Я вспомнила, что охранник все время спал, сидя на стуле. Это днем, а ночью небось вообще с комфортом похрапывал на каком-нибудь антикварном диване! Вот и доспался… Но все же надо человеку помощь оказать, как бы он тут не окочурился совсем…
Я машинально потянулась за трубкой, но дядя Вася шикнул:
– Ты что! Тебя по мобильнику моментально вычислят, за нас возьмутся и в самом лучшем случае лишат детективной лицензии…
Он подошел к городскому телефону, стоящему на прилавке, осторожно взял трубку, обернув ее носовым платком, и набрал номер огрызком карандаша.
Сперва он вызвал «Скорую помощь», потом позвонил в милицию и нарочито простуженным голосом сообщил:
– В антикварном магазине «Барокко», кажется, произошло ограбление… служебный вход открыт, изнутри доносятся крики и звуки борьбы… Кто говорит? Случайный прохожий…
Он повесил трубку, не дожидаясь ответа, и махнул нам рукой:
– Все, быстро смываемся! Не знаю, как «Скорая», а милиция будет здесь через семь минут, я знаю, сколько им ехать от сорок второго отделения…
Мы выскочили на улицу через тот же служебный вход, через который попали внутрь, сели в машину.
Дядя Вася осторожно повернул ключ зажигания, вполголоса уговаривая свою «ласточку»:
– Ну, только не подведи… только заведись…
Машина поступила благородно: мотор ровно заурчал, как сытый кот, и мы тронулись с места.
Через пять минут, когда мы уехали достаточно далеко от места преступления, дядя Вася повернулся ко мне:
– Ну, теперь, может быть, ты объяснишь, почему так уверена, что подозреваемая не брала тот несчастный кулон?
Лена вздрогнула от слова «подозреваемая», которое Василий Макарович употребил по привычке.
– Лена, покажи ему! – проговорила я, успокаивающе сжав ее плечо.
Известно же, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Лена показала дяде Васе бабушкин перстень, разом ответив на все его вопросы.
Впрочем, еще один вопрос у него все же нашелся:
– А скажи нам, зачем ты в такой поздний час поехала к антиквару? Ты ведь знала, что магазин уже закрыт?
– Мне очень нужны были деньги… – ответила она после недолгого молчания.
Я вспомнила сцену у казино, вспомнила, как орал на нее Гарик, и неодобрительно хмыкнула. Дядя Вася тоже нахмурился.
– Антиквар дал мне свою визитку с телефоном, – продолжала Лена. – Я понимала, конечно, что магазин закрыт, но подумала, что один на один смогу уговорить его заплатить больше…
– То есть ты хотела его обольстить? Переспать с ним по-быстрому прямо там, в кабинете, и надеялась, что он заплатит за перстень восемьдесят тысяч?
Она не ответила, только низко склонила голову.
– Это вряд ли, – продолжала я ее добивать, – вряд ли он оценил бы твои прелести так дорого…
– При чем тут… – голос ее прерывался от сдерживаемых слез, – в семье всегда считалось, что в перстне – чистый изумруд. Очень ценный. И бабушка говорила, а она не стала бы врать. Береги, говорит, не носи на каждый день, убери подальше, на черный день…
– Угу, и ты решила, что сейчас самое время его продать за бесценок, чтобы этого паршивца Гарика выручить! – не утерпела я.
– Я не хотела за бесценок, а антиквар сказал, что это не изумруд вовсе, а хризолит какой-то… Ценности не представляет…
– Врал! – уверенно сказал дядя Вася. – Думал, что ты полная лохушка, хотел тебя напарить. Мы как-то ограбление такого же магазина расследовали, – пояснил он, – у нас на Васильевском, на Пятой линии. Магазин прилично обнесли да сторожа убили. Он, главное, сам виноват: с теми гастролерами баба была, начала орать во дворе, что убивают ее, так он дверь и открыл, чтобы посмотреть. Нет бы сразу милицию вызвать, как по правилам положено… Короче, стукнули его по кумполу, черепушка и треснула.
– Кошмар какой! – поежилась я.
– Так там в процессе следствия такие вещи выяснились… – гнул свое Василий Макарович. – Ребята из отдела хищений просто за голову схватились! Антиквары эти – все жулики. Ну, по крайней мере через одного. Запросто тот тип мог тебя обмануть, – повернулся он к Лене, – тем более сперва он сказал, что кольцо ценности не представляет, а сам все же двенадцать тысяч предлагал. Стал бы старый жук деньгами разбрасываться за твои красивые глаза!
– Ладно, будем считать, что ты еще легко отделалась. – Я смерила Лену взглядом. – Ведь ты вполне могла загреметь за убийство! Впрочем, еще ничего не потеряно… Продолжишь валандаться со своим Гариком – еще и не в такую переделку попадешь…
– Куда тебя отвезти? – подал голос дядя Вася.
