— Можно присесть рядом с вами? — с глупым хихиканьем смущенно спросил он, и Валерия радостно ему разрешила.
Он тут же поведал, что впервые на такой важной пресс-конференции и дрожит от страха. Валерия мгновенно прониклась к нему симпатией и сообщила, что находится в том же самом состоянии.
Охваченная ужасом Елизавета схватила мобильный, лихорадочно набрала номер Круглого и нервно зашипела в трубку:
— Срочно приезжай!
— Что случилось? — равнодушно встревожился он.
— Настоящий ку-куру-куку! Срывается все наше мероприятие! Эта дурочка прямо на моих глазах западает на очередного блондина!
— Кто же он?
— Явно говенный писака, отовсюду выгнанный неоднократно. Сейчас Лерка его подберет, благо выдворить Французского я ее уже подбила. Круглов, срочно! Срочно приезжай! — уже едва ли не во весь голос вопила Елизавета.
Валерия ничего вокруг не замечала. Елизавета скрипела зубами. Как утопающий за соломинку, ее подруга ухватилась за подвернувшегося блондина — откуда они только для нее берутся? От восхищения открыв рот, эта дурочка слушала трепливого писаку. Он был польщен, нагло распускал свой облезлый хвост…
У Елизаветы крошка летела с зубов — Круглов ехать наотрез отказался.
— Что я могу сделать? — недовольно спросил он.
— Ты ее отвлечешь. Попросишь блондина подвинуться и сядешь рядом. С одной стороны я, с другой ты, не дадим подступиться блондину!
Такая перспектива не обрадовала Круглова.
— У меня глава крайне сложная, — пробурчал он. — Лисавет, ты невовремя, только начал погружаться в работу…
— Смотри, если Лерка западет на блондина, я замуж за тебя еще не скоро выйду, — пригрозила Елизавета, уже и сама не слишком уповая на серьезность этой угрозы.
Однако, Круглов взволновался:
— Считаешь, твоя Лерка заинтересовалась новым блондином?
— Еще немного и будет поздно!
— Ладно, минут через тридцать закончу абзац и подскочу.
— Что-оо? Через тридцать минут эта парочка обручится и нарожает детей. Немедленно приезжай! Блеснешь своим легендарным умом, и затмишь блондина!
Вот такая перспектива пришлась Круглову по душе.
— Ладно, буду, — пообещал он.
И не обманул. Блондин, увидев Круглова, смешался, вскочил и залепетал слова радости и восхищения, тот же, не замечая их, надменно уселся рядом с Валерией и сходу выдал свое последнее творение.
— «Алла Пугачева», — хорошо поставленным голосом произнес Круглов. — Микророман — жанр, изобретенный лично мной. Читается впервые.
— Слушаем! — в один голос закричали блондин и Валерия.
Елизавета, скрывая злость, подумала: «Вот же бездарь самовлюбленный, как бабу смазливую увидит, сразу хвост свой задрипанный распускать».
— Слушаете? — обрадовался Круглов и выдал: — Дикий талант мартовской кошки оказался живуч. Кошка оплыла, облезла и захрипела, но всей страной кормим ее, вспоминая каким игривым она была котенком.
Валерия и даже Елизавета (та скрепя сердце) разразились аплодисментами. Рукоплескал и блондин, который стоял, не решаясь присесть рядом с «бизоном» Кругловым.
— Зло и смело, но это бесспорно шедевр! — рисуясь, констатировал он. — У вас есть еще?
Круглов снисходительно посмотрел на блондина и вальяжно молвил:
— Конечно есть.
— Прочитайте! Прочитайте! — подпрыгивая от нетерпения, попросила Валерия.
— Охотно, — одарив ее теплым взглядом, ответил Круглов. — «Филипп Киркоров». Трудолюбивая жена, замордованная ролью любящего мужа.
Новые аплодисменты смешались с криками «Еще! Еще!» Круглов был доволен.
— Извольте, — сказал он. — Теперь пройдусь по политикам. «Владимир Жириновский». Муж всех жен, отец всех детей.
Все более мрачнеющая Елизавета призадумалась: «Не слишком ли я раскритиковала его перлы в прошлый раз? Теперь, когда все его глупость одобрили, придется хвалить, иначе авторитет мой пошатнется да и Круглов обидится. Какой, все же, он дурак, честное слово, хоть и талантлив порой».
А Валерия была восхищена.
«Да он брюнет! — с удивлением обнаружила она, восторженно глядя на Круглова. — Высокий сильный уверенный в себе брюнет! Я всю жизнь искала такого!»
— Еще! — хлопая в ладоши, воскликнула она. — Еще! Еще!
— Для вас, леди, охотно, — целуя ее руку, прошептал Круглов и выдал: — «Борис Ельцин». Разрываясь между государством и народом, он неизбежно выбирал стакан.
Блондин заревновал.
— А о действующем президенте можете или слабо? — язвительно спросил он.
