— Хотя, возможно, она слегка пахнет ванилью.
Пунцовый Фред извинился и выскочил из-за стола, чтобы уйти и прокашляться в другом месте. Алиса тоже встала и, покачиваясь, вышла следом за ним. Тут же заметила на мраморном столике телефонный аппарат и неожиданно решила позвонить Лэрри — сказать, что с ней все в порядке. Обернулась и увидела Винсента.
— Хочу позвонить во Флориду. Как мне это сделать?
— Зачем? — спросил тот.
— Надо.
Винсент поднял телефонную трубку и спросил:
— Назови номер.
Алиса назвала. Он некоторое время колдовал над телефоном, потом передал трубку ей. Сам же отправился в библиотеку и, немного поколебавшись, поднял трубку параллельного аппарата. Впрочем, из разговора он почти ничего не понял. Во Флориде обнаружился некий Лэрри, который до сих пор думал, что его жена утонула. Он вопил, как индеец, и, судя по всему, умывался слезами. Какой-то бред.
Неужели это еще один любовник его жены? А как же Георгий? Винсент никак не мог сообразить, куда подевался этот мерзавец. В последнее время он извел себя. И чем? Чем-то подозрительно похожим на ревность. Великолепно! Его вынудили жениться на женщине, которая многие месяцы унижала его, топтала его самолюбие. С какой стати он вдруг стал ревновать ее? Он вспомнил, как застал ее спящей и наклонился к самым губам. От нее слабо пахло какими-то незнакомыми духами и еще чем-то особенным. Чем-то, что пробудило в нем смутную неудовлетворенность и смутное желание…
* * *
"Привет, Лора! Получила твое письмо, которое показалось мне очень взволнованным. Не переживай за меня, дорогая! Я совершенно счастлива. Даже не знаю, возможно ли, чтобы такое счастье длилось долго. Я ослеплена Виктором, он нравится мне так сильно, что я не в состоянии трезво оценивать ситуацию. Я знаю, что ты обеспокоена моими взаимоотношениями с мужем. Я сама переживаю из-за Дэйла. Мне очень не хочется печалить его, огорчать или, тем более, разочаровывать. И я не делаю ничего подобного. Я все скрываю от него, Лора. Даже не представляю себе, как смогу ему рассказать о нас с Виктором. А может быть, мне и не придется ничего говорить? Просто заявлю Дэйлу, что разлюбила его — и все. Причиной расторжения брака может быть не только другой мужчина, правда ведь?
О наших с Виктором отношениях вообще мало кто знает. Лишь Артур Хэммерсмит (ты ведь помнишь Артура?), который помогает мне, и ты сама. Ах, Лора! Виктор такой удивительный, такой нежный и страстный. Если бы ты встретила мужчину своей мечты, Лора, разве ты не махнула бы рукой на условности?"
* * *
Олег Михайлович Косточкин жил в Москве на Фестивальной улице возле метро «Речной вокзал». Когда Денис позвонил ему по телефону и объяснил, кто он и чего хочет, Косточкин разволновался. Но от встречи, однако, отказываться не стал.
Олег Михайлович оказался человеком весьма примечательным. Высокий, подтянутый брюнет с гладкими щеками. Женщины и сейчас наверняка считали его писаным красавцем. Вот только глаза его были старыми — уставшими и выцветшими. Хозяин пригласил Дениса на кухню, где, не спрашивая у гостя согласия, быстро накрыл к чаю стол.
— Алиса дала мне ваши координаты, — пояснил Денис, едва только речь зашла о цели его прихода. — Она считает, вы с ее матерью любили друг друга.
— Можно сказать и так, — кивнул Косточкин. — Впрочем, что уж тут: конечно, любили. Мы долго встречались с Татьяной, много лет.
— Простите за нескромный вопрос: а почему вы не поженились? Ведь по тем временам внебрачная связь была не слишком типичной формой общения между мужчиной и женщиной?
Косточкин секунду помедлил, потом поднял на Дениса печальные глаза:
— Ну, скажем так: я любил Татьяну больше, чем она меня. Поэтому она все время медлила, медлила… Говорила, надо подождать, посмотреть… Ну, вы знаете, как это бывает, если ничего особенного не чувствуешь к человеку.
— Но вы были рядом много лет!
— Не спорю. Был. Эдакий запасной игрок. Однажды настал момент, когда мы оказались очень близки к браку. Но потом произошло столько всего…
— Связанного с рождением Алисы? — спросил Денис.
— Да. Знаете, я здорово сердился на Татьяну из-за Алисы. Она могла бы выйти замуж за меня и родить своего ребенка. Но почему-то предпочла сделаться матерью-одиночкой и удочерила чужую девочку.
— Неужели она не объяснила вам мотивов своего поступка?
— Понимаете, накануне всей этой истории мы поссорились. — Косточкин принялся сплетать и расплетать пальцы. — Вернее, теперь-то я уверен, что Татьяна спровоцировала эту ссору. Она хотела удалить меня на какое-то время;
— Зачем?
