Странное заявление. Каким образом мой мобильный связан с диабетом Алика? Но задать вопрос я не успела, Мальков уже отвечал на него:
– Теперь, когда вы становитесь звездой «Марко», я буду беспокоиться о вас и позванивать. Ради моего здоровья – ведь от волнения скачет вверх сахар – не снимайте мобильный. А если вновь потеряете, немедленно дайте знать!
– Непременно, – кивнула я.
– Солнышко! – умилился Алик, вскакивая на ноги. – Вы удивительный человек, нежный, ласковый…
Отделаться от Малькова оказалось нелегко. Он лично проводил меня до двери и устроил еще один скандал на рецепшен, узнав, что джип припаркован на общей стоянке у центрального входа.
– Идиоты! – верещал Алик. – Лучший автор «Марко», не шелупонь какая-нибудь с первой книжонкой! Почему не открыли шлагбаум во двор? Уроды!
Воспользовавшись моментом, когда Мальков набросился на охранников, я юркнула сквозь турникет и очутилась на улице. Голова шла кругом. Чтобы слегка прийти в себя, я не села сразу в машину, а пошла в скверик и устроилась на лавочке.
Неужели ведущие авторы «Марко» и впрямь зарабатывают такие деньжищи? Если мне повезет, то мы сумеем купить дом, дадим Кристине и Никитке хорошее образование. Олег спокойно уйдет на пенсию, выслуги лет у него достаточно. Еще я всегда мечтала увидеть Лондон. Не Париж, как большинство россиян, а именно туманный Альбион, и…
Болтающийся на цепочке сотовый начал издавать резкие звонки. Все еще находясь в плену сладких мечтаний, я схватила трубку и, не посмотрев на дисплей, приложила ее к уху.
– Виола? – спросил незнакомый женский голос.
– Слушаю.
– Я знаю все!
Я потрясла головой.
– Кто говорит?
– Не поняла?
– Извините, нет.
– Обманщица!
– Я?
– Ты, ты, – железным тоном вещала тетка.
– Простите, произошла ошибка.
– Это Виола Тараканова?
– Верно.
– Она же писательница Арина Виолова?
– Совершенно справедливо.
– Ох и гадкие книжонки пишешь!
Я перевела дух. Понятно. Каким-то образом номер раздобыла полусумасшедшая читательница, готовая во что бы то ни стало высказать автору свое негативное мнение о его творчестве. Просто отсоединиться нельзя, такие особы настырны. Да еще вдруг Алик решит проверить мое самочувствие и получит обострение диабета, услышав про недоступность абонента? Остается одно: выслушать оскорбления, поблагодарить, пообещать бабе покончить жизнь самоубийством и забыть о казусе.
– И небось бешеные бабки за них получаешь! – гневалась тем временем читательница.
– Мне пока не очень много платят, – стала оправдываться я.
– Не на пенсию выживаешь, – повысила голос тетка. – В общем, приезжай, договоримся. Я готова молчать, но не бесплатно!
– Никак не пойму, о чем речь.
– Врунья!
– Простите, мы не знакомы, и я при всем желании не имела возможности обвести вас вокруг пальца, – попробовала я купировать скандал. – Очевидно, какая-то ситуация в моей книге показалась вам неправдоподобной и поэтому вы называете меня врушкой?
– Хватит прикидываться, лучше поторопись, а то кассета очутится в милиции.
– Какая кассета?
– С записью убийства Гаврилина. Ну, что, по-прежнему будешь прикидываться, что мы не встречались?
Мне стало зябко.
– Как вас зовут?
– Ну ты актриса! Ладно, представлюсь: Анна Михайловна Викторова.
– Соседка Игоря Гаврилина?!
– Ты решила не глупить? Правильно! Мы ведь отлично знакомы!
– Как вы узнали, кто я?
Трубка начала издавать булькающие звуки.
– Неважно, – проговорила наконец Викторова. – Хитрованка! Назвалась Леной Петровой! Но ложь открылась! Ладно, прикатывай!
– Куда?
– Ко мне, в поселок Рокот. Или снова начнешь врать, что не знаешь, где такой находится?
– Сейчас примчусь, – пообещала я.
– Молодец, – одобрила Викторова.
В Рокот я неслась почти в обморочном состоянии и за пятьсот метров до поворота к поселку проколола колесо. Не успела я отчаяться, как увидела вывеску «Шиномонтаж». Не веря своему счастью, я бросилась к гаражу, выкрашенному зеленой краской. Обнаружив внутри дядьку в замасленном комбинезоне, взмолилась:
– Поменяйте колесо.
– Запаска есть? – весело спросил он.
– Да, да, конечно, – закивала я.
– Нет проблем! – ответил мастер.