Лена назвала свой адрес, но я предостерегающе подняла руку:
– Прежде чем мы отвезем тебя домой, ответь еще на пару вопросов. Если ты не брала Машин кулон – у нас остается только один подозреваемый – Вадик Воронко, ведь он тоже видел этот кулон, когда Маша показывала его тебе.
– Ну да, видел… – согласилась Лена.
– Так вот, расскажи нам все, что ты про него знаешь.
– Кстати, именно он мне адрес того магазина дал, «Барокко», – оживилась Лена, – я спросила у Силиконова, а Вадик тут ошивался, он и сказал… А так… ничего особенного я про него не знаю. – Лена пожала плечами. – Самый натуральный балбес… из богатой семьи, денег – куры не клюют, поступил в институт, чтобы в армию не идти, и особо не перетруждается. Все курсовые норовит из Интернета скачать, на экзаменах выезжает за счет шпаргалок…
– Не густо… – вздохнул дядя Вася.
– Если он из богатой семьи – вряд ли стал бы красть кулон… – проговорила я задумчиво.
– А вот и нет, – возразила Лена. – Я же говорю Вадим – балбес! Может, он хотел Машку так разыграть. Он ради розыгрыша на что угодно готов! Как-то перед занятием по английскому поставил на шкаф в аудитории коробку с крупной надписью «презервативы». Пришла преподавательница, божий одуванчик, старушка предпохоронного возраста. Увидела эту коробку, разоралась, подскочила к шкафу, коробку дернула – а коробка без дна и доверху наполнена конфетти… старушка выглядела как новогодняя елка! – Лена фыркнула. – Или один раз поменял местами таблички на женском туалете и на деканате… тоже весело было! А то еще у нашего декана новая секретарша появилась, совсем девчонка, и вот Вадик ей звонит по телефону и говорит серьезным голосом:
«Вам звонят с телефонной станции. Сейчас для профилактической очистки телефонной сети по всем проводам будет подан пар высокого давления, так что, во избежание несчастных случаев, необходимо срочно обмотать все телефонные трубки скотчем…»
Ну, она и поверила и все трубки в деканате обмотала! Декан приходит с совещания, а она последний телефон бинтует! Так что Вадик ради прикола мог и украшение Машкино украсть…
– Ну, он бы, наверное, уже давно его вернул. Или прикол организовал, или просто так…
– Он мог и забыть. Ведь я же говорю – балбес!.. Никто его всерьез не принимает…
Маша открыла дверь своим ключом и остановилась на пороге. В квартире сильно пахло лекарствами. На звук ее шагов из кухни выглянула Дарья Ивановна. Волосы ее растрепались, глаза покраснели и распухли, ситцевый халатик, в котором она убиралась, обычно чистый и отглаженный, сейчас был в каких-то жирных пятнах, и даже карман висел, оторвавшись по шву.
– Что случилось? – испугалась Маша. – Кому плохо?
Дарья Ивановна махнула рукой, губы ее дрожали, она с опаской оглянулась на дверь маминой спальни. Маша сбросила пальто и сапоги и босиком забежала на кухню.
Всхлипывая и запивая рассказ валерьянкой, Дарья Ивановна сообщила, что стряслась беда: на вечерней прогулке пропал Кузя. Она, Дарья, конечно, за ним следила очень внимательно, с поводка не спускала, но проклятый хулиганский пес умудрился выскочить из ошейника и удрать. Она все ноги стоптала, по дворам за ним бегая, голос сорвала, призывая, но пес пропал, как в воду канул. Домой боялась идти, да закоченела вся, зуб на зуб не попадал. От хозяйки, конечно, попало по первое число. Ну, виновата, не уследила, откровенно говоря, песик непослушный, и раньше убегал, но всегда возвращался. А теперь вот такое несчастье… Виталик пошел искать…
– Что расселась? – На пороге кухни стояла мама и в упор смотрела на Дарью Ивановну ледяным колючим взглядом. – Что расселась, я тебя спрашиваю? Иди ищи и без собаки не возвращайся, на порог не пущу, так и знай!
Дарья Ивановна вытерла слезы и накинула драповое пальто с потертым лисьим воротником.
– Да куда же я пойду! – бормотала она, нагнувшись, чтобы зашнуровать ботинки. – Ходила-ходила, нет его нигде, может, кто подобрал, дак завтра утром объявится…
– Вот до утра и будешь ходить! – припечатала мать. – И не дай тебе бог без Кузеньки вернуться!
Щеки ее покраснели, на лбу появились капельки пота, и Маша невольно вспомнила скандал с бабушкой. Ей показалось, что мать сейчас наступит на склоненную Дарью Ивановну и раздавит ее, как мелкую букашку. Маша затрясла головой и отступила. Мать перевела тяжелый взгляд на нее, и Маша испугалась, что ее сейчас тоже отправят искать собаку. Но нет, мама отвернулась и вышла из кухни, печатая шаг.
