– Чарли, ты даже не подозреваешь, о чем просишь.
– Значит, придется попросить тетю Флоренс, – ответил я и взялся за дверную ручку.
– Нет–нет–нет!!! Погоди!
Я остановился.
– Ладно, – сказал он. – Ладно. Делай что хочешь, только меня не подводи. Ты знаешь, что я поддержал бы тебя, кабы мог. Если ты говоришь, что не заслужил черную метку, я тебе верю, я знаю, ты не стал бы мне врать, мальчик, но у меня связаны руки. Ты и сам видишь. Они знают, что ты мой племянник, и думают, будто я подыгрываю тебе. Что же я мог поделать?
– Адрес, – напомнил я.
– Да, да, погоди, сейчас напишу.
Он метнулся в письменному столу, и я сказал:
– Не выдвигайте ящики, дядя Эл.
Дядя с оскорбленным видом взглянул на меня.
– И это мой родной племянник?
– Просто не открывайте ящики.
Дядя обиженно замолчал. Но ящики открывать не стал. На столе лежала записная книжка с набранным в типографии грифом по верху каждой страницы: «С письменного стола Альберта П. Гэтлинга» и стояла вычурная подставка с мраморным основанием. Из нее торчали две перьевые ручки. При помощи всех этих канцелярских принадлежностей дядя нацарапал адрес и вручил его мне.
Я сказал:
– Дядя Эл, если адрес не правильный, я вернусь, можете не сомневаться, и тогда уж отправлюсь прямиком к тете Флоренс.
– Чарли, я не хитрю, клянусь тебе. Я уже говорил, что бессилен тебе помочь, но ты мне как сын, кровь и плоть моя, и если уж я могу…
– Разумеется, – ответил я. – Только не звоните мистеру Гроссу после моего ухода.
– Звонить ему?! Ты свихнулся? Позвонить ему и сказать, что я дал его домашний адрес обиженному ребенку с пистолетом? Чарли, как только ты выйдешь отсюда, мы с твоей тетей Флоренс отправимся прямиком во Флориду.
– Нет. Оставайтесь в городе. Если мне придется обзванивать всю Флориду, разыскивая вас, я буду говорить только с тетей Флоренс, когда дозвонюсь.
– Чарли, позволь мне обеспечить себе алиби!
– Нет. Пока с этим делом не покончено, у меня могут возникнуть к вам новые вопросы.
Когда я уходил, дядя Эл был мрачнее тучи и даже не проводил меня до двери.
***
«Паккард» по–прежнему стоял у пожарного гидранта, но теперь на заднем сиденье рядом с мисс Алтеей восседал Арти. Я скользнул на переднее и устроился возле Хло.
– Она опять пыталась бежать, – объяснил Арти.
Сейчас девица угрюмо молчала, забившись в угол, и смотрела в пустоту.
Нас словно и не существовало.
– Она приносит нам больше хлопот, чем пользы, – сказал я. – Может, лучше от нее избавиться?
– Она – наша страховка, – возразил Арти. – Заложница.
Я был отнюдь не уверен, что наличие заложницы помешает мистеру Гроссу и его организации, особенно сейчас, когда отец заложницы уже мертв и не сможет никому пожаловаться. Но если Арти так будет спокойнее – пускай держится за нее. Мне уже начало не хватать Арти – не потому, что надеялся на какую–то конкретную помощь, а просто потому, что мог отвести душу, разговаривая с ним. И мне вовсе не хотелось, чтобы он с перепугу сбежал от меня. Поэтому я сказал:
– Ладно, пусть остается.
– Раздобыл адрес? – спросила Хло.
– Конечно. – Я вытащил листок из кармана и прочитал вслух: Колониел–роуд, 122, Хьюлетт–Бей–Парк, Лонг–Айленд.
– Хьюлетт–Бей–Парк, – повторила Хло. – Где это?
– Наверное, на Лонг–Айленде, – ответил я. – У тебя есть карта?
– Не знаю. Поищи в перчаточном ящике.
В перчаточном ящике не было ничего, кроме пары черных дамских перчаток и пистолета, который я отобрал у мисс Алтеи.
– Нам так и так на заправку заезжать, – подал голос Арти с заднего сиденья. – Там и купим атлас дорог.
– Прекрасно, – сказала Хло.
Мотор уже был включен. Он урчал как новенький, и казалось, он вполне под стать любой гоночной машине. Хло вывернула руль, не обращая внимания на попутный поток транспорта, идущего по 65–й улице, и отчалила от тротуара.
