– Заткнитесь оба, – подал голос Сан Саныч, спокойный, надо сказать, голос подал друг Саша, ничего его пока не волновало, видать. – Убивать вас никто не собирается. Можно сделать гораздо проще: посадить за пособничество преступнику, то есть за соучастие и сокрытие улик. Вот тогда Пал Палычу действительно придется побеспокоиться, как вас из тюрьмы вытаскивать. Так что давайте по-хорошему…
– Верочка, – спросил дядя Вика, – ты уверена, что Павел работает в прокуратуре? Почерк его помощника до боли напоминает Лубянку. Там безумно любили договариваться по-хорошему.
– Если выживу, Сан Саныч нигде не будет работать. Или, точнее, будет в зоне, – нагло посулила я, – не пойму только, чего вы все трое от нас хотите? А вас, любезный, надо было еще утром в милицию отвезти. Никаких проблем бы не было.
Саша пропустил все мимо ушей.
– Где Иннокентий Уваров? Это ведь вы, Вера… Ивановна, подобрали его на улице, раненного?
– А это вы в него стреляли?
– В него стреляла милиция! А вы помешали ей схватить преступника.
– Похоже, все правильно. В милиции стреляют неважно, промахнулись. А ваш друг из «БМВ» уложил на месте охранника и смертельно ранил еще одного человека…
Сказала наобум, попала, кажется, в десятку. Бээмвэшник зарычал: «Заткнись, сука!» – и, кажется, выбил мне зуб. Выбил бы и еще парочку, но Саша схватил его за руку. Не из человеколюбия, разумеется. Из профессиональных соображений. Но, кажется, я добилась своего: у них загоралась свара. Старалась не пропустить ни слова, хотя и очень звенело в голове.
– Ты совсем спятил! Еще раз так сделаешь – пристрелю, ты и так в этом деле завяз по самые уши. И на твоих высоких покровителей мне плевать – другие найдутся, – орал Саша.
– А ты не тяни кота за хвост, – орал в ответ бээмвэшник. – Нам ведь нужен этот придурок и его щенок. А ты рассуждаешь, кто в кого стрелял…
– Не твое дело! Завалил уже все, что мог, да еще как последний идиот вляпался в аварийную ситуацию. Не мог раз в жизни соблюсти правила дорожного движения?
– А ты не мог сразу договориться с врачом о «предсмертных показаниях» пациента? Пришлось ехать подчищать. И платить, между прочим, двойную цену. Думал, что шеф тебя проверять не будет? Фигу! Сейчас никому верить нельзя, даже самому себе.
– Если бы ты мне сказал, что должно лежать в сейфе, задача бы упростилась. Не могу же я искать неизвестно что.
– Тебе деньги платят не за то, чтобы ты искал, а за то, чтобы не нашел. То есть нашел того, кого нужно. Остальное – мои проблемы.
– Ах так! Тогда решай свои проблемы сам.
– Ты тоже в этом деле уже по уши, даже выше. Лучше выйти из него с деньгами. Пусть в дерьме, но богатым. Подумай, Сан Саныч.
Сан Саныч подумал. И снова обратился ко мне:
– Мы отвлеклись. Где вы прячете Уварова?
– Нигде не прячу. – Не нужно было даже изображать искренность, я действительно не знала, куда его дел Павел.
– А его сына?
– Какого сына?
– Сына Иннокентия Уварова!
– А что, он тоже у вас что-нибудь украл? Или вы и в него неудачно стреляли?
– Сан Саныч, да эта девка морочит тебе голову, – взревел тип. – Дай-ка Гена ее поспрашивает, он умеет. У него самые крутые мужики начинают чирикать, как нанятые, а уж баба…
– Только без переломов и выбитых зубов, – согласился Чернов. – Для погибшей на пожаре это неестественно. А старика пока оставьте. Пусть посмотрит, ему приятно будет молодость вспомнить.
– Забыл сказать, – вдруг подал голос дядя Вика. – Секундочку, молодые люди. Вам это может оказаться полезным.
– Ну вот, – обрадовался Саша, – совсем другое дело!
– Верочка, имей в виду, когда допрашивают, нужно признаваться. Не молчи, сознайся. Что бы ты ни сказала, им нужно будет проверить…
Поняла не только я, поняли и еще двое. Саша стремительно бросился к дяде и ударил его в висок. А второй выругался и махнул подручному: мол, начинай…
– Стойте! – заорала я. – Сволочи, что же вы делаете? Если вы его убьете – ничего не скажу, хоть за… стрелитесь.
– Да жив он, просто отключился. Будешь говорить? Или…
– Черт с вами, буду. Вы забыли про то, что у Уварова была соседка. А у нее, между прочим, двоюродная сестра под Рязанью живет. Вот там и ищите, точного адреса не знаю. Она с мальчишкой туда уехала…
– А ты, выходит, соскучилась по дядюшке и покатила к нему? За дураков нас считаешь?
– Почему же считаю? Говорю чистую правду: понятия не имею, где сейчас Уваров. Не знаю. Когда утром поехала к дяде, он оставался в моей квартире.
