— Жень, дождь все равно смоет все следы, — упрямо возразила я. — Тем более, когда они теперь приедут? Что она, так и будет там лежать, на земле, в грязи?
— Юль, я понимаю твою скорбь, я понимаю, что тебе ее жалко, но поверь, мы ей теперь ничем уже не поможем. В грязи она лежит или на чистой постели, человека уже не вернуть.
С этим нельзя было не согласиться, и я промолчала, опустив низко голову. Любимова взяла мою руку в свою и тихо произнесла:
— Ничего не попишешь.
Света уперла подбородок в ладонь стоящей локтем на столе руки и вновь прицепилась к индейцу.
— Орлиный Глаз, — томным голосочком проворковала она, — а женщины у вас были?
Паша подавился макаронами. Альберт тоже подавился, но потому что захихикал, а не потому что возмутился.
Неожиданно краснокожий расплылся в мечтательной улыбке во все свои редкие желтые зубы:
— Женщин есть. Хороший женщин.
— Как зовут? Накладная Ресница?
— Нет. Люси Канарейка. Хороший Женщин. Мы шоколад пьем. А затем… й-о-го-го! — по-ло-шадиному заговорил мужик и побарабанил себя по груди, дескать, смотрите, я Кинг-Конг.
— Что? — удивилось большинство.
— Шоколад, — принялся разъяснять Логинов, — у индейцев считался сильнейшим афродизиаком. Монтесума, перед тем как войти к своим многочисленным женам, пил шоколад. На женщин шоколад оказывает такое же влияние, то есть повышает либидо. Вот о чем он говорил.
— Ты такой умный! — восхитилась Света, переведя взгляд с диковинного индейца на Катькиного мужчину.
Сама Любимова незамедлительно отпарировала:
— Зато ты дура.
Света не успела ответить. Дверь открылась, на пороге показались Валерия и Иннокентий.
— А где Фаля? — спросила я.
— Мы не смогли его убедить, что пора вернуться, — ответил мне Кеша. Лера так дрожала, что не могла и слова сказать. Очевидно, на улице за это время еще сильней похолодало. — Я сейчас передохну, возьму фонарик и отправлюсь его искать. Фелю мы так и не нашли… В чем дело? — увидел он выражение наших лиц.
— Зато мы нашли, — вспомнила Катя об уговоре. Кеша, конечно, не Фаля, но с кого-то нужно было начинать тренировку перед предстоящим разговором. — Феля… — Она напустила в голос побольше трагичности и выпалила: — Ее больше нет. Она мертва.
— Что?! Как это?! Где вы ее нашли?! Как мертва?! — посыпались на Катьку вопросы от Александрова и Малиновой.
— Она лежит возле гаража. Умерла от отравления угарным газом. Угорела, одним словом. А как это вы не догадались проверить там? Раз именно туда она и держала путь?
Молчание.
— Ты шутишь, право? — очухался от известия негр. — Он таскал нас к этим гаражам раз пять. И сейчас мы шли именно оттуда. Никакого трупа там нет.
У пятерых — меня, Кати, Жени, Паши и Альберта — тут же отпали челюсти. Или мы все синхронно потеряли рассудок, или же труп кто-то украл. Но кто? А главное, зачем?
— Ты смеешься над нами? — накинулась на него Катя. — Мы все там были! Ну скажите же, ребята!
— Да, — подтвердили мы. — Мы сами ее вытащили из «Газели» и оставили на земле.
— Вот можем сейчас пойти и проверить, — невозмутимо заявил Александров. — Никакой Фели там нет. И никого вообще. Заодно и Фалалея отыщем.
На очередные поиски нас отправилось четверо: Кеша, я, Павел и Жека. Катька наотрез отказалась идти вместе с Женькой, на которого она теперь точила зуб, а нам троим предстоял нелегкий выбор, кого же взять: с одного бока, мужчина, к тому же такой крепко сбитый, как Логинов, в таком деле нужнее, с другого, злопамятная Любимова обожает на кого-нибудь обижаться, так что тут пощады не жди. Все же объективность победила субъективность, и с нами отправился Евгений.
Было очень темно. Жалко, что нам не случилось приехать в Питер в начале июня, в разгар белых ночей. А так приходилось напрягать зрение, мерзнуть и стараться не терять из виду мелькающий желтый огонек от единственного Кешиного фонарика.
— Ты че Катьку обидел? — не выдержала я, обратившись к Жене. Я его по-дружески люблю, но в этой ситуации, как мне показалось, он был не прав. Или не совсем прав.
Женька глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Вы с ней разные, — заговорил он серьезно, что дало мне мысль считать: друг, доверившись мне, открывает глубины своей души. — Катя очень многого требует от мужчины, находящегося рядом. Тогда как тебе нужен принц, иногда оказывающий приятные знаки внимания, ей нужен раб, беспрекословно выполняющий все веления Ее Величества.
