«Вот он, твой коммунизм! — читалось только в его глазах, но зато очень явно читалось. — Такова природа людей. Что им ни дай, все разворуют или, что еще хуже, пустят на тривиальный разбой».
Дороф был уязвлен и затеял крутое расследование — денег не пожалел. Потом был процесс. В результате один из лидеров террористического движения угодил на электрический стул. Эрдоган, брат погибшего, поклялся мстить и приговорил к смерти Дорофа. Начались покушения.
Поначалу покушения эти, цели не достигая, не слишком Дорофа напрягали, но постепенно становилось все горячей и горячей. С определенного момента всем стало ясно: в самом ядре компании завелся враг.
Вот тогда-то и вспомнил Дороф опасения Дэна. Вспомнил и внес поправки в завещание: теперь оно было действительно лишь в случае его ненасильственной смерти. Если тень причастности к его смерти упадет хотя бы на одного из компаньонов, все капиталы уходят в благотворительные фонды. Дороф даже выделил приличную сумму на независимых экспертов и обширное расследование собственной гибели. Согласно завещанию, расследование должно произвестись даже в том случае, если завещатель умрет от болезни.
Исходя из этого, Дороф не понимал зачем Кляйсту понадобилось сотрудничать с террористами.
— В случае моей смерти старик ничего не получит, — напомнил он Крузу, — но зато огромная часть капитала может вообще быть отторжена от компании в пользу благотворительных фондов.
Круз молча снял с телефона трубку и принялся набирать номер.
— Куда ты звонишь? — удивился Дороф.
— Твоему адвокату.
— Зачем?
— Хочу, чтобы ты с ним поговорил.
— О чем?
— Задай ему тот же вопрос: что получит Кляйст в случае твоей смерти и чего лишится компания?
Дороф задал вопрос и был изумлен ответом. Адвокат ему сообщил, что по всем пунктам завещания выходит так, что его гибель от террористического акта не лишает Дэна наследства, следовательно деньги остаются в компании.
— Все правильно, — подумав, одобрил его заключение Дороф, — это так. И если я погибну в результате землетрясения, и если на меня обрушится небоскреб, и если на меня, как на Джона Ленона, псих нападет… Все это не лишает Дэна наследства, в противном случае я уж и не знаю тех идеальных условий, при которых можно ему что-либо передать. Но при чем здесь Кляйст? Зачем ему моя смерть понадобилась? — спросил он у Круза и тот ответил:
— Кляйст не может смотреть на то, как ты капиталы компании разбазариваешь. Дэн Кляйсту в рот заглядывает, он более управляем, он не так склонен к благотворительности, как ты.
— Слушай, — растерялся Дороф, — а может мне лучше все сразу благотворителям передать, не дожидаясь собственной смерти?
Круз покачал головой и отрезал:
— Операцию пора начинать.
— Хорошо, я подумаю.
И Дороф подумал. И пришел к выводу, что Круз прав: Кляйст сотрудничает с Эрдоганом.
Это было почти очевидно и все же рассудительный Дороф решил: «Жизнь, что кривое зеркало. Порой мы видим одно, а на поверку выходит другое. Аргументы Круза весьма убедительны, но Кляйст тему предательства не развивает. Наверняка и у него найдутся разумные доводы против Круза. И против Дэна.
Пока не добуду неопровержимых улик, Кляйсту ничего не скажу. До последнего мы с ним друзья и партнеры», — окончательно постановил Дороф.
И теперь, глядя на то, как Кляйст бушует, он подумал: «Успокою его».
— Старина, не сердись, — сказал Дороф. — Да, операция началась, но я-то здесь, в Греции, в безопасности. В Москву поедет двойник. Я не участвую. На все хладнокровно взираю со стороны и делаю верные выводы.
У Кляйста явно упал камень с души, но сказал он то, что Дороф и предполагал услышать:
— Я должен руководить операцией.
— Разумеется, — кивнул Дороф. — Главный — ты, но Круз и Дэн не должны так думать. Официальное руководство доверено Крузу. Но я, тайно от каждого, веду и свою игру. Вот о ней-то только ты и будешь знать.
— Согласен, — окончательно успокоился Кляйст.
Дороф с усмешкой подумал: «Вы все у меня теперь главные. И так будет до той самой поры, пока предатель не обнаружит себя».
После разговора с Кляйстом пошатнулась убежденность. Дороф опять не хотел верить в то, что предатель — старик.
На конкурс Валерия пошла не без колебаний. Впрочем, это мягко сказано. Елизавете изрядно пришлось попотеть. Не помогало даже то, что наклевывался не просто «матерый волк», а настоящий материще. Хотя, именно это и пугало Валерию. Ну, и конкурс, конечно же. Конкурсов она, как уже известно, терпеть не могла.