— Запросто, — ответил Круглов, ободренный восхищением Валерии. — «Баловень народа». Пройдут века, продут тысячелетия и миллионы лет — исчезнет мир, но если он, восстав из праха, вдруг явится, то из вселенной вдруг выделится русский ген и завопит: «Мой президент! Я твой!»
Теперь аплодировала одна Валерия. Елизавета скептически издала несколько вялых хлопков, блондин же уныло констатировал:
— Это получилось тоже неплохо.
— Да уж, — удовлетворенно согласилась Елизавета.
Блондину не понравились восторги Валерии, Елизавете — рвение, с которым бросился выполнять ее поручение зануда Круглов.
Страсти накалялись. Неизвестно чем дело кончилось бы, но… началась пресс-конференция. Блондин, вытаскивая на ходу из сумки диктофон, поспешил ближе к сцене. Елизавета подсела к Круглову и зашипела:
— Блондин слинял, ты свободен.
— Ничего, дорогая, — ответил он, — я посижу.
— У тебя же много работы, — напомнила она.
— Управлюсь.
— Ты нам всю обедню испортишь, — вскипела Елизавета. — Объект нас никогда не заметит, если рядом будешь ты. Сейчас же отчаливай!
Круглов нехотя удалился, чрезвычайно довольный собой. Валерия огорченно вздохнула и, грустно глядя ему вслед, наивно спросила:
— Лиза, а разве этот твой знакомый, этот Круглов, разве он не матерый волк? По-моему я ему очень понравилась.
Елизавета закатила глаза.
— Лера, писатель вообще не мужчина, — категорично заявила она.
— А он женат? — поинтересовалась Валерия.
— Боже! Кто за него замуж пойдет? Лера, не глупи. Хуже писателя — только певец или актер. Представь: здоровый неглупый мужик с утра до вечера сидит у компьютера и врет, врет, врет. И тем зарабатывает на кусок хлеба. Разве не стыдоба? Зарабатывает, кстати, так себе.
— А мне он понравился, — уныло призналась Валерия.
— Выбрось Круглого из головы, — посоветовала Елизавета. — Круглов талант, а талант не имеет пола. С таким же удовольствием можешь замуж за меня выходить. Даже нет, я больше умею в смысле мужчины. Я гранит, а Круглов глина. Тебе в руки такой материал давать нельзя. Обязательно какую-нибудь фигню вылепишь типа неприметного щуплого голубоглазого белокожего блондина среднего роста, стеснительного и смешливого.
— Белокожего? — удивилась Валерия. — Круглов же смуглый.
— С тобой побледнеет. И глаза выцветут, и усохнет, согнется, волосы поблекнут, если совсем не вылезут. Нет, дорогуша, Круглов не матерый волк, а бесформенная личность. Он не для тебя. Тебе нужен вот кто! — Елизавета кивнула на сцену, где облюбованный ею «объект» уже вовсю разглагольствовал перед прессой.
Валерия прислушалась и обмерла.
— Лиза, — растерянно прошептала она, — о ком он говорит, этот твой матерый волк?
— О своей жене, — как о разумеющемся, сообщила Елизавета.
Валерия вскочила и завопила во весь голос:
— Так он женат?!!
Семимильными шагами покидала пресс-конференцию Валерия. Ох, как она была зла! Миниатюрная Елизавета за ней не поспевала, отчаянно пыталась подругу догнать и, задыхаясь, жалобно восклицала:
— Лера! Лера! Постой! Погоди!
Валерия через ступеньку скакала по лестнице, негодуя и приговаривая:
— Вот я дура! Ну и дура же я!
— Лера! Ну постой, я сейчас упаду! У меня каблук сломался! — взмолилась Елизавета.
Валерия остановилась и зло уставилась на подругу.
— Как ты могла? — закричала она. — Подсунула женатика! За кого ты меня принимаешь?
Она резко повернулась и вновь яростно зашагала к выходу. Елизавета, прижимая к груди туфлю со сломанным каблуком, поспешила за ней.
— Лера, мы же вместе волка-то выбирали, — прихрамывая на одном каблуке, виновато оправдывалась она. — Волк же матерый, а матерые на дороге не валяются, они вообще бесхозными не бывают. Все женатые.
— Так на кой ляд он мне нужен, женатый? — зло выкрикнула Валерия и неожиданно заключила: — Уж лучше выйду замуж за твоего друга писателя.
«Час от часу не легче, — с ужасом подумала Елизавета, — теперь эта дурочка на моего Круглова запала!»
Валерия тем временем продолжала развивать внезапно пришедшую мысль.
— Я другу твоему явно понравилась, — заявила она, бодро шагая по ступеням. — Он не какой-то там блондин, а высокий сильный, уверенный в себе брюнет. Я о таком всю жизнь мечтала. К тому же писатель, модный и очень известный. Его экранизируют и, говорят, уже за границей читают. Чем не матерый волк?
