«Что за трус?!» — мысленно возмутилась я, предчувствуя, что становлюсь свидетелем убийства.
И предчувствия не обманули меня. У края моста братаны мешкать не стали, а уложили беднягу в пижаме грудью на перила и в четыре руки принялись отрывать от асфальта его ноги. Тот, естественно, упирался, а ведь мог бы легко, судя по его размерам, сам сбросить с моста этих «братанов». Однако, он ограничился вялым упорством, словно заранее зная, что вреда ему не будет — попугают и отпустят.
Зря он так думал. Я-то сразу поняла, что дело пахнет керосином. Поняла я и то, что присутствую при зауряднейших разборках и тот, который в пижаме, отличается от «братанов» лишь тем, что его подняли с постели, однако я — добрая душа — приняла сторону жертвы и болела за трусливого верзилу всем сердцем.
«Вот же сволочи, — думала я, — спал человек, так нет же, из теплой постели подняли и потащили заживо топить в холодной воде. Прямо в пижаме. Не могли прикончить на месте? Живодеры! И мучают-то как! Что они к ногам-то его пристали, будто нет у бедняги рук. Вон как в перила вцепился. Его от них и до утра не отодрать, а я тут лежи в грязи, словно нет других дел.»
Однако, долго лежать мне не пришлось; бритоголовые «братаны» все же изловчились и шустро перекинули верзилу через перила. Тот летел молчком, но плюхнулся в воду с противнейшим звуком. Шлеп, бульк и тишина…
Нет, вру, громкий мат «братанов» тишину эту испохабил, а я — вот чего от себя никак не ожидала — вдруг, вскочила и, забыв, что совсем недавно страстно мечтала о том, что произошло с утопшим, с той же страстью с которой мечтала, самым глупейшим образом бросилась убегать.
Если лежа на мосту в грязи и в темном пальто я имела шанс остаться незамеченной, то вскочив на ноги, рассталась с этим шансом мгновенно. «Братаны» тут же увязались за мной, да припустили так, что моя затея потеряла всякий смысл.
— Стой, сучка, стой! — в общем-то ласково вопили они мне вслед, пытаясь показать, что уж вреда мне никак не желают.
«Вряд ли эти бритоголовые оставят в живых свидетеля их мерзкого злодеяния, — убегая, мудро думала я. — Может они и дураки, но такой глупости от них ждать не стоит, следовательно лучше умереть в неравном бою, чем быть бесславно сброшенной в воду.»
Я мчалась со скоростью ветра, но, видимо, бритоголовые мчались еще быстрее, потому что их голоса раздавались уже в опасной близости.
— Стой, сучка, стой, — по-прежнему вопили они, не слишком заботясь о разнообразии репертуара.
«Уж на что на что, а на достойный отпор они могут рассчитывать, я им не трусливый верзила: и зубы и когти имеются,» — подумала я, имея на то основания.
К моему громкому голосу, длинным и прочным ногтям и острым зубам смело можно добавить тот темперамент, которым наградила меня прабабка итальянка, в одну ночь окрутившая моего гуляку-прадеда и быстренько родившая ему толпу детей. Он и глазом моргнуть не успел. После такого несчастья бедняга не мог уже вольно пить и гулять, а должен был сидеть под каблуком у моей прабабки, дай бог ей райской жизни в святом царстве — умная была женщина.
Помимо родства с прабабкой-итальянкой были у меня и другие веские причины смело смотреть в глаза врагу. Я умела не только душераздирающе орать, безбожно царапаться и зверски кусаться, но и метко стрелять. Зря я что ли три года занималась этим в девичестве и даже с успехом выступала на соревнованиях за родной университет? По-македонски я, конечно, не научилась, но с десяти метров пулю влеплю не целясь и не задумываясь, дайте только куда.
«Бритоголовые могут не сомневаться, — не без гордости думала я, улепетывая из последних сил, — стреляю отлично. Жаль, не может пригодиться это мое ценное качество из-за банального отсутствия оружия. Учитывая обстоятельства, я бы не побрезговала и рогаткой.»
На этой оптимистичной мысли меня и схватили, тут же ознакомившись со всеми моими, перечисленными выше возможностями. Я сходу завизжала так, что у бритоголовых дыбом встали зачатки волос. Пока эти несчастные наслаждались моим душераздирающим сопрано, я даром времени не теряла и с чувством задвинула коленом между ног одному, и локтем между глаз — второму.