Надо было видеть их рожи! Ведь мало того, что это было правдой, это еще и походило на правду. Они же не догадались проверить мою квартиру, прежде чем вытаскивать к дяде. Умора!
– Ну что ж… возможно. Где ключи от квартиры?
– В кармане плаща, где же еще? Сумочек не ношу, вам, Сан Саныч, это прекрасно известно.
– Гена, найди ключи и поезжай к ней. Найдешь клиента – волоки сюда. А мы тут поищем как следует. Если эта стерва наврала, ей же хуже. С Рязанью завтра разберусь, запрошу адресный стол. Похоже на правду, но – не правда. Искать надо ближе.
Гена обиженно засопел:
– А обещали дать с ней побаловаться… Это когда же все успеть? Гена – туда, Гена – сюда, а сами прохлаждаться…
Саша в бешенстве повернулся к типу с «БМВ»:
– У тебя что, другого напарника не нашлось? У него же одно на уме! Может, он с тобой быстренько побалуется и перестанем маяться дурью?
– Надо же было что-то обещать… – буркнул Игнатенко.
– Деньги! Деньги надо обещать! И платить! Это в какой-нибудь конторе можно совмещать приятное с полезным. Гена! Получишь деньги – будешь баловаться, с кем хочешь. А сейчас поезжай быстрее.
– Лучше вы поезжайте, – уперся Гена. – Севка обыщет дом, а я…
Ага, моментально отметила я. Гена – это я, кажется, уже слыхала, а Сева… Сева… черт, что-то знакомое…
Переговоры явно заходили в тупик. Краем глаза заметила, что дядя вроде бы пришел в себя, хотя голова у него была по-прежнему запрокинута, а тело – обмякшим. Но что-то неуловимое… В общем, морально стало легче. К тому же обнаружила, что связанные руки упираются во что-то твердое и острое. Благослови бог старинную мебель и ее мастеров! Никогда не понимала дядиного пристрастия к этим тяжеленным креслам с завитушками и шишечками. Хороша бы я была, если бы вместо дубового монстра меня привязали к современному креслу из хрома и пластика!
Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, начала тереть веревку о перекладину кресла. Пока шли препирательства, на меня не обращали внимания, но, похоже, только в детективных фильмах можно таким образом освободиться от пут. В жизни – практически невозможно. Веревки держались намертво. Да и что толку, если перетрутся? Руки онемели так, что как минимум час пальцем шевельнуть будет невозможно.
А время работало против. Саша потерял терпение и заорал на Гену:
– Или ты, мразь уголовная, делаешь что велят, или пристрелю тебя сейчас к чертям собачьим! Выбирай! Живой – при бабках или дохлый – на свалке. Считаю до трех, потом стреляю. Ну!
Блефовал Сан Саныч. Уж кто-кто, а он патологически боится покойников и пистолет свой носит в основном для самоуважения. Да и стреляет… как я готовлю: удивляется, если попадает в мишень. Так Павел с сожалением рассказывал. Но Гена-то этого не знал. Поэтому покорно отправился в дальний угол, где на полу валялся мой плащ. Белый. В голову пришла идиотская мысль: интересно, за чей счет будет химчистка? Сейчас – довольно дорогое удовольствие.
В эту самую минуту заметила, что дядя окончательно пришел в себя. Сидели мы с ним на расстоянии пары метров друг от друга, он – лицом к двери, я – спиной. И провалиться мне на этом самом месте, книжник видел что-то такое, чего я видеть не могла.
Гена нехотя подошел к своим «начальникам», держа на ладони связку ключей. Моих, между прочим. И не только от квартиры, но и от моего собственного офиса. Если он не полный идиот, сможет обчистить и то, и другое и смыться от подельщиков с вполне приличным кушем.
Троица повернулась ко мне, полностью загородив дядю. Саша протянул ключи: хотел, наверное, чтобы я объяснила, какой от чего. Но не успел. Послышался громкий крик дяди: «Падай с креслом!» – и, вспомнив кое-какой каскадерский опыт, я сильно накренила дубовую махину и рухнула вместе с ней. Грохот от падения кресел слился с выстрелом. Невезучий Гена свалился, как сосна на лесоповале. А Саша и бээмвэшник резко повернулись к двери на звук выстрела. Сева достал пистолет первым, но на курок нажал уже мертвец, и пуля ушла в потолок.
А краса и гордость отечественного правосудия, Александр Александрович Чернов, не мудрствуя лукаво бросился к окну. Успел вскочить на подоконник, но третья пуля достала и его – на правом плече появилось (точь-в-точь, как у Кеши!) красное пятно, и Саша пробил собой окно…
Дальше уже началось опять что-то вроде галлюцинации. Из коридора в комнату с моим пистолетом в руке вошла баба Катя. Положила пушку на стол, небрежно, как скалку или консервный нож, и присела перед дядей. А в разбитом окне возник… Павел Павлович собственной персоной и тоже с пистолетом в руке. Своим, что характерно. Наверное, я прилично стукнулась об пол при падении, если видела такие веселые картинки. Зато теперь меня уже можно было пытать до посинения, ничего бы не добились. У человека поехала крыша – какой с него спрос?
