– Достань ее! – умоляла Лола. – Без нее я с места не тронусь!
– Да ты что – совсем с ума сошла? Какая-то сумка тебе дороже жизни?
– Это не просто сумка! – воскликнула Лола. – Там Пу И!
– Ну что за кретинка! – в сердцах крикнул Леня. – Мало того, что сама полезла в пекло, так еще и собаку с собой потащила!
Он подгреб к сумочке и вытащил ее из воды. Пу И сидел тихо, смотрел грустно, очевидно, уже приготовился к смерти.
– Не дрейфьте, мои дорогие, проскочим!
С этими словами Леня Маркиз покрепче прихватил сумочку с Пу И и отважно бросился в темную воду.
Леня вынырнул из ледяной воды, отдышался и огляделся по сторонам. В обе стороны от него тянулся бесконечный туннель, пол которого был залит водой. Точнее, не водой, а нечистотами. Запах в этом туннеле был такой, что хотелось немедленно зажать нос бельевой прищепкой.
Однако сейчас были вещи, волновавшие Леню гораздо больше отвратительного запаха. Во-первых, его волновало то, что Лола все еще не показалась из-под воды.
Маркиз поставил сумку на край бетонного ограждения, оттуда сейчас же показалась перепуганная мордочка Пу И. Песик ошалело огляделся, выплюнул огромное количество воды и обиженно заскулил.
– Подожди здесь немного и не капризничай, – строго проговорил Леня и снова нырнул в холодную воду.
Проплыв под водой несколько метров, он увидел Лолу. Девушка медленно двигалась ему навстречу, широко открыв круглые от ужаса глаза и цепляясь за выступы стены. Леня схватил ее за руку и что есть сил потащил за собой по подводному коридору. Еще несколько секунд – и он вытолкнул ее на поверхность.
Лола широко открытым ртом глотнула воздух, закашлялась и едва снова не ушла под воду. Леня вытолкнул подругу на бетонный пол, выбрался следом и нагнулся над ней, собираясь сделать искусственное дыхание по методу «рот в рот».
– Это еще что за новости? – едва слышно проговорила Лола, отстранившись. – Дорогой, прежде чем приставать к приличным девушкам, тебе нужно поменять одеколон!
– Никто к тебе не пристает, – обиделся Маркиз. – Могла бы и поблагодарить, я тебя только что вытащил из воды! Да, пожалуй, искусственное дыхание, судя по твоей реакции, уже не нужно. Кстати, мой одеколон тут ни при чем, здесь и без него так пахнет. Мы с тобой, дорогая, не в райском саду!
– Да? – Лола приподнялась на локте. – А я уж было подумала, что мы уже на том свете… Впрочем, действительно, вряд ли там так пахнет! Где это мы?
– В городской канализации, – не без ехидства сообщил подруге Маркиз.
– С чем я тебя и поздравляю, – сморщившись, проговорила Лола и села. – И себя, конечно, тоже. А где Пу И?
– Вот твой ненаглядный. – Леня пододвинул к ней сумку, из которой выглядывал несчастный песик.
Он выглядел самым жалким образом: мокрый, со слипшейся шерсткой, дрожащий от холода…
Лола схватила своего любимца, прижала к груди и осыпала поцелуями.
– Пуишечка, дорогой, – приговаривала она. – Какое счастье! Ты жив! Теперь мне ничего не страшно!
Пу И недовольно отстранился от хозяйки и громко чихнул.
– Он простудился! – в ужасе воскликнула Лола и вскочила на ноги. – Он заболел! Его нужно немедленно показать врачу!
– Думаю, он просто наглотался воды, – ответил Маркиз, выжимая свою одежду. – Кроме того, ему не нравится здешний запах… как и нам с тобой. А насчет врача… Для начала нам нужно отсюда выбраться! Так что пойдем скорее. Кстати, так мы хоть немного согреемся.
И он двинулся по узкому бетонному козырьку, протянувшемуся вдоль туннеля над самым краем зловонной реки.
Лола подхватила Пу И и торопливо зашагала следом за компаньоном.
– Хочешь, я его возьму? – предложил Леня, приостановившись.
– Нет, – Лола еще крепче прижала песика к груди, – я не могу доверить его тебе! Кроме того, мне с ним не так страшно!
Они двинулись дальше в молчании, изредка прерываемом тоненьким поскуливанием песика.
Впрочем, не только эти звуки раздавались в темноте вокруг них.
Еще был слышен тонкий, но очень неприятный писк, и шорох множества маленьких лап.
– Леня, – раздался испуганный голос Лолы, – здесь крысы!
– Само собой, – равнодушно отозвался Маркиз, – где же им еще быть, как не в канализации? Это еще что, говорят, здесь даже крокодилы водятся! Так что у нас с тобой еще все впереди…
– Крокодилы? – истерично вскрикнула Лола. – Да здесь крысы размером с крокодила! И у них глаза светятся! Леня, я больше не могу! Я боюсь! Ты же знаешь, как я боюсь крыс!