Избалованные покорностью трусоватого верзилы «братаны», расслабились и такой прыти от дамочки типа меня никак не ожидали. Тот, которому я энергично задвинула между ног, скрючился, сложил руки внизу живота и сквозь зубы нецензурно делился впечатлениями. Он был совершенно безопасен, второй же повел себя нахально и, с отрывистым матом схватившись за подбитый глаз, попытался-таки меня удержать. Пришлось хорошенько лягнуть его по голове ногой, до сих пор не пойму как это у меня получилось. Учитывая, что нога была обута в сапожок на остром каблучке, удар оказался достаточно эффективен — «братану» мало не показалось. Короче, секунд на десять из строя вышли оба, что позволило мне значительно увеличить дистанцию.
Однако, долго радоваться мне все же не дали. Вдохновленные сопротивлением «братаны», довольно быстро оклемались и с дружным гиком без особого труда дистанцию сократили, сведя ее к нулю.
Тут уж мне пришлось нелегко, пришлось отвечать за все, что я себе напозволяла. Не стану говорить, каких оскорблений наслушаться мне довелось, какими тумаками мне дали понять, что я неправа, и как небережно «братаны» поступали с моими роскошными волосами…
Впрочем, про волосы скажу: когда «братанам» надоело меня за них таскать, тот, которому я задвинула между ног, намотал косу на руку и таким невежливым образом потащил меня к мосту. Мост приближался катастрофически, но без косы я удрать никак не могла да и не хотела.
— Родненькие! — взмолилась я.
Да простит мне бог такое лицемерие.
— Родненькие! За что? За что погибать должна в расцвете лет? Я же ничегошеньки не видела!
— Чего ты, стерва, не видела? — спросил тот, которому я про меж ног коленом.
Спросил и щедрой рукой отвесил мне барскую оплеуху. На оплеуху я решила внимание не обращать — обижаться не время, — а на вопрос ответила:
— Абсолютно не видела ничего: и как мужика в пижаме тащили, и как сбросили его, и вас самих и джипа вашего. Даже номера его не запомнила. Можете считать, что совершенно слепая. Зуб даю и век свободы не видать, не вижу ни зги, особенно ночью, — заверила я на свое горе.
— Стоп! — радостно закричал тот, которому я коленом. — А это идея! Слышь, Феликс? Зачем, бля, мочить эту телку, когда моргалы ей выколем и все дела.
— Спокуха, — ответил Феликс. — Колоть моргалы мне, бля, не по кайфу. Лучше сбросим эту позорную биксу с моста и все дела. Плавать умеешь? — презрительно сплевывая, спросил он.
Услышав разговор про свои прекрасные очи и про то, как злодейски хотят с ними поступить, я потеряла дар речи, а поэтому не сразу смогла ответить на внезапно поставленный вопрос.
— Вы у меня спрашиваете? — с трудом отрывая язык от пересохшего неба, прошептала я.
— Нет, у хрена собачьего, — пояснил тот, которому я коленом.
Пояснил и тут же мне щедро выдал еще одну оплеуху, дополнив ее вопросом:
— Плавать, стерва, умеешь?
— Не знаю, не пробовала, — поспешно ответила я, жутко нервничая.
— Щас попробуешь, — успокоил меня тот, которому я локтем в глаз.
Боже, какие приятные воспоминания (локтем в глаз), и как стремительно все меняется в этом несправедливом мире.
С новой силой «братаны» потащили меня к мосту, а я уже и рада была этому. «Господи, — едва ли не с восторгом думала я, — неужели буду тонуть с собственными глазами. Как мне повезло.»
Но человек существо неблагодарное — все ему мало: у самых перил мне вдруг расхотелось тонуть, и черт его знает почему я дико начала сопротивляться. При этом мне непременно хотелось сбросить кого-нибудь вместо себя. Порой казалось, что затея небезнадежна, порой, я согласна была на что угодно, лишь бы «братаны» успокоились и не били меня. А били они жестоко, я чувствовала это даже сквозь толстое шерстяное пальто.
В общем, пришлось несладко, но я не сдавалась. Прабабушка итальянка сыграла в этом немалую роль. Удачно ее темперамент лег на русский характер, пришлось «братанам» прилично со мной повозиться, я им не трус— верзила какой-то там, и было бы им еще хуже, дай бог мне силу верзилы. Но я и со своей делала все возможное: то отбивалась, то вцепившись в «братанов», слезно молила о пощаде. Клянусь, они сто раз уже пожалели, что связались со мной.
И вдруг в ходе неравной битвы я нащупала ниже пояса у того, которому заехала коленом, столь знакомый и желанный предмет…
Не подумайте плохого, я имею ввиду пистолет. Да, да, я нащупала пистолет и конечно тут же возымела охоту им воспользоваться. Это был мой единственный шанс остаться при глазах и не искупаться в ледяной воде. Более того, мне удалось пистолет этот выхватить до того, как «братаны» перекинули меня через перила.
О том, что пистолет в моих руках, они узнали по выстрелу. Не могу сказать, что я куда-то попала, но «братанов» от меня как ветром сдуло.
