Джорджино.
– Я здесь, дон Джорджино, – сказал дядя Сал.
– Он здесь, – подтвердил парень.
– А почему ты не скажешь ему, чтобы он сел? – обратился дон Джорджино к парню.
Парень махнул дяде Салу рукой – мол, садись давай. Дядя Сал сел и огляделся по сторонам.
– Это правда, что он пытается решить эту дерьмовую проблему с бригадиром? – спросил дон Джорджино у парня, стоящего справа.
– Точно так, дон Джорджино. Я делаю все что надо, – ответил дядя Сал.
– Значит, ты это подтверждаешь, – сказал дон Джорджино и повернулся к парню, стоящему слева. – Скажи, правда или нет, что я всегда повторяю: если кто-то оставил после себя кучу дерьма, он сам должен ее убрать?
– Правда, дон Джорджино, – подтвердил парень.
– Правда, – согласился и дядя Сал.
Дон Джорджино кивнул и вновь обратился к парню справа.
– Я хорошо его знаю. Если он за что-то взялся, надо дать ему время, и он доведет дело до конца. Он быстро соображает, и я уверен, что за неделю он с этим разберется. На следующей неделе я должен завершить в городе одно дело, и мне нужно, чтобы к этому сроку там все было чисто, мать вашу! – улыбаясь беззубым ртом, проговорил он. – Это хорошо, что он быстро соображает, не то создал бы мне кучу проблем.