Она придерживалась крайне индивидуалистической точки зрения на водительское искусство, и я не удивился, узнав впоследствии, что штат Нью–Йорк отказался выдать ей водительское удостоверение.
Мы были уже в Истсайде, а посему решили ехать к мосту на 59–й улице, перебраться по нему в Куинс и найти там заправку. Так мы и сделали. Мисс Алтея сообщила служащему бензоколонки, что ее похитили, но мы уже притерпелись к такого рода выходкам, поэтому дружно расхохотались, благодаря чему служитель тоже получил возможность хихикнуть разок–другой. Он вовсе не был похож на того сухаря, который взимал плату за проезд по мосту Джорджа Вашингтона. Арти заломил большой палец мисс Алтеи назад, чтобы та прекратила буянить, и с этой минуты все пошло прекрасно. Я купил карту Лонг–Айленда, расплатился за бензин, и мы поехали дальше.
Хьюлетт–Бей–Парк располагался на южном берегу ЛонгАйленда, посреди беспорядочного скопления населенных пунктов, носивших название Хьюлетт. Тут были Хьюлетт–Харбор. Хьюлетт–Нек, Хьюлетт–Бей, Хьюлетт–Пойнти, даже городок, именовавшийся просто Хьюлетт.
Добраться до Хьюлетт–Бей–Парк от того места, где мы остановились, не было никакой возможности. Впрочем, как и до любого другого Хьюлетта. Все мы, за исключением мисс Алтеи, уткнулись в карту и принялись выдвигать различные предложения Наконец было решено отправиться тем путем, который показался нам самым легким. Преодолев сложный лабиринт улочек, мы доехали от бульвара Куинс до Лонг–Айлендской автострады, а по ней – до Гранд–Сентрал–Парквей, которая привела нас на шоссе Ван–Вик, а оно, в свою очередь, на Белт–Парквей, которая в этом месте почему–то называлась Южной Парковой магистралью. С нее мы попали на шоссе Санрайз, а с него – на Центральный проспект в районе Вэлли–Стрим. Так нам удалось подобраться относительно близко ко всем этим Хьюлеттам. Дальше пришлось спрашивать дорогу.
Провести опрос нам, разумеется, не удалось. Было начало шестого, час «пик» близился к концу, с востока надвигались сумерки, а Хло все путалась в дорожных указателях, поэтому большую часть времени мы блукали. Тем не менее после многочисленных задержек и остановок мы достигли своей цели.
Мы ехали к ней уже полтора часа и добрались до шоссе Санрайз, где остановились перед светофором. Тут мисс Алтея (это было примерно в половине восьмого) застала нас всех врасплох. Перед этим она около часа вела себя тихо, как мышка, но теперь, улучив момент, распахнула дверцу машины и выпрыгнула на дорогу.
– Эй! – завопил Арти и бросился следом за ней.
Девица серной помчалась через шоссе и скрылась в боковой улочке. Арти, как мог, поспешил за ней, крича: «Эй! Гой! Эй!» В «паккарде» остались только мы с Хло, светофор сиял зеленым глазком, и несколько водителей стоявших сзади машин уже корчили зловещие гримасы. Перекрикивая рев клаксонов, я обратился к Хло:
– Трогай! А за светофором прижмись к тротуару и остановись.
Мы, конечно же, ехали в крайнем левом ряду, поэтому только через полмили смогли покинуть его, зарулив на автостоянку перед магазином, торгующим уцененными коврами Тут мы остановились и стали думать, что делать дальше.
Хло с тревогой смотрела в заднее стекло.
– Он же не знает, где нас искать, – сказала она.
– А что если он ее не поймает? – спросил я. – Или наоборот, поймает?
Она ведь будет вопить и брыкаться. Не потащит же он ее вдоль столбовой дороги, забитой машинами.
Хло сощурила глаза и высматривала Арти.
– Что–то не видать его, – сказала она.
– Ничего, появится, – ответил я.
Но Арти не появлялся. Мы напрасно прождали четверть часа. Мне и без того уже обрыдло кататься, а тут еще пришлось просидеть целых пятнадцать минут в стоящей машине, поджидая человека, который и не думал приходить. Я занервничал и сказал:
– Не похоже, чтобы он собирался нас догонять – Придет с минуты на минуту, – ответила Хло, продолжая смотреть в заднее стекло.
– Если бы он хотел вернуться, то уже давно был бы тут, – заспорил я. Либо эта девица убежала слишком далеко, и Арти думает, что уже нет смысла искать нас здесь, либо она как–то ухитрилась сдать его под арест.