— Лерка, не дури, — до глубокой ночи увещевала Елизавета. — Вдумайся: целый миллиардер! Впервые едет в нашу страну. И как раз тогда, когда мы с замужеством затеялись. Это ли не судьба? Глупо упускать такой шанс!
— Никакого шанса вообще не вижу, — упорствовала Валерия. — С чего ты взяла, что из всех кандидатов он выберет именно меня?
— Конечно тебя. Ему в нашей стране по сути и выбирать-то не из кого. Остальные не телохранители, а так себе: груда мышц и костей. Диплом английской супер-спецшколы лишь у тебя, а они, капиталисты, любят все только качественное. Они умеют ценить дипломы.
— Ну-у, не знаю, Лиза, не знаю, — сомневалась Валерия. — Страшно мне. Одни поражения, одни поражения. Боюсь, когда-нибудь это мне надоест и повешусь. Вот после этого конкурса и повешусь. Проиграю, возьму и повешусь, а чего тянуть? Я так поняла: ничто мне в этой жизни уже не светит. Пораженка я.
— Тьфу на тебя! — рассердилась Елизавета. — Прекрати черт-те что молоть. И ведь что обидно: именно теперь дурацкие разговоры заводишь, когда все у тебя намази.
— Да что намази-то? — недоумевала Валерия. — Пока ничего не вижу.
— Просто удивляюсь как тебе повезло, — пытаясь вдохновить подругу, суетилась Елизавета. — Ой, Лерка, он у нас точно в кармане. Чует мое сердце, а оно никогда меня не обманывало. Вот когда ты с Эрканом связалась, мое сердце ничего хорошего не учуяло. А теперь уверена: выдам замуж тебя!
«Замуж не замуж, но может хоть на работу устроюсь», — подумала Валерия и махнула рукой:
— Ладно, попробую, не убьют же меня.
— Вот и умница, — обрадовалась Елизавета. — Отправляйся спать. Ты нужна мне свежая.
Утром она заехала за подругой и, демонстративно не замечая Французского, лежащего на диване с газетой в руках, самолично выбрала для Валерии наряд. Потом они долго обсуждали макияж и прическу.
— Куда это вы собрались? — наконец заинтересовался Французский.
— Устраиваться на работу, — отмахнулась Елизавета.
Он скептически усмехнулся:
— Ну-ну, — и вновь уставился в газету.
Больше он на подруг внимания не обращал.
— С кем ты живешь? — с осуждением шепнула Елизавета, кивая в сторону дивана. — Это же полный ку-куру-куку!
Не дождавшись ответа, она придирчиво осмотрела погрустневшую Валерию и постановила:
— Полный порядок. Можно ехать.
У Елизаветы действительно водилась интуиция, которая ни разу не подвела. Именно поэтому она уверена была, что с миллиардером выгорит. Валерия не просто получит место его личного телохранителя, но и сумеет влюбить толстосума в себя. Доведет буржуя до безумия и до венца…
Разумеется, благодаря волшебной методе.
Однако, на пути осуществления столь блестящих планов мгновенно выросли труднопреодолимые препятствия. Выйдя из автомобиля, Елизавета наткнулась…
Да-да, на неприметного щуплого голубоглазого блондина среднего роста, явно стеснительного и смешливого.
А как же иначе?
Очень скромно одетый блондин (просто деревня) спокойно поднимался по ступеням как раз того здания, в которое собирались войти подруги. Елизавета с опаской глянула на Валерию. Та, затюканная предстоящим конкурсом, понуро брела, ничего вокруг не замечая — погрузилась в себя, точнее в переживания.
«Сейчас она поднимет глаза и упрется в этого олуха, — подумала Елизавета и запаниковала: — Настоящий крах! Блондина надо пропустить».
— Ой, Лер! — закричала она. — Посмотри, что-то в глаз попало!
Валерия долго и тщательно изучала глаз подруги и наконец констатировала:
— Ничего там нет.
— Ну тогда пошли, — обрадовалась Елизавета, полагая, что они уже достаточно оторвались от блондина.
Каково же было ее возмущение, когда она заметила его в холле. Этот придурок с умным видом застыл у книжного лотка. Елизавета в ожидании лифта вынуждена была срочно заинтересоваться противоположным аптечным лотком.
— Лер, глянь, что-то плохо вижу, это не аспирин? — нервно спросила она, изо всех сил стараясь помешать своей непутевой подруге заметить очередного блондина, самого ужасного, как казалось Елизавете.
— Да что с тобой сегодня? — удивилась Валерия. — То в глаз что-то попало, то плохо видишь. Нет, это не аспирин. Это пурген.