– Ну, что я тебе могу предложить? Если закрыть глаза, ты можешь оступиться и упасть в воду… То есть в то, что здесь течет, а там крыс еще больше…
– Ты это нарочно? – воскликнула Лола, чуть не плача, – никогда не думала, что ты такой жестокий!
– Постой, – в голосе Лени послышалась явная радость, – кажется, мы добрались до выхода!
Он остановился около стены и показал Лоле на торчащие из нее железные скобы, по которым, как по лестнице, можно было подняться к потолку туннеля.
– Я полезу первая, – заявила Лола, оглядываясь на светящиеся в темноте крысиные глазки, – чтобы скорее выбраться отсюда…
– Я тебя понимаю, – ответил Маркиз, – и, как воспитанный человек, охотно пропустил бы вперед. Но на этот раз первым придется идти мне, чтобы открыть люк. Тебе с ним просто не справиться.
И он ловко полез по железным скобам.
На этот раз Лолу не пришлось торопить, она как обезьяна карабкалась вслед за компаньоном, прижимая к груди Пу И и в ужасе косясь на снующих внизу крыс.
Леня быстро добрался до края лестницы, уперся плечом в тяжелый люк, закрывавший выход из туннеля и сдвинул его в сторону.
Он выбрался наружу, протянул руку Лоле и помог ей подняться следом.
Они радостно вдохнули свежий ночной воздух.
– Неужели все позади? – радостно воскликнула Лола и повалилась прямо на землю, заросшую густой пыльной травой.
– Все будет позади тогда, когда мы доберемся до дома, – остудил ее Леня, оглядываясь по сторонам.
Они были на пустыре, на краю заросшего травой склона, спускающегося к воде.
– Я круто извиняюсь, – послышался рядом хриплый голос. – У вас костюм в полосочку, не дадите случаем папиросочку?
Леня оглянулся и увидел коренастого оборванного типа с лицом, до самых глаз заросшим густой черной бородой.
Бомж подошел еще ближе и вдруг остановился, и повел носом, принюхиваясь.
– Ох, мать грузопассажирская! – проговорил он то ли в крайнем удивлении, то ли в немом восхищении. – Московская – Каширская! Это не от вас ли, круто извиняюсь, таким ядреным запашком шибает?
– А что, коллега, – осведомился Маркиз, – у вас к такому изысканному аромату идиосинкразия?
– Чегой-то? – бомж невольно попятился. – Иностранцы, что ли? Вот бог ночку послал!
– Почему иностранцы? – обиделся Леня. – Мы свои, родные.
– А тогда, ядрена картона, что ж ты выражаешься, как не родной? По-русски не умеешь?
– Умею, дядя, умею! – успокоил его Маркиз. – Я тебе говорю – ты че, блин, никогда такого шмона не нюхал?
– Во, тепереча вижу, что свои! – Бомж довольно расплылся. – Почему не нюхал? Еще как нюхал! Еще и не такое! Когда Васька-Полстакан на прошлую Пасху сапоги снял, еще, мать квадратно-гнездовая, не так шмонало! Собаки, и те разбежались! Птицы, которые поближе подлетели, прям попадали!
– А ты, дядя, как же выдюжил?
– А мне, мать двойная-осевая, все до соседнего забора! Мне, круто извиняюсь, не привыкать! Я тех птичек, что попадали, подобрал, да в котелок! Хорошего супчика мы тогда с Полстаканом похлебали!
– А чего ж ты, дядя, от нас тогда так шарахнулся?
– А это я, круто извиняюсь, больше от удивления! Поглядел – с виду вроде лохи как лохи, а запашок – как будто только что прямиком из вокзального гальюна вынырнули!
– А вот тут вы, коллега, недалеки от истины! – грустно проговорил Маркиз.
– Ну что ты, мать твою садово-огородную, опять за старое? – пригорюнился бомж. – Опять разучился по-русски лопотать?
– Пардон! – Маркиз приложил руку к сердцу. – Я, блин, говорю – ты, дядя, в самую точку попал! Мы сюда, можно сказать, прямо из самого… этого самого и прибыли! Так что, дядя, если у тебя есть где обсушиться – наша благодарность не будет иметь ни границ, ни берегов!
– Обсушиться – это можно, – солидно кивнул бомж. – Обсушиться – это запросто. Тут у нас с Полстаканом близехонько как раз эта… президенция имеется! – И он двинулся вверх по склону, поманив новых знакомых вслед за собой.
– А что, дядя, – осведомился Маркиз, догоняя своего провожатого, – как тебя звать-то?
– Звать-то меня просто, – ответил бомж, – хоть свистни, хоть пальцем помани. Мы люди не гордые. А кличут меня просто – Карбюратором.
– Ничего себе! – удивился Маркиз. – За что же это тебя так окрестили?
– А вот это, мил человек, до тебя не касаемо! – бомж неожиданно обиделся. – Я ведь, мать твоя монетизация, тебе всяких разных вопросов не задаю? Вижу, люди в дерьмеце чуть не утопли – ну, так до меня это не касается! Мало ли, чего им там понадобилось? Может, дело какое или просто так – гуляли…