— Это неправда, Катя не такая! — разозлилась я, так как подругу любила куда сильнее, чем Логинова, хотя тоже только по-дружески. Но потом задумалась и поняла: в чем-то Женька действительно прав. Но это не Катина вина. Просто с самого рождения у нее не было мужчины, за которым она могла спрятаться от жизненных невзгод. У нее никогда не было щита. И теперь в лице Женьки она пытается получить все, чего раньше недополучала. Ей необходимо чувствовать, что есть мужчина, готовый для нее на все. И все же, пусть Женька иногда брыкается, но он и есть тот самый мужчина, готовый на все ради любимой. Они обязательно помирятся, потому что я просто не представляю их отдельно друг от друга. Полная дуальность.
— Что? — удивились Паша с Женей. — Что за дуальность, о чем ты?
— Да так, — неопределенно махнула я рукой, поняв, что опять невольно озвучила свои мысли, а Кеша иронично хмыкнул, вспомнив наш давешний разговор.
Мы пришли к гаражам. Вот чудеса! Хотя какие чудеса? Чудо — это когда происходит что-то хорошее. А если пропадает труп молодой женщины… Это не иначе как проделки нечистого.
— Этого не может быть! — забегал Павел по площадке. — Ее нет! Куда она делась? Может, сама ушла?
— Паш, она умерла, — напомнила я.
— Ах, ну да…
— Пять раз, говоришь, сюда ходили? — спросил Жека Кешу.
— Да. Мы сразу пошли к стоянке. Сначала ушли вбок, затем вернулись и додумались выйти за ворота на дорогу. Я ведь высокий, ну и углядел их сразу, эти гаражи. Но ключей-то нет. Мы так походили туда-сюда, стучались в ворота, никто не отзывался. Возвращались в лес, затем снова сюда приходили. Ни разу никого тут не повстречали. Ни вас, ни ее. Ни трупа, — подумав, добавил он, хотя «труп» и Феля теперь являлись синонимами, как это ни грустно.
— Ясненько, — протянул Жека таким тоном, что становилось понятно: ясно для него только солнце в полдень, все остальное покрыто толстым слоем мрака и таинственности.
Кто-то стащил ключи у Альберта или служителя дворца, посадил Фелю, отключив ее каким-то способом, в машину, запер ворота и ушел. Подбросил ключи обратно в карман тому, у кого выкрал. Затем вернулся, забрал труп и снова ушел. С трупом. Есть другой вариант: никто ключи не крал (сложно представить, как это можно провернуть без согласия владельца), один из имеющих ключи либо они оба, сговорившись, усыпили Фелю, посадили в машину и умертвили газом. Затем один из них утащил труп. Здесь всплывает следующее понятие — мотив. По словам шофера, солистку группы он видел впервые. Учитывая то, что музыканты жили в Москве, поверить в это нетрудно. Так зачем ему это? То же самое я могу сказать об этом простом механике, что помогал чинить «Газель».
Ладно, отвлечемся от мотива, попробуем подобраться со стороны возможности. Альберт всегда был на виду, так что тело мог уволочь лишь механик из дворца. Повторюсь: в это верится с трудом. Стало быть, у Морозова имеется сообщник в наших рядах. Версия, что это было самоубийство, уже отпадала сама собой. Куда тогда труп делся? Нет, кто-то явно испугался предстоящей судмедэкспертизы и посчитал для себя безопасным просто оттащить тело умершей подальше и спрятать. Закопать, допустим, или сжечь. Или сбросить в сточную канаву. Смущало другое: на это нужно время, и много. А все были перед глазами. Кроме…
Я глянула в сторону Кеши. А как же Лера? Неужели они заодно? Все трое? Но куда же они дели Фалалея, чтобы он не мешал воплощению их коварного плана? Неужели тоже… Кошмар. Срочно нужно переговорить с ребятами. И с Катей.
На всякий случай мы стали громко выкрикивать имя Фалалея. Ночью, да в безлюдном месте звуки очень далеко разносятся. Нам никто не ответил. Возможно, услышать ему помешал ветер.
— Ладно, идем, — предложил Александров.
Мы отправились обратно. После стоянки свернули на тропинку, ведущую к дому лесника, а ны-не — нашему. Я споткнулась, но Павел быстро среагировал, поддержав меня за руку.
— Спасибо.
Он ничего не сказал, тут же отпустив мою руку, и это было странно. Здесь Женька заявил:
— Мы разве туда свернули?
— По-моему, да, — пожал плечами Иннокентий, высвечивая путь.
Самойлов со знанием дела огляделся вокруг.
— Похоже на наш поворот. В то же время они все похожи друг на друга. — Помолчав немного, обернулся ко мне: — А что ты там бурчала про какую-то давальность? И вообще я от тебя такого не ожидал.