– Можно, я оставлю тут джип и понесусь по делам? – нервно поинтересовалась я.
Механик окончательно развеселился.
– Если ты автомобиль тут не оставишь, как же я его переобую?
– Верно, – согласилась я, – совсем с головой плохо. Так побегу? Мне надо тут неподалеку…
– Шиномонтаж до десяти вечера.
– Успею! Не волнуйтесь!
– А чего мне дергаться? – хмыкнул мужик.
– Не беспокойтесь, я непременно приду назад и деньги заплачу.
Механик вытер руки ветошью.
– Если не вернешься, плакать не стану, джип-то у меня останется.
– Действительно, – пробормотала я и двинулась в сторону леса.
Не успела я подойти к калитке, как из своей части дома высунулась Анна Михайловна.
– Иди сюда, – поманила она меня рукой. – Не дергайся, поселок пустой, сейчас в нем я одна живу!
Я поднялась по ступенькам и очутилась в неуютной прихожей. На полу тут вместо плитки лежал линолеум, из мебели имелись деревянная вешалка, галошница и пуфик, освещался холл четырьмя торшерами. Немного странно, но мне было не до дизайна помещения.
– Ты, милочка, лгунья, – потрясла Викторова перед моим носом толстым журналом.
Я чихнула – в прихожей резко пахло парфюмом, тяжелый аромат буквально распирал мой нос.
– Заболела? – неожиданно ласково пропела старушка. – Сейчас еще хуже станет. Что у нас тут, на двадцать второй странице? Репортаж из дома писательницы Арины Виоловой. Какие фото! Красота! Шикарное здание! Сколько стоило?
– Оно не мое, – попыталась я прояснить ситуацию.
– Обманщица! Черным по белому написано: «Дом Виоловой».
– Он съемный. [4]
– А в статье сказано… – уперлась Анна Михайловна, поправляя платок, завязанный на шее.
– Журналисты часто ошибаются.
– Пресса никогда не врет! – торжественно воскликнула старуха. – За этим правительство следит!
И что мне было возразить? Оставалось лишь слушать бабусю.
– Несчастненькой прикидывалась, – брызгала слюной Викторова, – плакала-рыдала… «Я Лена Петрова, обожаю Игорька…» Обманула старую дуру! Но Господь мне журнальчик послал, со статейкой, и вот выяснилось: и муж есть, и хоромы великие, и деньжищ полно. Ясно теперь, почему Игоря прибила. Вот тебе мое условие: отстегивай пять миллионов!
Несуразность суммы заставила меня рассмеяться.
– Я никогда не видала подобного количества рублей сразу.
– Долларов! – совсем обнаглела бабка, и мне стало еще смешней.
– А их уж тем более!
– Врешь! В журнале другое написано.
– Где? – удивилась я. До сих пор борзописцы столь откровенно не врали, фантазировали по мелочи.
– Слушай, – вдруг миролюбиво предложила Анна Михайловна и начала озвучивать текст: – «Наши писатели корчат из себя Золушек, но на самом деле сидят на мешках с золотом. Возьмем писаку Виолову, в миру Тараканову. Посмотрите на фото ее дома. По самым скромным подсчетам, он стоит три миллиона баксов, а если принять в расчет участок, гараж, ограду, то за «скромную хижину» легко можно выручить пять миллионов зеленью».
– Дом не наш! И потом, это не живые деньги, а риелторская оценка. Здание сняло для нашей семьи издательство.
– А еще машина, – не успокаивалась Викторова. – С моей вот пенсии джип не купить.
– Автомобиль мне тоже предоставило «Марко».
– Все, надоело твое вранье! Пять миллионов – и кассета твоя!
Я попыталась вразумить Анну Михайловну:
– Не надо нам завидовать, мы живем на честно заработанные средства. Лишних денег в семье нет.
– Фу! А дом?
– Но у вас же имеется таунхаус, а вы жалуетесь на нищету! – пошла я в наступление.
Анна Михайловна стукнула кулаком по высокой галошнице.
– Я не имею к этому коттеджу никакого отношения – меня наняли его стеречь, пока хозяева по Ниццам шляются! Приедут и выпрут, я всего лишь сторож!
– А другим людям кажется – Викторова владелица! Вот и шикарный на фото дом не наш.
– Ты там живешь! Не бреши!
– Так и вы живете в таунхаусе.
Старуха растерянно моргнула, но тут же ринулась в атаку:
– Пять миллионов! Или несу кассету следователю!
– О какой записи идет речь?
Анна Михайловна противно захихикала.
– Ты очень хитрая, но я умнее. В доме у Гаврилина есть система видеонаблюдения.
– Да? – удивилась я.
– В первый раз слышишь? Он тебе не рассказывал?