— Наверное, чтобы я не совался куда не надо. Чтобы не помешал ей осуществить ее план.
— А вы знакомы с Ольгой Авдеенко?
— Естественно. Но мы с ней всегда не ладили. Не любили друг друга, — пояснил он.
— Странно, — Денис отхлебнул горячего чая и задумчиво посмотрел в окно. — Они с Татьяной были все равно что сестры.
— Это правда. Но Ольга всегда старалась настроить Татьяну против меня.
— Зачем она это делала?
— Думаю, из чистого эгоизма. Я не нравился ей — и все тут. Вероятно, она хотела, чтобы Татьяна придерживалась того же мнения. Знаете, есть такие стервозные бабы, которым важнее всего на свете настоять на своем.
— Но ведь Татьяна не поддалась. Позже вы снова стали встречаться. Алиса мне говорила. Ведь она тогда была уже достаточно взрослой, чтобы все понять правильно.
— Да, мы действительно возобновили отношения. Но они изменились. После того, как появилась Алиса, между нами словно кошка пробежала. С одной стороны, нас по-прежнему тянуло друг к другу. С другой стороны, ушла искренность. Я не понимал ее поступка. А она не хотела ничего объяснять.
— Олег Михайлович, — Денис очень-очень осторожно поставил чашку на блюдце и весь подался вперед. — Вот вы говорите: эта история, появление ребенка… А как такое могло произойти? Ведь никаких документов об удочерении не существует. Алиса до последнего времени считала, что Татьяна Соболева — ее родная мать. И лишь совершенно случайно узнала правду. Собственно, я побеспокоил вас ради того, чтобы выяснить конкретно этот момент. Что вы об этом знаете? Как Татьяне удалось присвоить чужого ребенка?
— Да я понятия не имею, — спокойно ответил Косточкин, усмехаясь. — Говорю же вам, она специально поссорилась со мной накануне. Нет, кое-что я, конечно, знаю. А кое о чем догадываюсь.
Дениса всего просто распирало от нетерпения. Но он тем не менее не посмел торопить собеседника вопросами, чтобы не спугнуть его откровенность.
— Вы ведь в курсе, что Татьяна работала переводчицей? — Денис кивнул, а Косточкин продолжил:
— Она была специалистом высочайшего класса. Много раз летала в Англию, Австралию, потом в Америку. И была настоящим трудоголиком. Язык совершенствовала каждый день. И эта афера с ребенком тоже как-то связана с ее работой. Я знаю, что она встречалась с одной американкой. Та ждала ребенка. В сентябре Татьяна, хоть и не была в положении, легла в роддом, а через несколько дней выписалась оттуда уже с дочкой.
— Сама-то она вам рассказала хоть что-нибудь?
— Куда там! — В голосе Косточкина проскользнула старая обида. — Мало того, что она со мной в дым разругалась, так еще и квартиру сменила. В роддом уехала с Чистых прудов, а вернулась на улицу Милашенкова. Наверное, надеялась, что я не стану ее искать. А потом, если вдруг случайно встретимся, могла бы соврать, что сама дочку родила.
— Как же вы все узнали? — спросил Денис.
— Как узнал? Да просто… — Олег Михайлович взъерошил волосы на затылке. — Следил за ней, вот так и узнал. Я тогда в многотиражке работал, писал о заводских буднях. И набирал материал за один присест для трех-четырех репортажей. Отписывался за одну ночь. А потом торчал возле Татьяниного подъезда, наблюдал, чем она без меня занимается.
— Тогда-то вы и увидели с ней американку?
— Да, они пару раз ходили вместе в ресторан. Для Татьяны, работавшей с иностранцами, рестораны были делом совершенно обыденным. А я оставался у входа. Куда мне с моими-то тогдашними доходами было соваться?
Денис подумал, что, возможно, в этом и крылась причина их неудавшихся взаимоотношений. Татьяна Соболева, повидавшая заграничную жизнь, имевшая связи и приличный заработок, и Олег Косточкин, рядовой корреспондент с рядовым окладом и неясными перспективами.
— Если же вас интересует подоплека аферы с ребенком, то я знаю, кто Татьяне все это организовал, — совершенно буднично сказал Косточкин.
Денис замер. Каждый его нерв напрягся до предела, но он старался не подавать вида, насколько заинтересован.
— Кто же? — спросил он.
— Соседка по коммуналке. Татьяна ведь жила в коммунальной квартире. А соседка ее работала врачом в детской консультации.
— Фамилию помните? — быстро спросил Денис.
— Представьте себе, помню. Как не помнить. Нина Ахломова. Отчества не знаю. Только жива ли она сейчас? Она уже тогда была в летах. А с должности все не уходила. Ее даже подсидеть не смогли. Характер оказался у дамочки — не приведи господь. А двоюродная сестра этой Нины работала в том самом роддоме, где Татьяна ребенка заимела. Догадаться ведь нетрудно, что к чему, правильно?
